Ромка зябко повел плечами. Все люди, которых он до этого знал, даже Мирослав, старались оттянуть битву. Князь Андрей учил, что худой мир лучше доброй ссоры. А Кортесу, похоже, все равно — вести переговоры или рубиться с ворогом, лишь бы добиться своего.
Тотонакский военачальник прибыл ровно в то мгновение, когда тень пересекла черточку полдня на солнечных часах, выложенных кем-то из цветных камешков. Туземец был высок и мускулист. Торс воина, едва прикрытый накидкой, был изрисован татуировками и иссечен шрамами так, что вместо кожи он, казалось, был покрыт дубовой корой. Не проронив ни слова, военачальник выслушал перевод слов капитан-генерала и так же молча удалился, не затруднив себя прощальным поклоном.
По диспозиции основную тягость должны были принять на себя туземцы. Три отряда по пятьсот человек выдвигаются к селению и начинают отвлекающий штурм с разных сторон. Четвертый, соорудив под руководством испанских инженеров таран, заходит со стороны главных ворот.
Если отряду удается снести створки и ворваться в город, то следом входит колонна конкистадоров и оказывает туземцам помощь в случае нужды. Если бой затягивается, то испанцы ждут, пока противники друг друга обескровят, а уж потом пускают в дело фальконеты и аркебузы. Эту часть плана союзникам не сообщали.
Ромке выпало возглавить заградительный отряд и расположиться непосредственно за тараном, чтоб своим присутствием поддерживать моральный дух индейцев. Он не представлял, как это может помочь, зато понимал, что если тотонаки побегут, то его воинам придется встречать их мечами, чтоб не затоптали.
Выступление было назначено на вечер. Альварадо умчался в Вера-Крус собирать дополнительные войска. Солдаты занялись обычным делом — поправкой и починкой амуниции, а неприкаянный Ромка побродил по замкнутому прямоугольнику двора и решил подняться к себе.
Мирослав, против обыкновения, оказался в комнате. Он сидел на небольшом табурете, и по губам его блуждала улыбка. Глаза смотрели мечтательно. К крепкому солдатскому духу, которым пропахло их обиталище, примешивался тонкий цветочный аромат.
Ромка в нескольких словах рассказал о том, что им предстоит.
— Останусь я, — потянулся Мирослав, не прекращая смотреть куда-то над Ромкиной головой.
— Как так? — удивился Ромка.
Он уже настолько привык чувствовать за своим плечом присутствие сурового воина, что опешил от такой новости.
— Да так. Приболел что-то. Да и сила у вас эвон какая, выбьете этих мешиков на раз.
— Как это приболел? — вскипел Ромка. — Тебя зачем князь Андрей послал?
— Сопли тебе утирать!
— Ладно, так и быть, — опустил голову Ромка. — Но это предательство, — выкрикнул он, хлопнул дверью и скатился по лестнице.
Юноша замер в дверном проеме, постепенно утихомиривая гнев, кипевший в душе, побрел к источнику, попил водички, сунул голову в ледяное озерцо, отряхнулся как собака и замер. «Какого черта! — подумал молодой человек. — Я не маленький, хватит за титьку держаться. Не хочет, и ну его. Сами с усами!» Он потер подбородок, на котором недавно начала пробиваться бородка, и направил стопы свои к де Ордасу, у которого всегда был наготове кувшинчик местного вина.
К вечеру, когда протрубили сбор, в Ромкиной голове гудела легкая пустота, а в сердце кипела лихая, бесшабашная отвага. Он занял привычное место во главе своих пехотинцев и бодро двинулся вслед за кавалеристами. Под хвостами коней покачивались мешочки, чтоб экскременты не пятнали белоснежных мостовых. Тяжелая поступь деревянных сандалий армии тотонаков затихала где-то вдали. Кортес приказал им выйти раньше и двинуться на Тисапансинго, чтоб прикрыть границы от мешиков, если те вздумают напасть первыми.
Примерно на середине дороги дозорные заметили отряд, идущий из Вера-Крус. От толпы отделился всадник и погнал своего коня вверх по бесконечно длинному холму. По твердой посадке и гибкой фигуре в нем безошибочно угадывался Альварадо.
— Что там еще за черт! — выругался Кортес, придерживая коня.
Ромка подошел к подскакавшему Альварадо.
— Опять эти!.. — витиевато выругался тот. — Племянники Веласкеса поняли, что стало горячее, и заявили, что они не для этого прибыли. Мол, завоевывать страну столь великую и людную — безумие. Они хотят назад, на Кубу, к своим домам и поместьям, тем более что устали и больны. Выбрали время!
— Да? — удивился Кортес, гладя коня по холке. — Я говорил, что силком никого не держу. Они могут взять бот и отплыть куда им вздумается.
— Да не хотят они бот. Каравеллу требуют. К тому же добыча-то под замком, а де Эскаланте не такой человек, чтоб им ее просто так отдать.
— Надеюсь, без кровопролития справились?
— Пока да. — Альварадо многозначительно воздел глаза к небу.
— Не вовремя. Ох, не вовремя, — проговорил Кортес. — Оставляйте людей здесь и скачите обратно, передайте Эскаланте, пусть приготовит небольшое судно и снабдит их припасами для плавания к Кубе, но в море не выпускает под любым предлогом. Еще скажите ему и рехидорам — пусть устроят совет и издадут приказ, чтоб ввиду близкой опасности никто не смел покидать страны и что любой, помышляющий о подобной измене Сеньору Богу и Его Величеству, подлежит смертной казни. Бумагу галопом ко мне, я поставлю подпись.
Глаза Альварадо блеснули нехорошим весельем. Он развернул коня и полетел вниз, огибая рабов, тащивших в гору тяжелые фальконеты.
— Да что же они все не соберутся-то никак! — хохотнул высокий мускулистый детина, наблюдающий за испанской колонной с пригорка в подзорную трубу. — То одно, то другое. То посланцы, то оборванцы…
— Не командовал ты никогда большим войском, — ответил высокий худой человек, до горла закутанный в плащ неуловимого серого оттенка.
— Да чего там командовать-то? Саблюку достал, хоругви поднял да как побег на врага!..
— Сразу видно, что выше десятника ты бы не дослужился.
— Это почему это? — обиделся мускулистый.
— Потому что сеча длится час-два, а справный воевода должен день и ночь об армии печься.
Отряд конкистадоров — четыреста человек с четырнадцатью конными и почти всеми наличными аркебузами и арбалетами — приближался к Тисапансинго. Вдали уже виднелись стены и баши города, не такие, как в Семпоале, но все равно слишком высокие, чтоб взять их с наскока. Врагов видно не было, но не было видно и тотонакской армии.
Кортес остановил колону и подозвал капитанов.
— Что-то здесь не так, — задумчиво молвил он. — У кого какие мысли?
— Перебить их не могли за такой короткий срок, — сказал де Альварадо, все еще взмыленный от дикой скачки. — Драпанули, наверное.
— Или заключили союз с мешиками и теперь готовят на нас засаду где-нибудь в лесу, — мрачно проговорил Диего де Ордас.
— Может, нам отойти? Вернемся в Семпоалу, а лучше на побережье? Отсидимся? — несмело предложил Меса.
