— Теплая, — довольно крикнула она и бросилась в воду.
Василий докурил сигарету, аккуратно загасил и также собрался было направиться к берегу, когда его остановил вопрос Егора.
— Вася, но… как?
— А что ты думаешь, после того, как тебя десантировали сюда, работа проекта остановилась? Ольга Шлоссер сумела поднять коэффициент выживаемости еще на двадцать процентов. Вот я и стал быстрее.
— Почему же они все-таки не выходят на связь?
— Не знаю. Независимо ни от чего должна сработать закладка Викентьева в течение двух-трех месяцев. Вот тогда, надеюсь, все и выяснится.
— Аппарат пробоя на таймере? — догадался Синельников.
— Именно, — подтвердил Вася и, не став ждать друга, в три шага достигнув берега, прыгнул в воду и саженками очень быстро поплыл к сестре.
Егор задумчиво покачал головой, видя, с какой скоростью плывет Василий, обнаружил наконец-то свои плавки совершенно не в том полиэтиленовом пакете, где они должны были лежать, и еще раз покачал головой, вспомнив, как Светлана собирала вещи.
* * *
— Такое ощущение, что я сейчас упаду туда, — заявила Светка, глядя в небо. Она лежала на спине, подложив ладошки под голову.
— Ага, прямо в космос улетишь, — ухмыльнулся Вася, переворачивая шампур над краснеющими углями.
Светлана смогла все-таки оторвать взгляд от затягивающей голубизны, перевернулась на живот, подставляя солнцу спину, поймала взгляд брата и показала ему язык. Василий хмыкнул, но отвечать ничего не стал.
— И чего вы вечно как кошка с собакой? — спросил Егор, переводя взгляд с одного на другую.
— Привычка, — как бы размышляя, проговорил Вася, — сейчас-то я это понимаю. А раньше…
— Раньше мы ревновали друг друга сначала к маме, потом к папе, — грустно продолжила за брата Света, — а теперь ревновать стало не к кому…
— А ты прилично повзрослела за этот год, сестренка, — констатировал Василий, пытаясь отвлечь Светлану от воспоминаний о родителях, — наверное, потому что женщиной стала? — специально с подковыркой спросил он.
— Дурак, — тут же ответила Светка и покраснела до самых ушей.
Синельников тоже немного покраснел и смущенно выдавил:
— Не стала еще.
Вася весело и в то же время непонимающе посмотрел на них.
— Подождите-ка, вы же с марта вместе живете?
В принципе такие вопросы и в этом мире, и в это время задавать было не принято. Хотя все было значительно проще, чем там и тогда. Но он же брат, в конце концов, и личная жизнь сестры и лучшего друга его кой-каким боком касаются. Черт! Вот врачей-сексологов здесь точно еще нет.
— Рано нам еще, — промямлил Егор.
— Аа… Ну разве что. А я уж было подумал, что со здоровьем что-то не так, — Василий задумчиво почесал затылок. Ну ни фига себе! И это бабник Синельников?! — Или ссоритесь…
— Вась, — все еще пунцовая Светлана подняла глаза на брата. Она, конечно, сама виновата. Не брякнула бы, и объяснять ничего не надо было бы. Егорка тоже хорош — раззвонил. Но с ним она дома разберется. Хотя… Это еще вопрос, кто с кем разбираться будет. Отшлепает по попе, как тогда, когда домработнице нагрубила. Тогда не больно было, а обидно. Зато как потом целовал отшлепанное… А сейчас… Конечно, о таком не говорят, но таких близких, кроме брата и мужа, у нее больше никого нет, — Вась, да все у нас хорошо. Правда-правда!..
— А я-то все гадаю, почему не расписываетесь?
— Ну, вот это как раз здесь совершенно неважно, — поднял голову Егор, — некогда было.
— Васька, а ты мне разрешение подпишешь? — тут же спросила Светка.
— Какое еще разрешение? — не понял Василий, но тут же сообразил сам: с четырнадцати до шестнадцати лет регистрация допускается только с разрешения родителей. А он же теперь вроде как опекун.
