В мутной воде первых лет постобвала Генрих, пользовавшийся немалым авторитетом среди военных, сумел сколотить небольшую, но вполне боеспособную армию, взявшую под контроль почти все важные промышленные объекты Германии, нисколько не считаясь со "священным" правом собственности. Крах глобальной денежной системы выбил надёжные козыри из рук "торговцев", и растерявшиеся бизнесмены безропотно смирялись с диктатом "латной перчатки", уразумев, что жизнь всё-таки несколько важнее банковского счёта, утратившего реальную ценность, — тотальных погромов Железнобокий не допускал. Зато он проворно прибрал к рукам всё бесхозное военное имущество развалившегося блока НАТО — возвращавшиеся за океан (надо было тушить пожар в своём собственном доме) глобы едва успели выдернуть из-под носа Генриха фон Шарнхорста драгоценные ядерные боеголовки. Однако и без атомного оружия энергичный тевтонец захватил и удержал власть почти над всей Германией, стёр в порошок разномастные вооружённые банды и сумел стать наиболее значимой силой в Европе.
И сила эта искала точку приложения. В цене, как во времена раннего средневековья, были теперь не деньги, а земли, ресурсы и люди, которых можно заставить работать, и сила великого курфюрста тянулась к этим ценностям, наращивая агрессивную мощь. И военный совет, собравшийся в большом зале старинного рыцарского замка, должен быть решить, куда направить удар.
Генрих восседал в деревянном кресле с высокой спинкой, а перед ним, за круглым столом, сидели его генералы, ждавшие слова курфюрста, объединявшего Германию "кровью и железом", — не зря на стене за спиной Шарнхорста и прямо над его головой висел портрет Бисмарка. "Железный канцлер" благосклонно взирал на своих потомков, решивших взяться за меч. А почти всю противоположную стену занимала цветная компьютерная карта Европы — средневековье причудливо сочеталось с техническими достижениями нового времени.
— Рейх задыхается в тисках своих границ, — внушительно произнёс гроссер курфюрст, положив на стол увесистые кулаки. — Жизненное пространство — за него веками боролись наши славные предки, и они были правы.
Военачальники молчали — во-первых, они были согласны с вождём, а во-вторых — в его словах не было для них ничего нового.
— Воевать или нет, — продолжал Шарнхорст, — это не вопрос. Вопрос в другом: куда направить наш броненосный кулак?
— У вас уже есть свои соображения по этому поводу? — подал голос Конрад Мольтке, командующий сухопутными войсками.
— Есть. Но мне хотелось бы услышать ваши соображения. Война — это дело общее, и мне бы не хотелось принимать решение единолично: возрастает вероятность ошибки, а цена этой ошибки слишком велика. Германия дорого заплатила за две свои предыдущие ошибки — третья станет для неё роковой.
— Для выбора направления удара нужно соотнести риск и выгоду — чем мы рискуем, и что можем получить. — Гейнц Клаузевиц, начальник штаба вооружённых сил Объединённых Тевтонских Земель, лёгким движением руки смахнул с мундира несуществующую пылинку. — Западная Европа — все эти бывшие Бельгии, Нидерланды и прочее — лёгкая добыча. Но что мы получим взамен? Дания, смертельно напуганная последним набегом головорезов Эйрика, уже приняла наш протекторат, который плавно перешёл в вассалитет, а что в итоге?
Выход к балтийским проливам, и не более того. И прочие западноевропейские страны не слишком заманчивы: до Обвала они имели промышленность и развитую инфраструктуру, а теперь это всего лишь географические понятия — области, населённые неорганизованными людьми и не представляющие особой ценности. Да, серьёзного сопротивления там не будет, но и добыча не стоит даже того топлива, которое наши танки и бронемашины сожгут в этом походе.
— Есть ещё Франция, — вставил Карл фон дер Танн, командир ударного танкового легиона.
— Франция? — Мольтке поморщился. — Разве вам неизвестно, что там творится? Мавры режут франков, и наоборот! Чего ради мы будем вмешиваться в идущую там гражданскую войну? Только ради того, чтобы и французская Белая Армия, и мавританская Чёрная Гвардия выступили против нас единым фронтом? И не забывайте, Карл, — у Франции есть атомная бомба, и если франки ещё подумают, применять её или нет, то мавры сделают это без всяких колебаний. Единственное, ради чего стоит прибрать к рукам Запад, — это чтобы не оставлять независимых районов, которые может занять кто-то другой.
Шарнхорст молча слушал, переводя взгляд с одного генерала на другого. По примеру своего курфюрста многие из них тоже сменили фамилии, причём подошли к вопросу очень основательно: претензии на именитость подтверждались письмами, найденными в семейных архивах и "неопровержимо подтверждавшими" факт любовной связи того или иного воителя прошлого с какой-нибудь маркитанткой или служанкой из придорожного трактира (со всеми вытекающими последствиями) и даже заключениями генетической экспертизы, сделанными голодными и ошалевшими от страха учёными научных отделов известнейших университетов Европы.
— Восточное и юго-восточное направления предпочтительнее, — уронил Мольтке. — Этот путь проложен ещё крестоносцами — он завещан нам нашими предками.
— С Польшей и Прибалтикой особых трудностей не будет, — задумчиво проговорил Ганс Шлиффен, командующий военно воздушными силами, — равно как и с южной Европой. Но вот вторжение на территорию бывшей России… А вы ведь наверняка думаете об этом, курфюрст, не так ли?
— Да, — без обиняков заявил Генрих Шарнхорст. — Наша главная цель — Россия. Россия — это земли, ресурсы и люди: всё то, чего нам остро не хватает. А все остальные карликовые республики и герцогства, которых в нынешней Европе развелось как поганок после дождя, мы подберём так, мимоходом, и сложим в нашу корзинку.
— Россия — это очень серьёзно, — сказал кто-то из генералов. — Вспомните, что говорил Бисмарк, предостерегавший не в меру горячие головы: "Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью".
— Старик Отто был большим юмористом, — сухо парировал Генрих. — Далеко не все его изречения следует принимать всерьёз.
— А если всерьёз, — холодно заметил Клаузевиц, — то начать надо с того, что у России есть ядерное оружие. По-моему, это очень серьёзно.
— Нет такого понятия "Россия", — раздражённо бросил Шарнхорст. — Есть целая куча удельных княжеств, вонзающих друг другу в спины кривые азиатские ножи. И боеголовок у них не тысячи, как когда-то, а десятки. Да, вероятность конфликта с атомным Московским княжеством существует, но, во-первых, атомное оружие скоро будет и у нас. Не забывайте, что большинство наших АЭС работают и попутно производят оружейный плутоний, а секрет ядерной бомбы давно уже не секрет — сделать её не так сложно. Любое русское атомное княжество схватится за свой "меч-кладенец", как говорят русские, только в том случае, если под угрозой будет само его существование, а не территориальные уступки, особенно если у противника есть точно такой же меч. Во-вторых, я предполагаю вести войну на территории противника — вряд ли тот же московский князь Василий будет превращать свои же земли в радиоактивные пустыни. А в-третьих — непосредственной угрозы Москве не будет.
