«Уважаемый Владимир Иванович!
У нас появился, быть может, последний шанс спасти государство и самих себя. Мы не призываем Вас голосовать за кого-либо конкретно. Мы призываем хорошенько подумать и задать себе несколько вопросов.
1. Хотите ли вы позитивных изменений или желаете, чтобы все оставалось, как есть?
2. Что нужно для того, чтобы эти изменения произошли: сменить президента или сменить режим?
3. Собираются ли лица, представляющие нынешний режим, менять что-либо? На кого они работают: на государство или на себя?
4. Кого из нынешних кандидатов можно отнести к представителям ельцинского режима?
5. Если кандидат в президенты в 1996 году призывал голосовать сердцем, а в 1999 году выступал против „Семьи“, значит ли это, что он не является представителем правящего ныне режима?
6. Если лидер думской фракции возглавлял „карманную“ оппозицию, значит ли это, что он не является представителем указанного режима? Думайте! Думайте! Думайте!»
Я сунул листовку в карман пиджака и направился в редакцию. Сидя за своим рабочим столом, я еще раз ее внимательно прочитал. Итак. Пункты пятый и шестой призывают голосовать против московского мэра и лидера коммунистов. Предыдущие пункты явно направлены против так называемых демократов, наиболее значимой фигурой из которых можно назвать одного из бывших премьеров. Парочка генералов в список не попадает, но претенденты они явно несерьезные. Динозавры. Время их прошло. Перебрав кандидатов, я пришел к выводу, что из всех их к нынешнему режиму нельзя отнести только пару бизнесменов, не имеющих никаких шансов, да какого-то Романова. Кто такой этот Романов, я не знал. Раньше на политической кухне такой не числился. Средства массовой информации писали о нем очень скупо, однако мини-митинги в его поддержку, свидетелем которых я постоянно оказывался, проходили в Москве регулярно сразу же после его регистрации. Вскоре Фонд поддержки народного президента наконец-то определился и призвал голосовать за него. Этот призыв явился критической точкой, после которой началась цепная реакция политических событий.
Романов начал выступать в печати с такими радикальными речами, что даже я не мог не почувствовать шевеление в собственной психике. Он очень логично показывал, что никто из его соперников не в состоянии добиться чего-либо положительного. (Это, впрочем, было нетрудно, учитывая, что всех их мы уже видели в деле.) После нескольких социологических опросов, которые показали динамику роста его популярности, о нем были вынуждены заговорить СМИ, которые окрестили его Темной Лошадкой.
Фонд между тем продолжал наращивать гуманитарную помощь, официально ни разу не использовав ее в качестве призыва. Но было ясно, рост гуманитарных поставок прямо пропорционален росту популярности Темной Лошадки. В течение нескольких недель Романов по рейтингу обошел всех кандидатов. Речи его становились все жестче, а обещания все конкретней. Образно выражаясь, все его речи в той или иной форме означали: вы голодны, я накормлю вас; вас убивают, я защищу вас; вас ограбили, я верну награбленное и накажу грабителей. Опять-таки внезапно на политической сцене появились аналитики, которые принялись прогнозировать последствия прихода к власти Темной Лошадки, причем определить, за кого они играют, было довольно трудно. Выступая со страшилками типа передела собственности, которая явно просматривалась в политике будущего диктатора, и последующей гражданской войны, они добивались обратного эффекта. Я невольно обратился к 17-му году, когда лозунг «Грабь награбленное!» сыграл, быть может, решающую роль в победе пролетарской диктатуры. Только на этот раз кандидат в диктаторы его в толпу не кидал. За него это делали оппоненты. А может быть, и тайные союзники. Они неустанно запугивали народ тем, чего он страстно желал. До выборов было еще довольно далеко, а все партии уже забили тревогу. Основной задачей стало не допустить избрания Романова, в котором явно просматривался диктатор, жестокий, хладнокровный, трезво мыслящий и неумолимый. Диктатор, который оторвет голову и левым, и правым, который не допустит на территории своего государства властителей кроме себя.
Я заметил, что атаки, которым подвергался Темная Лошадка со стороны всего политического спектра, сильнее всего сплачивали вокруг него тех, кого принято называть «протестный электорат», и который на сегодняшний день составлял большинство. Выступая в прессе по заданию редакции со статьями, направленными против Романова, я старался учитывать все ошибки его оппонентов. Но, когда искал основу для критики, не мог найти ничего, кроме угрозы демократии, которая пугала очень незначительное количество населения. Романов выдвинул свой лозунг демократии. И это стало концепцией его предвыборной кампании — «Равенство всех граждан перед законом». В случае его победы, утверждал он и его поддерживающие, наступит диктатура. Но это не будет диктатура личности, семьи или группы олигархов. Это будет диктатура закона, которая будет поддерживаться самыми жесткими методами. За несколько дней до голосования Темная Лошадка, мрачно глядя с экрана, произнес:
«Каждому воздается за дела его. Одним благодарность нации, другим вечный позор и проклятие!» И чувствовалось, что в случае его победы на головы виновных опустится не только позор и проклятие, но и кое-что похлеще.
Работая над статьями, я побеседовал с несколькими десятками человек, начиная от соседа по лестничной клетке, кончая попутчиками в автобусе. Все стояли за Темную Лошадку, но все по разным причинам. Видимо, его политтехнологи сумели выбрать ту официальную позицию, которая действует по принципу пылесоса и втягивает в себя всех, кто попадается на пути. Каждый мог найти свой резон для голосования за будущего диктатора.
За несколько дней до выборов рупоры Темной Лошадки обратились к своим сторонникам с призывом не допустить фальсификаций. На домах, в подъездах, в почтовых ящиках, в транспорте появлялись листовки, описывающие технологии фальсификации и рекомендации избирателям, «которым не безразличны результаты выборов», контролировать их. Давались также технологии контроля. И последним ударом по «защитникам демократии» стало покушение на Темную Лошадку, в ходе которого он получил легкое ранение. Много лет после этого я гадал: что это было? Попытка устранения конкурента или элемент новой выборной технологии. На президентских выборах в первом же туре победил Петр Алексеевич Романов.
(От лица Константина Павловича Сидоренко)
В тот вечер, когда Николай Иванович огласил свои предложения на Совете, для меня началась жизнь, которую можно было сравнить со спринтерской гонкой, где в качестве финиша выступала судьба России.
Собственно делами выборов я не занимался. Мне поручили разработку внеочередных мероприятий, которые необходимо было начать проводить на следующий же день после принесения Петром Алексеевичем присяги на верность России и русскому народу. Также я возглавил группу, принимающую информацию от многочисленных источников, которых в свое время втянула в себя «паутина», созданная Кардиналом. Главной целью моей группы было не допустить фальсификацию выборов. Это было не только самое сложное задание, которое поручила мне Партия, но и самое важное. Я знал, что в случае фальсификации все готово к тому, чтобы вывести народ на улицы. И я не сомневался, что Кардинал не остановится перед кровью. Не стану описывать, какими методами нам удалось обеспечить объективность подсчета. Скажу только, что по своему содержанию и форме они не отличались от методов нашего противника и были такими же мерзкими.