— Баба с воза — кобыле легче, — отшутился Сталин, — ну куда же я денусь?
— А все-таки ты, Васька, странный, — констатировала Светлана, — то мудрый, как папа, то дурак дураком. И вот что-то с моим Егоркой общее есть. Он тоже иногда умный, а иногда — не очень.
Василий переглянулся с Синельниковым. Не хватало еще, чтобы Светка нас расшифровала. Она ведь далеко не дурочка в свои четырнадцать лет, а за последние месяцы войны и тем более после гибели отца действительно очень повзрослела.
* * *
Нет, он не ругался. Даже голос не повысил. Берия был слишком культурным человеком, чтобы перейти на «русский народный». Тихо так, спокойненько маршал натянул нас «по самое не балуй». Сровнял с горизонтом? Значительно ниже. Закопал.
«Что значит — не входя в зону визуального обнаружения?»
Ага, вот значит, что Егор в блокноте майора тогда накарябал. Нечто подобное я и предполагал. Два батальона спецназа СГБ, поднятые по тревоге? А хорошо их Синельников натренировал. Даже я не заметил отблесков оптики. Хорошо хоть у них в списках штатного оборудования кинокамер нет. Наша с Егором развлекуха на кинопленку запечатлена не была.
«Непозволительно так обращаться с Государственной Безопасностью? Выше нас двоих в державе секретоносителей нет?»
Ну, вот тут у противника будет полный облом. Не сломать нас ни современными способами, ни даже, пожалуй, изощренными методами того мира. Вот этого мы говорить, конечно, не будем. Оправдываться и извиняться? Надо! Я слишком хорошо знаю Лаврентия Павловича, чтобы не воспользоваться удачным моментом и не показать ему сейчас свое уважение. «Да, товарищ маршал Советского Союза, виноваты». «Так точно! Точнее, никак нет, больше не повторится!» «Понимаем ли всю ответственность перед партией и правительством?» А как же. Только не перед партией, а перед народом! Да-да. Тонкий намек на толстые обстоятельства. Нет, прямо сейчас об этом мы говорить не будем. Он очень умен, поэтому быстро такие серьезные вопросы решать не будет. Сначала поймет, потом сживется с мыслью, что мне нас…ть на партию, и только потом мы начнем прямо, без обиняков говорить на эту тему. А пока… Все-таки как здорово, что мы на одних интонациях понимаем друг друга. Втык заслуженный принят? Несомненно! Наши извинения с изъявлением уважения втыкающей стороне? Тоже! Лупающие глаза Егора, когда мы сердечно пожимаем друг другу руки? Н-да, этому Синельников никогда не научится. Не дано, увы…
* * *
Так. Кратенько подведем итоги.
Война началась шестнадцатого июня тысяча девятьсот сорокового года. За несколько суток три основных группировки противника были окружены и разрезаны в нескольких местах. Образовался новый западный фронт на линии Данциг-Варшава-Краков и пять громадных котлов. Причем все основные склады фашистов были уничтожены. Без боеприпасов, горючего и продуктов немцы в окружении продержались кто две, кто три недели. После чего капитулировали. Затем какие-то реальные наступательные действия нашей армии были только в Восточной Пруссии и Румынии. В Болгарию вошли без боя. Командование Советской армии рассчитывает все свои действия исходя из приказа отца «беречь жизнь каждого советского воина». Очень правильный приказ! Оперативная пауза была нами взята для перегруппировки войск, занятых до того удерживанием противника в котлах окружений. Несмотря на очень высокую мобильность наших войск по сравнению с другими армиями мира за несколько дней этого не сделаешь. Необходимо было создать новые склады на занятой территории, подготовить аэродромы, перешить железнодорожную колею и так далее. Без всех необходимых подготовительных мер дальнейшее наступление для относительно маленькой по численности личного состава Советской армии было бы самоубийственно. После восстания в Болгарии и ввода туда советских войск у нас появилась прекрасная возможность ударить по Турции. Чего и было сделано даже с некоторым изяществом. Удалось избежать лишних потерь с обеих сторон.
