— Берта, сегодня, случись чего, окопчик не спасет. Как офицер офицеру приказать не могу, но как брат сестру…
Сгреб в охапку и увел прочь. И, наверное, был прав. Грохотало — куда там давнему «Болотному черту». Вечером брат с удовольствием рассказывал про станок для большой ракеты со шрапнельной головкой, при этом очень напоминал отца. Берта смеялась… Зато ночью — опять бессонница. Душу терзало желание действовать. Тушить пожары, ставить батареи, добывать людей, пускать станки… Увы! Берта вдруг поняла, что на заводе — не нужна. Исчезни, улети с порывом ветра — огорчатся, но продолжат работу, и успешно.
Это было непривычно и чуточку страшно. Захотелось выговориться, возрыдать в плечико. Только — кому? Домашним? Нет, они привыкли, что Берта — сильная, отцовский воз тащит, а надо — горы своротит. Мама опять начнет плакать… Не годится! Раньше были письма к Алексееву. Все проблемы, вываливаясь на бумагу, становились несерьезными и чуточку смешными. Стоп. В городе есть дама, которая в состоянии устранить любое затруднение — пока оно касается людей, а не машин. Люси Холкомб Пикенс! Если она пообещает что-нибудь придумать — неважно, что, значит, придумает. И, что бы она ни изобрела — общество это примет и не подавится. После пляжа — вытащила, а ведь женские языки для будущего девицы пострашней штыков морской пехоты. Стоило обществу заметить, что Берта даже вечером не убирает волосы в прическу… Сколько старых моралисток решили, что никакие заслуги не прикроют уродства — и их дочерям достанется лишний жених? Что ж — они свое получили. Теперь про покалеченное ухо знают все — зато не видит его никто. Вот только чужие женихи ей не нужны.
По счастью, Пикенсы снова в городе.
Уже немного непривычно, подлетев ко крыльцу, направляться не в обеденный зал, где надлежит собираться джентльменам для деловых разговоров, а в чайную комнату — как даме. Впрочем, если бы в обеденном зале шел действительно важный разговор, хозяйку дома следовало бы искать именно там.
Люси Холкомб тоже исключение из правил! Пусть и в другом роде.
Что ж — царский подарок, настоящий русский самовар, исходит теплом. Чай — разумеется, настоящий, китайский. И — обычные для юной девицы слова:
— Миссис Пикенс! Я не знаю, что мне делать и что со мной происходит…
Вот дальше — отличия. Рассказ не сбивчив, напротив — точен и деловит, точно доклад мистеру морскому секретарю. В остальном — обычная история. Но даже в нее Берта ла Уэрта ухитрилась влипнуть необычно. Но раз влипла — значит, она по-прежнему — хорошая южная девочка. И это по-настоящему хорошо. А проблема — не стоит и жестяного цента.
— Все правильно, успокойся, — сказала Люси. — Так и должно быть! Думаешь, жены плантаторов только и крутятся как белки в колесе и для себя ни минутки не выкраивают? Если да, так они плохие хозяйки! Вспомни, чему тебя учили… Так всегда бывает — первые недели, или месяцы, или годы. Или если случается что-то из рук вон.
— Так ведь война…
— Так ты и к войне завод приспособила. Теперь можешь поспать. Вылезти на званый ужин. Вообще пожить для себя и… — Люси осеклась. Улыбнулась. — Чуть не сказала: «И для детей». Обычно я это замужним дамам рассказываю, когда у них дом начинает крутиться сам собой. Или плантация. У тебя целый завод, но ты и с ним управилась. Разве что замуж пока не вышла, но это-то дело уже недолгое.
Берта подняла волосы над искалеченным ухом… но уж Люси Холкомб не проведешь.
