Наступление на Ковель преследовало стратегическую цель кампании: объединить усилия Юго-Западного и Западного фронтов, разгромить значительные силы противника и выбить из войны Австро-Венгрию. Но этим надеждам не суждено было сбыться: генерал Эверт, ссылаясь на дождливую погоду и незаконченность сосредоточения, отсрочил начало наступления армий своего Западного фронта и получил при этом одобрение Ставки. Этот промах русского главнокомандования использовали немцы: обеспокоенные судьбой своего основного союзника, они перебросили на Восточный фронт несколько дивизий и заткнули ими «ковельскую дыру».
С 12 июня на Юго-Западном фронте наступила пауза. Армии Брусилова, добившиеся успеха почти на всех направлениях, перешли к обороне, выполняя приказ командующего «впредь до распоряжения прекратить общее наступление и очень прочно закрепиться на занимаемых ныне позициях, которые оборонять активно».
* * *
В 1916 г. она (русская армия — прим. ред.) еще была крепка и, безусловно, боеспособна, ибо она разбила значительно сильнейшего врага и одержала такие успехи, которых до этого времени ни одна армия не имела.
Брусилов А. А. «Мои воспоминания»
Юго-Западный фронт, середина июня 1916 года
«Если бы у нас был настоящий верховный вождь, — думал генерал, изучая карту, — и все главнокомандующие действовали по его указу, то мои армии, не встречая достаточно сильного противодействия, настолько выдвинулись бы вперед и стратегическое положение врага было бы столь тяжело, что даже без боя ему пришлось бы отходить к своим границам и ход войны принял бы совершенно другой оборот, а ее конец значительно бы ускорился. А мне, — Брусилов поморщился, словно от зубной боли, — потихоньку посылают подкрепления с бездействующих фронтов, но и противник не зевает, и так как он пользуется возможностью более быстрой перестройки войск, то количество их возрастает со значительно большей прогрессией, чем у меня, и численностью своей, невзирая на громадные потери пленными, убитыми и ранеными, противник уже значительно превышает силы моего фронта».
Командование фронта на основе директивы Ставки приступило к подготовке нового общего наступления. В телеграмме начальника штаба фронта Клембовского командующим армиями было сказано: «Перерыв в наступлении надлежит использовать для пополнения частей людьми, накопления огнестрельных припасов, перегруппировок и для подготовки атаки. Хотя противник расстроен и позиции его слабее уже взятых нами, однако тщательность и продуманность подготовки атаки настоятельно необходимы для успеха и уменьшения жертв с нашей стороны».
Юго-Западный фронт, воодушевленный достигнутым успехом, готовился продолжать наступление, а Куропаткин и Эверт, жалуясь на «объективные» трудности, практически не делали ничего. Ставка решила перенести главные усилия на Юго-Западный фронт, однако время было уже упущено.
Новое наступление русских войск началось 21 июня и крайне осложнило положение австрийцев. После мощной артиллерийской подготовки войска Брусилова прорвали оборону противника и через несколько дней вышли на реку Стоход, однако попытки форсировать реку на плечах отступающего противника успеха не принесли. Немцы и австрийцы сумели заблаговременно разрушить переправы и контратаками мешали русским переправиться на западный берег Стохода. Наступление замедлилось и приостановилось — генерал Брусилов вынужден был подтягивать свежие резервы.
Русские войска снова пошли вперед 15 июля, но это наступление уже не было столь успешным: успех был лишь частичным, а потери резко возросли. Противник сосредоточил крупные резервы в полосе Юго-Западного фронта и оказывал ожесточенное сопротивление. Затяжные бои велись с переменным успехом, и к середине сентября фронт стабилизировался. Наступательная операция войск Юго-Западного фронта, продолжавшаяся более ста дней, завершилась.
— Я не буду попусту лить русскую кровь, имея в виду призрачность успеха, — сказал Брусилов Клембовскому, ознакомившись со сводками потерь. — Мы будем продолжать бои уже не с прежней интенсивностью, стараясь возможно более сберегать людей, а лишь в той мере, которая будет необходимой для сковывания возможно большего количества войск противника, косвенно помогая этим нашим союзникам — итальянцам и французам. Мы нанесли неприятелю ущерб втрое больше нашего, заняли Буковину и значительную часть Восточной Галиции. Это победа, Владислав Наполеонович, так не будем же омрачать наши сто дней новым Ватерлоо, поставившим точку в судьбе знаменитого тезки вашего батюшки.
Клембовский улыбнулся каламбуру командующего фронтом, а Брусилов, помолчав, добавил:
— Я бы немедля сместил Эверта за все его фокусы, а Куропаткину не доверил бы и взвода. Бедная Россия, в который раз беззаветное мужество твоих солдат сводится на нет неспособностью высшего командования… При таком способе управления Россия, очевидно, выиграть войну не может, что мы неопровержимо и доказали на деле, а между тем счастье было так близко и так возможно. Только подумать, если бы Западный и Северный фронты навалились всеми силами на германцев, немцы были бы безусловно смяты. А так… — генерал безнадежно махнул рукой и повторил: — Бедная Россия, что тебя ждет…
…В боях на Стоходе неподалеку от батареи Демина лопнул германский «чемодан». Поручик не услышал взрыва — он только ощутил, как что-то горячее с силой толкнуло его в бок. А потом закружились земля и небо, и пришло ощущение падения в бездонную пропасть. Он падал, и слышал голос: «Не верь тому, кто станет говорить, будто бы воины русские не умели и не умеют воевать. Если бы это было так, не раскинулась бы держава русская на шестую часть земли». Петр слушал этот суровый голос и падал, падал, падал в смерть. Падал — и никак не мог упасть…
* * *
…Капитан Дементьев проснулся, как от толчка, и не сразу понял, где он находится, и кто он. Нестерпимо болел бок — там, куда ему (или не ему?) во сне (или наяву?) только что впился зубастый осколок немецкого снаряда. За окнами штабной машины тянулись поля, холмы и рощи Приднестровья лета сорок четвертого года, а в ушах его снова звучал голос. Но это был не тот суровый мужской голос, к тембру которого Павел уже привык, а тихий и мягкий женский голос — голос Анны. «Я колдовала тебе вслед, и ты увидел одну из своих прошлых жизней, оборвавшуюся здесь, в этих местах, двадцать восемь лет назад. А эта твоя жизнь будет долгой. Прощай, воин…».
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. НА ЗЕМЛЕ ПОЛЬСКОЙ
На братских могилах не ставят крестов…
Владимир Высоцкий
На этот раз дивизион расположился в большом лесу вдали от поселений. Солдаты сноровисто и привычно соорудили просторные землянки, рассредоточили и укрыли технику. Артиллеристы готовились к новым боям и отдыхали. Отдыхали основательно: по вечерам крутили кинофильмы, нередкими были и выступления фронтовых концертных бригад. Ко всему прочему, командование организовало что-то вроде выставки вооружений, где были представлены новейшие образцы военной техники, поступавшей в войска. Сам факт этой выставки говорил о многом: если есть возможность использовать танки, которые в сорок первом и сорок втором годах распределялись по фронтам чуть ли не поштучно, в качестве экспонатов (пусть даже временно), значит, времена изменились, и победа уже не за горами. На выставку приглашались офицеры вплоть до комбатов и их заместителей, а также летчики соседней воздушной армии, тоже находившейся в резерве Ставки.
