— И славно. Нам бы это… С королем повидаться. Или с кем из его близких потолковее.
— Хорошо, пойтемште. — Мужчина развернулся и нырнул в едва заметную в полумраке боковую дверь.
Спутники последовали за ним. Пройдя двумя или тремя коридорами, в которых то и дело мелькали какие-то затянутые в темное личности, они оказались в комнате, очень похожей на ту, с коей началось путешествие Ягайлы. Без окон. С горящими на столах светильниками. Несколько столов с письменными приборами. Полки с рукописными книгами, свитки, какие-то чудные заморские статуэтки и игрушки.
Ягайло отодвинул тяжелую лавку и присел, Евлампия, водя пальцем по корешкам, принялась изучать содержимое полок.
— Да ты еще и грамоте разумеешь? — изумился витязь.
— Я еще и не того разумею, — бросила через плечо Евлампия. — Поднеси-ка свечу, витязь, а то названий не разобрать.
Ягайло взял одну из коптящих на столе свечей и поднес ближе.
— Так это ж на латыни, — удивился он.
— А что ж мне, только византийские книги читать?
Ягайло хотел пуститься в расспросы, откель такая юная девица, да еще и служанка, разумеет столько языков, но не успел. Дверь скрипнула. Порог переступил грузный мужчина в широкой, неподпоясанной рубахе под отороченной собольими шкурками жилеткой, с вислыми усами и сизым от недавнего бритья подбородком. Золотая цепь на шее, обилие перстней, манера держаться, осанка и взгляд выдавали в нем знатного человека, приближенного к королю и привыкшего даже не командовать — повелевать. Махнув кому-то в коридор, видимо отпуская стражу, уселся за широкий стол. Сложил на нем пухлые, как тюленьи лапы, руки и посмотрел на них долгим взглядом.
Евлампия смущенно потупилась, Ягайло же стойко выдержал взгляд.
— Тоже по-русски понимаешь? — нагловато спросил он.
— Понимаю, — кивнул головой мужчина. Говорил он почти без змеиного шипа в словах, свойственного иным полякам.
— Тогда расскажи нам, мил человек…
— Может, сначала познакомимся, раз уж такой серьезный разговор затевается? — Мужчина по-собачьи склонил голову набок и сверкнул маленькими хитрыми глазками.
— Витязь Андрей, из земель Смоленских, — не моргнув, соврал Ягайло.
— Пан Браницкий,
[22]
— коротко отрекомендовался поляк.
Он кивнул головой, что, видимо, означало поклон. Ягайло и Евлампия тоже не стали утруждать себя излишним согбением.
— Так что вы хотели узнать?
— Хотели узнать, куда вы Глеба Святославича дели? — Ягайло решил не разводить церемоний, а сразу взять быка за рога.
— Так я и знал, — невпопад ответил мужчина. Спесь слетела с него, как снег с апрельской крыши. — Так и знал! — зачем-то повторил он.
Ягайло с Евлампией переглянулись.
— Э… Любезный пан, — удивился Ягайло. — Чего ты знал? Расскажи, будь милостив.
— Дошли до меня слухи, что ваш княжич Глеб умыкнут разбойниками, в то время как он к нам на смотрины ехал. Я боялся, что князь Смоленский подумает на нас и в отместку может учинить вред нашему княжичу Збигневу или захватить его для мены, многие ведь знают, что он в приграничье поохотиться любит. Предупреждал я Казимира. Молил: запри королевича в городе. Он меня не послушал, не дал сыну укорот. Так вот и вышло. Вы ж не зря его орден на себе принесли?
Евлампия, слушавшая разговор от стеллажей, присвистнула. Ягайло задумчиво почесал опаленную бровь. Все сразу стало на свои места. Один из шляхтичей-разбойников, которых они приголубили по дороге в Краков, оказался королевским сыном. Понятно теперь, с чего все так кланяются этой бляхе. И почему сразу отвели к знатному вельможе, а не стали томить в караулке допросами пристрастными, кто да откуда.
— Но даже я не думал, что Святослав проделает все так споро и ловко, — продолжил мужчина.
— Люди его еще не то могут, — самодовольно ответил витязь и спохватился. — Значит, Глеба у вас нет, говорите? И не было?
— Так, — подтвердил вислоусый пан.
— А где же он? — спросил Ягайло, сам понимая глупость своего вопроса.
— То мне неведомо, — ответил поляк. — А что там Збышек? Жив, здоров?
— Целехонек ваш Збышек, хотя и не по заслугам. Гаденыш порядочный, — подала голос Евлампия. — Шалит в приграничье, людей добрых пугает.
— Это есть, — легко согласился мужчина, хотя на лезущую поперек мужского разговора девку воззрился неодобрительно. — Но он единственный сын нашего короля… — Браницкий обреченно развел руками.
— Оно понятно, — кивнул Ягайло. — Не хочу тебе обиду чинить, но проверить надобно, что и правда Глеба у вас нет. Если в том уверюсь, отпущу вашего Збышка просто так. Ни коней, ни откупа не возьму.
— Как же тебя в том убедить? — удивился вельможа. — По всем узилищам да комнатам тайным провести? Все норы лисьи показать?
— Полноте, — успокоил его Ягайло. — Достаточно на пиру побывать, разговоры послушать. Языков во дворцах больше, чем ушей, я-то знаю. Если Глеб тут, наверняка кто-то об том говорить будет. А если нет, так и не будет. Вот и проведи нас на пир, да чтоб народу там побольше было знатного. Часто тут у вас такие бывают?
— Да почитай и не прекращаются, — ответил пан Браницкий. — Хвор король, знает, недолго ему осталось, потому вином думы грустные заливает.
— Хорошо, вернее, плохо. Но все равно хорошо, — невпопад ответил Ягайло. — Пойдем тогда. А ты помни и людям своим передай, что, если с нами случится что, потравите или ножичком решите пырнуть, примет ваш Збышек смерть лютую. Истощится без еды и пития.
Мужчина кивнул головой, поднялся. Повернулся к Ягайле:
— Только милости прошу, сами не говорите никому, что наш принц в русском полоне. Мои люди всем рассказывают, что он еще с охоты не вернулся. И медальон отдайте или спрячьте хотя бы под одеяние. И так из-за его появления в городе разговоры пошли.
— Забирай, теперь он мне без надобности. — Ягайло стянул через голову тяжелую цепь и брякнул серебряным овалом о стол.
Мужчина сгреб его ладонью и сунул куда-то под безрукавку, открыл низкую дверь. Нырнул в темный коридор. Ягайло и Евлампия последовали за ним. Справа по ходу открылась небольшая ниша с узкими горизонтальными бойницами, в которой замерли двое одетых в черные накидки поверх кольчуг и черные же шапочки пирожком воинов со взведенными арбалетами. Вот, значит, почему стражников при разговоре не было. Попытайся витязь или девица причинить вельможе вред, вмиг бы получили по толстенному болту
[23]
меж лопаток.