— Что ухо! Говорю, отбоя не будет. Заводчики, финансисты, железнодорожные магнаты в очередь встанут. А уж политики… Не всякий сможет разом выиграть выборы — и хорошо управлять городом или штатом. Ты — сумеешь. Так что жди, скоро вокруг станут увиваться проходимцы, предлагающие, часто искренне, и руку, и сердце, и даже мошну. Только ради того, чтобы получить возможность гордо поставить свое имя под твоей, дитя мое, работой. Тебе такой муж нужен?
— Нет.
— Тебе нужен человек, который делал бы то, чего не можешь ты. Чьим именем ты гордилась бы не меньше, чем своим, — и славу которого вы приумножали бы вдвоем, наперегонки и каждый по-своему… Такие бывают. Я нашла — мистера Пикенса. Ты тоже найдешь. Не сомневайся.
Еще много слов — правильных, вставляющих вывихнутую душу на место.
Благодарить… После этой беседы было как-то трудно просто сказать — «спасибо за совет». Подобрать слова Берта не успевает. Потому как пришло время для нового разговора. Куда более серьезного…
— Берта, спасибо.
— Мне-то за что? Это вы меня выручаете… Все время.
— За то, что ты есть. Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало…
Странно, не правда ли? А ведь так и есть. Быть лучшей, вне сравнения, вне соперничества… Это лишало цели. После Петербурга, после губернаторских выборов — о чем было мечтать, чего добиваться? Выборы мистер Пикенс выиграл довольно легко. Раскол и война были не остановлены, но это Люси Холкомб никогда не считала женским делом. Оставалось… уйти. Спрятаться в поместье, растить дочь, вспоминать путь к вершине.
Так было — пока в гавань Чарлстона не влетела, ломая все расчеты, русская эскадра. Пока юная дебютантка не взялась за револьвер и не получила в подарок украшенные звездами петлицы на стоячий воротник.
Сперва Люси была к ней добра, потому что она была неизмеримо, недостижимо ниже. Потом — от радости, что рядом есть непокоренные вершины. Потом… Мисс ла Уэрта не представляет себе, что, заглянув на чай примерно так с месяц назад, могла и яду отведать! А как же… вторая. Вторая, которую Люси Холкомб — не затмить и не догнать. Взлетела в небеса мортирной бомбой… девочка, как тебе будет больно падать! В день, когда на мирном договоре просохнут подписи и Конфедерация будет праздновать День отделения! Для нее, для Берты, тогда осыплются звезды с Южного Креста… но оттого ее жалко!
Она — тоже лицо Юга, но что толку одной стороне монеты ревновать другую? Люси Холкомб — мирный Юг, страна хлопка, плантаций и ферм. Берта ла Уэрта — Юг войны, народ в сером, угольный дым, броня, трубы завода… Она стала такой — тогда, в шестьдесят четвертом. На медном пляже… Стала второй. Всегда второй, ненадолго второй. Потому что мир всегда — первый…
Каблуки Берты простучали вниз, из-за окна донесся перестук пролетки. Миссис Пикенс сделала глоток, только теперь заметив вкус чая… Долгие странствия и прорыв блокады не пошли на пользу напитку. Преувеличенно старательно поставила чашку. Девочку жалко… но что может заменить искореженной душе войну? Разве что море!
Мысль показалась здравой, а на ужине навстречу попался правильный человек… и как раньше не приходил на память!
Снова — свободное время. И хорошо! Тем более, у капитана Портера есть разговор. Серьезный. Он так и говорит:
— Мисс Уэрта, — опять пропустил «ла», негодяй, — я прошу выслушать меня крайне серьезно… Война так или иначе закончится, обе стороны при последнем издыхании, что у нас в Америке, что в Европе. Завод вернут вашей семье, вернутся с броненосцев братья… Я понимаю, вы сейчас видите свое будущее так же, как и до войны — жених-умница, тихое семейное счастье за книгами… Поверьте мне — вы не сможете так жить, вы отравлены мужским миром — нашивками, котировками хлопка… властью! Но вы девушка, вы захотите мужа и детей. В глазах нашего общества это вещи несовместимые. Вы не годитесь в жены доброму южному джентльмену… но есть еще я!
