– Логин. Пароль. В доступе отказано.
– Логин. Готов. Пароль. В доступе отказано.
– Логин. Готов. Пароль. Готов. Доступ разрешен. Вот он, компьютер неведомого Объекта. У меня в руках.
– Седьмой, можно работать, – запоздало говорит наушник.
– Я уже там, – бормочу в ответ.
Два жестких диска. Информация зашифрована, ключ декодера Объект носит на брелке противоугонки автомобиля – известный факт. Ничего. Развернем как-нибудь…
Пошел трафик. Скорость максимальная. Ссылки копирования мелькают на экране, мгновенно сменяя друг друга. Чудесная все же машинка, этот ноутбук «КВН-2030». Никакому западному компьютеру с ним не сравниться. До войны японцы у нас закупали эти машинки. Говорили, что и лицензию хотели купить, чтобы производить «КВН», да пришлось отказаться – на их устаревшем оборудовании такого, как оказалось, не сделать.
Медленно, со смаком, раскуриваю сигарету, будто дорогую сигару, зная, что сейчас на меня смотрят несколько пар глаз офицеров поддержки, нетерпеливо считающих мгновения. В Багдаде все спокойно. Будете знать, как ржать в эфир в режиме радиомолчания.
Неторопливо оглядываю окна дома напротив. Где же он, этот неведомый Корвет? Может быть, смотрит сейчас на меня сквозь чужое стекло? Дрожит в нетерпении на вражеской территории? Или его успели обнаружить враги, и сейчас он методично откручивает головы охранникам Объекта? А может быть, уже ранен и истекает кровью, прикрывая телом плюющий радиолучом модем, чтобы я успел закончить копирование?
Качнулась занавеска на втором этаже. В окне показалась ослепительно красивая девушка, посмотрела задумчиво выше меня, на другую сторону бульвара. Весна, весна… Что ж ты со мной делаешь? Гормоны бьют в мозг гулкими бомбами, и все девушки мира вдруг становятся для меня ослепительно красивыми.
«Все стало вокру-уг!.. брынь-брынь… го-олубым и зеле-о-оным!.. брынь-брынь…» Пьяная эйфория. Никакого пива не нужно. Сейчас бы гавайскую гитару, сомбреро и под окно к этой красавице: «Мила-я, ты услышь меня-а. Под окном стою. Я-а с гита-ро-ю…»
Ноутбук пискнул. Копирование закончено. Контрольные суммы в ажуре, слито байт в байт.
– Седьмой закончил, – произношу в воздух.
– Принято, Седьмой.
Детектор радиосигнала на экране меняет цвет на красный – невидимый Корвет снял модем. Можно уходить. Еще раз смотрю на окно второго этажа. Девушка исчезла. А жаль. У меня недокуренная сигарета и целых две минуты свободного времени. И я не прочь полюбоваться на весеннюю фею. Но занавес опущен. Фея упорхнула.
Пора.
– Основная группа – общий сбор, – требует наушник.
– Третий – принято.
– Четвертый – принято.
– Седьмой – принято, – бурчу, стреляю окурком в урну.
Щелкаю замком ноутбука и иду по весеннему бульвару. А солнышко! Ах! А сверкающие лаком автомобильчики, словно каждый из них сегодня только с конвейера. А глупо улыбающиеся прохожие, разгладившие морщины, прыгающие через лужи, будто беспечные школьники.
Весна в городе!
Перехожу дорогу, сворачиваю в уютный дворик, не оглядываюсь. Если за мной и следят, поддержка срежет любой возможный «хвост». Во дворе ленивые голуби, пара бабушек с колясками, читает книжку молодая мамаша и кормит малыша грудью. На выезде со двора стоит старенький черный микроавтобус «RAF» в потеках весенней грязи. Осторожно, чтобы не испачкаться, дергаю дверную ручку и забираюсь внутрь.
В салоне трое. Два офицера связи в беспроводных гарнитурах за пультами внешнего наблюдения. Они едва сдерживают улыбки при моем появлении. Третий, плотный мужчина в темном пиджаке, подполковник Деев, смотрит укоризненно, говорит с бесцеремонностью кадрового офицера:
– Ты, Петров, совсем оголодал? Не мог юбку мимо пропустить во время операции?
– Я в целях поддержания легенды, Леонид Захарыч, – занимаю свободное кресло, опускаю на колени ноутбук, отворачиваюсь к окну, смотрю, как качаются ветерком ветки. – Весна же…
– То-то и оно, что весна, – бурчит подполковник и замолкает.
Он знает всю бесперспективность споров. Я – приданный подразделению технический эксперт, птица вольная, у меня даже нет погон. Любого из своих офицеров подполковник раскатал бы при подобном «залете» в блинчик. Видал я подобное. Но со мной такие штуки не пройдут. Могу и послать по известным адресам, не боясь получить в морду. Потому как у меня тонкая нервная организация и бить меня по голове офицерам Комитета государственной безопасности СССР строжайше запрещено.
– Корвет выходит, – говорит связист, «сидящий» на радиоканале с агентом.
Деев поднимает к губам рацию, смотрит в тонированное окошко микроавтобуса:
– Корвет выходит. Второй группе обеспечить прикрытие.
– Два-один принял. Два-два принял, – хрипит динамик рации.
В доме напротив, в том самом доме, откуда уехал Объект, качается, блеснув отраженным солнцем в стекле, тяжелая резная дверь, и в теплый вечерний воздух из парадного выскальзывает самая соблазнительная женская ножка в мире. Осторожно щупает голубым носком туфельки край гранитной ступени. Точеная голень выводит за собой изящную коленку, полуприкрытую кокетливо бирюзовой тканью платья, и дальше, вслед за безупречным движением бедра, появляется…
Она. Фея. Нимфа. Богиня.
Изящные тонкие руки. Трепещущая на гибком стане светлая курточка, обнажающая ветром округлость совершенного плеча и тяжелую упругость бюста, скрытого легкой тканью. Тонкая паутинка волос колышется у ее щеки, изящные пальцы ловят выбившуюся из безупречной прически светло-русую прядь, прячут нежным движением за розовым маленьким ушком. И Совершенство делает мягкий шаг по ступеням вниз, на зависть всем трем Грациям, опуская каблучок волнующим душу движением.
И хотя лицо девушки скрыто наполовину стеклами дымчатых очков, я узнаю ее по повороту шеи и тонкому абрису скул. Та самая фея из окна, которую я видел, получая данные из компьютера Объекта. Прекрасная незнакомка подходит к красному маленькому автомобилю «Лада-Корвет», грациозно нагибается и садится за руль. И изгиб ее ножки, задержавшейся на долю мгновения каблучком на асфальте, совершенством линий сводит меня с ума. Захлопнувшаяся дверца мгновенно прячет великолепие красоты, я едва успеваю подскочить, как она в один поворот руля тает в потоке автомобилей.
– Поехали, – командует Деев, и наш микроавтобус медленно трогается, пробираясь по двору между припаркованных плотно автомобилей.
Я возвращаюсь в кресло. Моему смущению нет предела. Не снисходительный взгляд подполковника, видевшего мой страстный прыжок к двери, и не восхищение Совершенством тому причиной. Я ощущаю, будто таю внутри, тает все, чем я был всего пару минут назад, ощущением безвозвратной потери.
Деев улыбается снисходительно, в чем-то даже отечески. Внезапная догадка сверлит мне мозг, совмещая несколько картинок: девушка в окне – сообщение о выходе Корвета – женская ножка в дверном проеме – сигнал уезжать. Я наклоняюсь к подполковнику, шепчу:
