Мирослав волком глянул на него, потом на нее и убрался куда-то в задние ряды. Ромка подивился его поведению, но разбираться было некогда. Во двор медленно выплывал главный касик.
Посланцы говорили, что он несколько тучноват, но никто не предполагал, что это такой жирный боров, к тому же малорослый настолько, что его легче было бы перепрыгнуть, чем обойти. Следом за ним человек двадцать индейцев несли массивные золотые украшения и накидки богатой работы.
Кортес спрыгнул с коня и пошел ему навстречу. Прежде чем он успел встретиться с местным правителем, слуги-индейцы вынесли вперед курительницы, похожие на церковные кадила, и стали размахивать ими. В воздух поднялись клубы ароматного дыма.
Вместо того чтоб поклониться по индейскому обычаю, касик просто кивнул. Даже от этого нехитрого жеста все его подбородки пришли в движение и долго не могли успокоиться. Кортес дружески обнял толстяка, с трудом сомкнув руки за его спиной.
Носильщики дошли до фонтана и стали кучей сваливать подарки к его основанию. Видя такое дело, Кортес деликатно высвободился из ответных объятий правителя Семпоалы и махнул рукой. Берналь Диас, солдат из проверенных, не раз доказавший свою верность и доблесть, торжественно вынес на вытянутых руках сверток с последними рубахами голландского сукна и стеклянными кубками с монограммой его величества. Там же позвякивали пара флорентийских кинжалов и рапира в простых ножнах. Эти клинки не входили в список подарков, выданных губернатором, их капитаны добавили от себя, просто для весу.
Кортес принял сверток из рук солдата и отдал его подручному касика с таким видом, будто в нем сосредоточились все сокровища мира. Судя по просветлевшему лицу касика, тот подумал примерно то же самое.
После произнесения коротких высокопарных речей с уверениями в дружбе и вечной любви, кое-как переведенных Мариной и Агильяром, во двор потянулись другие слуги-индейцы. Они принесли свежие доски, пахнущие смолой, установили их на высокие козлы и на деревянные чурки, изготовив столы и скамейки. Женщины начали расставлять на этих походных столах разнообразную еду, приготовленную весьма изысканно.
Четыре почти голых аборигена принесли и поставили в теньке стол и десяток крепких лавок для касика, его советников и высокопоставленных посланцев богов.
Капитаны во главе с Кортесом и де Агильяр сели с левой стороны стола, Марина встала за креслом капитан-генерала. Касик посмотрел на нее с неудовольствием, но смолчал и с пыхтением водрузил свое грузное тело на лавку. Свита расселась на свободные места строго в порядке старшинства. Слуги поставили на стол деревянные и золотые блюда с местными деликатесами и фруктами и слабое вино в выдолбленных тыквах.
Касик поежился, покряхтел, оторвал кусок от огромной птицы, потом бросил ее обратно на блюдо. Он подставил кружку под струю вина, едва пригубил его и поставил на стол. Было видно, что правителю не по себе. Еда не лезет в горло, вино не льется в рот.
— Великий господин! — обратился он к Кортесу. — Мне прискорбно сознавать, что наши дары так скудны. Было бы у нас больше, мы дали бы больше! Мне жаль, что приходится кормить вас не с золота, приличествующего вашему положению, а с презренного дерева.
— Наш император велик и великодушен, — осторожно ответил Кортес, покосившись на огромную груду даров. — Он поймет любые горести, если вы их ему надлежащим образом объясните. Дон Карлос послал нас, своих вассалов, чтобы мы везде искореняли зло и обиды, наказывали несправедливых, оберегали угнетенных.
— Лишь недавно страна наша подчинилась Мешико, — глубоко вздохнул касик. — И великий Мотекусома отнял у нас все. Особенно золото. — Касик с горечью посмотрел на деревянные миски на своем столе. — Гнет так силен, что некуда двинуться, но никто не смеет противиться, зная, что Мотекусома владеет великим множеством провинций и городов и несметным войском. Покорение сопровождалось бесчинствами. Мотекусома ежегодно требовал большое количество юношей и девушек для приношения их в жертву своим богам или для рабского служения. Его чиновники не отставали и выбирали себе, кто что хотел. Так они поступали по всей стране тотонаков, а в ней ведь более тридцати значительных поселений.
— Мы можем облегчить ваше положение, — ответил Кортес. — Но не сию минуту, ибо сперва нужно вернуться к нашим кораблям и городу, подготовиться к походу, все проверить и обдумать.
— О, мы хотим, чтобы вы оставались нашими гостями сколь угодно долго.
— Спасибо, мы побудем у вас несколько дней, но потом вернемся к нашим кораблям и там решим, как прекратить бесчинства правителя Мешико.
— Тогда будем пить и веселиться три дня. — У касика явно поднялось настроение, он безоговорочно поверил в могущество белых людей. — Объявляю праздник и повелеваю в честь этого принести богу тридцать… нет, пятьдесят человек!
— А нельзя ли не убивать их? — спросил Кортес. — Наша святая вера не признает человеческих жертв и считает их злом.
Де Агильяр перевел. Касик выслушал его, потом покачал головой. Агильяр снова заговорил, но касик смотрел на него как на пустое место.
— Дон Эрнан! — склонился Ромка к уху капитан-генерала. — Это бесполезно. Он просто не в силах представить себе, как отблагодарить своего бога иным способом. Это просто не укладывается у него в голове. А настаивая, мы только испортим к себе отношение.
— Да, дон Рамон, ты прав, — задумчиво ответил Кортес и велел де Агильяру замолчать.
«Да, Мирослав мог бы мной гордиться», — подумал Ромка и тут же оборвал себя. Почему он подумал про Мирослава, а не про отца? Но покопаться в себе ему не дали.
— Только, боюсь, мы уже испортили дело. Посмотри на него, — проговорил Кортес, продолжая улыбаться снова помрачневшему касику одними губами. — Надо как-то его задобрить.
К правителю Семпоалы подбежал запыхавшийся индеец и что-то зашептал на ухо, косясь на пришельцев. Касик покраснел, потом побелел, потом пошел пятнами. Он невнятно буркнул извинения, вскочил из-за стола столь быстро, сколь позволяла его комплекция, и двинулся к выходу, раскачиваясь на бочкообразных ногах.
— Что случилось? — спросил Кортес.
— Только что правителю донесли, что в город прибыли пять мешикских чиновников для сбора налогов. Сейчас слуги проводили их во дворец, где они едят и пьют и вызывают его к себе, — ответил один из советников.
— Что значит вызывают? Он великий вождь бесстрашного и гордого народа тотонаков, а кто такие они?
Спина удаляющегося повелителя тотонаков выпрямилась, насколько это было возможно под складками жира, но тут же снова согнулась.
— За ними стоят огромные армии. Мы не сможем им противостоять, — грустно сказал он, обернувшись всем телом.
— Не могли, пока нас здесь не было. Теперь мы пойдем и посмотрим на этих гусей. Это не переводите! Сеньор Вилья, сеньор Альварадо, приглашаю вас прогуляться до королевского текпана
[25]
. И возьмите с собой по десятку стрелков и мечников. На всякий случай.
