– А?
– Посмотри!
– Да чего смотреть? И так видно. Добряна люди.
– Да вот он сам лежит, – подсказал Никита.
Твердила бочком подошел к саням, вокруг которых совсем недавно кипела последняя отчаянная схватка, наклонился над убитым:
– Ага! Точно – он!
– Убит? – нахмурился Илья.
– Мертвее не бывает, Приснославич! Это я тебе говорю…
– Ты болтай меньше!
– Да я что? Я ничего… Раны непонятные…
– Что значит, непонятные?
– Вроде как кусаные… Будто волк горло перервал.
– Какой еще волк? – Лицо воеводы в первый раз отразило растерянность. Он бросил повод на шею коня, спрыгнул. Хлопнул каракового по шее – умный скакун отошел в сторону, но не слишком далеко, и остановился, перебирая по снегу копытами и фыркая.
«Запах крови чует, – подумал Никита. – А потому настороже».
Илья Приснославич присел у тела Добряна на корточки. Зачем-то потрогал залитый кровью бахтерец, легонько коснулся бороды охранника.
– И правда, будто волк…
Он вскочил на ноги. Быстрым взглядом окинул стоявших перед ним крыжака, ордынца и Никиту. Будто хотел убедиться воочию, что они в бою пользовались оружием, а не клыками.
В два шага он поравнялся с Никитой. Вперился в глаза. Тяжело, пристально, словно выворачивая наизнанку душу.
– Что здесь было? – раздельно проговорил он. – Кто вы такие? Кто напал на обоз? Где…
– Приснославич! – окликнул воеводу Твердила.
– Чего тебе? – Смолянин развернулся на каблуках, держа ладонь на рукояти меча.
– Подь сюда, что покажу!
– Мне что, делать больше нечего? – В голосе воеводы прорезался нешуточный гнев.
– Ты ж меня знаешь! По пустяку не посмею…
– Ну гляди у меня!
Скорым шагом, отмахивая правой рукой, Илья приблизился к дружиннику. Тот поманил: нагнись, мол, не для всякого уха разговор. Зашептал, привстав на цыпочки, тыкаясь бородой в щеку воеводы.
– Где?! – медведем взревел Илья.
– Так вот же, Приснославич! Вот туточки… – Твердила указал пальцем под сани. – Его сапоги. Больше некому…
– Тащи! Быстро! – гаркнул предводитель. На Никиту со спутниками он больше не обращал внимания, словно и не было их.
Дружинник наклонился, потянул.
Неужто Гладила?
Как только тело купца показалось из-под возка, парнишка, сопровождавший Илью, спрыгнул с коня, только пятки мелькнули. Он поравнялся с воеводой и схватил его за рукав, подрыгивая ногой от нетерпения:
– Гладила?
Приснославич не ответил. Зато Твердила сокрушенно закивал.
– Он, он родимый… Тоже загрызли, сволочи.
– Ты не болтай, ищи…
– Да ищу я…
Дружинник залез ладонью за пазуху купца. Пошарил. Скорчил недоумевающую рожу.
– Что-то я не пойму…
– Ищи, ищи! После понимать будем.
– Ага!
Твердила прощупал рукава. Безуспешно.
– В сапогах, – подсказал мальчишка.
– Ага!
Рыжий поплевал на ладони. Взялся за один сапог…
Давно застывший на морозе труп не поддавался. Твердила уперся посильнее.
– Я думаю… – шепнул Улан-мэрген. – Я думаю, это подсыл смоленский.
– Разве подсылы такие бывают? – сквозь зубы ответил Никита.
– А ты знаешь, какие они бывают?
– Не знаю…
Твердила, отчаявшись победить упрямые сапоги, вытащил нож и распорол попеременно левое, а потом и правое голенище. Прощупал их вершок за вершком. Плюнул на снег.
– Может, в санях? – с надеждой проговорил паренек.
Воевода устало вздохнул:
– С чего бы это? Да никогда Гладила… – Он осекся на полуслове. Махнул рукой. Повернулся к троим, которые стояли плечом к плечу – не то спасенные, не то пленники. – Кто на вас нападал?
Де Тиссэ отвернулся, не желая отвечать.
«Ну, что ж… Значит, мне придется отдуваться», – устало подумал Никита.
– Я не знаю, кто это был, – ответил он. – Лесовики. Дикие совсем. Да притом больные, похоже. Сам погляди, Илья Приснославич.
– Лесовики? – задумчиво произнес воевода. – Тут каждый второй смерд лесовик. С голодухи скоро кору с деревьев жрать начнут. Урожая не было прошлым летом. Кто знает теперь, доживут ли до весны. А тут еще…
– Может, они и голодные. Я не знаю, – вздохнул парень. – Нападали скопом – мужики и бабы разом. Не ограбить они хотели – убивать.
– С чего ты решил?
– Если бы они обоз хотели захватить, если бы товары их интересовали, лошадей бы не гробили. А ты погляди, Илья Приснославич, есть хоть один конь живой?
– Да я и так вижу.
– Они будто мстили за что-то…
– Мстили? Думаешь, есть за что? – быстро спросил воевода.
– Откуда мне знать?
Никита почувствовал подвох, но не мог понять, в чем именно он заключается.
– А если подумать немножко?
– О чем подумать?
– Что ты дурачка корчишь? – Илья приблизил лицо почти вплотную к Никите. Нос к носу. Парень ощутил запах кислой капусты.
«С собой он, что ли, в поход возит?»
– Что ты с ним болтаешь попусту?! – Мальчишка-смолянин возник рядом. Его щеки пылали, а голос прерывался от злости. – Тряхнуть его как следует!
Никита сперва удивился, что какой-то желторотик смеет указывать воеводе, а тот молча терпит. Потом прикинул, как быть, если смоляне все-таки решат полезть в драку. Шаг в сторону, чтобы Илья оказался между ним и лучниками. Ударить ногой по лодыжке, рвануть за рукав, бросая паренька на предводителя, подхватить течи, а там как кривая вывезет…
– Погоди, Василиса! – отмахнулся Приснославич. И только тогда парень понял, что безусый воин на самом деле женщина. Точнее, девушка, немногим старше его самого. Родственница воеводы? Невеста? Не очень-то правильно поступает Илья, таская женщину по здешним лесам, слишком уж тут опасно.
– Да что годить-то?
– Погоди, прошу тебя! Хочешь, чтоб я пожалел, что на уговоры поддался? – Командир смоленской дружины скрипнул зубами. – А ты, – он снова вперился глазами в Никиту, – отвечай, когда спрашивают, не юли.
– Что отвечать?
«Нет, пожалуй, придется и воеводу с ног сбивать. Хотя… Уйти ведь не дадут. Ишь, окружили…»
– Я видел следы всадников в деревне…
– В какой деревне? – слишком быстро переспросил парень и тут же понял, что тем самым выдал себя.
