Книга Саракш: Кольцо ненависти, страница 39. Автор книги Владимир Контровский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Саракш: Кольцо ненависти»

Cтраница 39

Горец встал, и тут вдруг Максим понял, что этому Арритуаварри нет никакой нужды находиться в Районе реморализации, — он чист, как может быть чист человек, выросший и воспитанный в благополучном мире Земли двадцать второго столетия. Максим почувствовал это, почувствовал безошибочно, и это настолько его ошеломило, что он не сделал ни малейшей попытки задержать странного гостя. Горец ушел, вежливо поклонившись на прощанье, а Максим еще какое-то время смотрел на дверь, закрывшуюся за его спиной. Ничего, подумал он, будут у меня ответы на все вопросы — вы ведь пригласили меня к себе, не так ли?

…Когда он сообщил об этом визите Сикорски, тот выслушал его очень внимательно.

— Племя Птицеловов, — сказал Рудольф. — О них рассказывают легенды — якобы эти горцы из какой-то затерянной долины умеют читать мысли, летают по воздуху и так далее. А это, — он тронул пальцем камешек-ладонь, — их клановый символ; рука, ловящая птицу. У меня все никак не доходили руки познакомиться поближе с этим загадочным народом — то не хватало времени, то было как-то не до того. Но теперь… Очень хорошо, что они сами идут на контакт. Твой гость был прав — тебе действительно будет интересно, и нам тоже. А мне уже интересно, почему горцы пригласили вас обоих, тебя и Раду, вдвоем. Когда вы намерены туда отправиться, Святой Мак? — Вопрос прозвучал как само собой разумеющееся; похоже, Странник уже принял решение — быстро, как всегда.

— Думаю, через месяц — мне надо закончить цикл инициации первой волны учеников. И кстати, насчет «Святого Мака»: мне не нравится религиозная окраска, которую приобрел наш Город Просвещения — его уже в открытую называют «Святым Городом».

— Ну и что? — невозмутимо спросил Сикорски.

— Как это ну и что? — возмутился Максим.

— Любая религия — это оковы, наложенные на свободу воли! Религиозное…

— Стоп, стоп, стоп, — Сикорски поднял вверх ладони, прерывая поток красноречия своего подчиненного. — Все так, но надо учитывать специфику мышления людей, стоящих на определенной стадии развития общественного сознания. На Саракше — во всяком случае, на материке — давно нет засилья святош, однако саракшиане, ездящие на машинах, летающие на винтолетах, снимающие ментограммы и овладевшие атомной энергией, до сих пор верят в знаменья, в пророчества разные, — он усмехнулся одними губами, — в несчастливые даты, в магию чисел, в порчу и сглаз. Они не пойдут вперед, если дорогу перебежала черная собака — они сначала перебросят камень через собачий след. Инерция разума, только начинающего познавать Вселенную, — большинство саракшиан до сих пор считает, что над их головами сияет единственный и неповторимый Мировой Свет, а под ногами уходит в бесконечность нерушимая твердь. А ты у нас мессия еретиков, столп новой веры, идущей на смену вере старой, — именно так считают миллионы аборигенов.

— Использовать суеверия? — Максим поморщился. — Разве это допустимо?

— Допустимо все, лишь бы оно шло не во вред. Ты выворачиваешь мир, незыблемо простоявший в течение тысячелетий, — неужели ты думаешь, что это выворачивание пройдет легко и безболезненно? Инерция разума — страшная сила, Максим, ее нельзя погасить, но ее можно — и нужно — использовать. Ты знаешь, какие сказки здесь уже рассказывают детям? Нет? Перескажу коротко, своими словами. Стояла жуткая черная башня, в которой жил злой колдун, напустивший морок на всю страну, от моря до гор. Но пришел однажды посланник Мирового Света, разбил башню, и рассеялись злые чары. Назвать тебе имя этого небесного героя или сам догадаешься? Де-факто ты посланник Света, с этим ничего уже не поделаешь.

— Тогда, может быть, мне стоит официально объявить себя богом? — спросил Максим, не скрывая язвительности.

— Богом — это слишком, — спокойно ответил Странник, — а вот на пророка ты у нас тянешь — вполне. И мне почему-то кажется, что после посещения Зартака твой мистический образ обретет законченность — не зря эти горцы хотят тебя видеть «в любой день и час». Мы гости в чужом мире, Максим, и даже если мы этот мир меняем, мы обязаны, насколько это, возможно, следовать его реалиям. Так что оставайся Святым Маком Просвещающим — было бы хуже, если бы тебя считали исчадием здешнего ада.

Да здравствует Божественный КОМКОН, подумал Максим, но вслух говорить не стал, и даже немного устыдился своей шутке — что за глупости, в самом-то деле.

— Значит, через месяц? — уточнил Сикорски, возвращаясь к прерванной теме.

— Да. Или немного раньше, все зависит от того, как быстро мы сделаем ментоскопию первой волне учеников Города Просвещения и, конечно, от ее результатов. Но только можно ли мне уезжать? Как у вас дела, Рудольф? Не понадобится ли вам мое присутствие здесь, в Районе реморализации, или в столице? Я ведь даже не знаю, сколько времени займет мое путешествие, но парой дней в любом случае не обойтись — далековато все-таки.

— Далековато, — согласился Странник, — даже если к истокам Голубой Змеи вы не поедете, а полетите. Ты можешь мне понадобиться здесь — я ведь не пророк и не знаю, что будет завтра, — но твой визит к горцам важнее. Поезжай, а я без тебя обойдусь — обходился же я как-то без тебя до твоего шального здесь появления и пока ты на Земле повышал свою профессорскую квалификацию. Однако не задерживайся в гостях дольше необходимого: здешняя тишина обманчива, и случиться может что угодно. И как бы мне не пришлось использовать «право, данное нам» КОМКОНом.

* * *

— Не суетись, Епископ, не егози. Назад дороги нет, или-или.

— Я знаю, Меценат. Мне просто как-то так не очень по себе…

— А как ты хотел? Воевода, какие части столичного гарнизона нас поддержат?

— Никакие. Если бы речь шла только о разгоне этого сборища болтунов, именуемого Временным Советом, легионеры охранной бригады подчинились бы приказу, но Странник — Странник слишком популярен, особенно после разгрома десанта Островной Империи. Армия скорее поднимет на штыки нас, чем выступит против него. Массаракш, мне иногда кажется, что его выхаркнула какая-то преисподняя — он не человек, он демон в человечьем обличии.

— Оставь мистику и теологию Епископу, Воевода, он у нас специалист по этой части. Что с планом ядерного теракта?

— Удар атомным боеприпасом по Департаменту Странника невозможен. По многим причинам, перечислять не буду, времени нет.

— Хм. Ты по-военному лаконичен. Ладно, а что скажет Кредитор?

— Обвалить всю финансовую систему — и всю экономику — мы можем в считанные часы. Предъявление к немедленной оплате всех кредитов, замораживание счетов, лавинная эмиссия денежных знаков. Итог — хаос. Стихийный — мы можем замутить воду, но сыграть роль хищной рыбы, резвящейся в этой мутной воде, — вряд ли.

— Ты пессимист, Кредитор.

— Я реалист, Меценат.

— Святой Мак…

— Что Святой Мак, Епископ?

— Он ересиарх. Народное негодование — большая сила, Меценат, особенно если умело ее направить. Людям достаточно сказать «Вот он, враг, он во всем виноват!», а дальше…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация