Автух потер подбородок, испытавший прикосновение костистого кулака пана Шпары:
— А идут они все... Или я не вижу, что хороших людей в буцегарню упрятали...
— Так сразу бы нас и выпустил... того-этого... — Лекса, за неимением лучшего оружия, пару раз взмахнул прутом от решетки. — Сойдет...
— Как же — «выпусти»... Я, панове, присягал.
— Так мы же и так уйдем? — Ендрек оглянулся на не торопившегося выходить пономаря. А может, и к лучшему? Кому он нужен? Кто его ждет снаружи?
— Так то ж сами... — дернул плечом порубежник. — В чем моя вина-то?
— В-верно, — согласился пан Войцек. — Хитер ты, Автух.
— Я? Да где уж мне...
— Не прибедняйся. — Пан Юржик скинул с жупана приставшую соломинку. — Что там?
— Где?
— В городе, ясен пень. Где ж еще?
— Аранки вроде как... Шаманов навели, говорят, страсть. Все к воротам побегли...
— А оружие у тебя еще есть?
— Там в углу лук. Стрелы в туле.
— На кой мне лук? — недовольно скривился Бутля. — Я что — степняк какой? Сабельки не найдется?
— Не-а... Все, что есть, — вот оно.
— Л-ладно, хорош болтать! — оборвал его Войцек. — Ты, Автух, тут побудешь пока.
— Конечно, побуду, — легко согласился жорнищанин. — Куда ж я без сабли-то?
— В-в-вот и хорошо. А мы под шумок у-у-удерем. Д-думаю, с-с-с-сперва в шинок за конями, а после к пану Лехославу наведаюсь...
— Это еще зачем? — удивился Ендрек.
— Я свою с-с-саблю ему не оставлю, — отрезал Меченый.
Они выскочили на улицу как раз в то время, когда рухнули ворота Жорнища, и Гудимир вступил в схватку с Мржеком.
— Чародейство в ход пошло! — поежился медикус. — Ох, и сильное!
— А т-ты думал... Г-гудимир лет пятьдесят в реестровых с-служит, я д-думаю.
— Да это понятно. С кем это он так?
Пан Войцек шагал широко, и Ендреку приходилось стараться изо всех сил, чтобы не отстать. Чуть позади семенил невысокий пан Юржик. Прикрывал отряд Лекса со стальным прутом на плече.
— Сказано ж тебе — шаманов аранки привели! — объяснил пан Бутля.
— Они... того-этого... часто шаманов с собой таскают, — добавил Лекса. — Только на одного нашего реестрового ихних косоглазых... того-этого... полдюжины надо, не меньше.
— Тошно мне что-то... — Ендрек ощутил головокружение, зацепился ногой за ногу, едва не упал.
— Ты что, парень? — подхватил его под локоть пан Бутля.
— Не знаю. Тошно...
— Б-бегом, некогда нежности р-разводить! — с жаром воскликнул пан Шпара.
Ендрек потер виски. Твердо вымолвил:
— Я справлюсь. Побежали!
Буцегарня, насколько запомнил Меченый, размещалась не так далеко от «Свиной ножки». Два поворота направо, один налево. А дом пана Лехослава Рчайки следовало искать на базарной площади. Пан Войцек когда-то сам служил сотником в Богорадовке, а потому знал, что сотник порубежной стражи фигура, пожалуй, более значительная, нежели войт или старший писарчук городской управы. А вообще-то, Жорнище — городишко невеликий, и это всеяло надежду на успех. И коней можно забрать, и оружие вызволить.
Не успели они заскочить за первый поворот, как сзади раздался сиплый, высокий голос:
— Ой, погодите, панове! Я с вами!
Ендрек обернулся.
Так и есть!
Лодзейко догонял их, тяжело дыша и придерживая на бегу скуфейку.
— Я с вами, панове, я с вами, — твердил он, как молитву Господу.
— А нужен ты нам, чудо ходячее? — возмутился пан Юржик.
— Ой, только не прогоняйте! — взмолился пономарь, складывая руки перед грудью. — Что творится! Что делается! Я, панове, в расстроенных эфектах... Боюсь, как на конфесате вам скажу...
— Мы ж — малолужичане. Детей на завтрак потребляем, — хитро прищурился пан Юржик. — А ты с нами хочешь идти. Замараешься, отмыться перед своими «кошкодралами» сумеешь?
— Ой, панове! — На глазах пономаря выступили слезы. — Чего не наговоришь по глупости. Я ж к вам со всей возможной эстимою... Не прогоняйте, панове!
— Да пошел ты! — сплюнул под ноги пан Бутля.
— А может... того-этого... — осторожно поглядывая на пана Войцека, проговорил Лекса.
— И то правда. Жалко ведь человека. Пропадет ни за грош, — поддержал шинкаря Ендрек.
— М-мы в Тесово не поедем, — отрезал Меченый. — А в Х-х-хоров ты и сам на за-ахочешь.
— Ты прости меня, пан Шпара, — Лодзейко понизил голос. — Я слышал, как вы говорили, мол, в Выгов путь держите...
— Н-ну? — нахмурился пан Войцек.
— Я... это... не подслушивал... — шарахнулся от него, косясь на саблю, пономарь.
— Н-не п-подслушивал. а все едино п-п-подслушал. Говори уж, что хотел.
— Я вот что сказать хотел, — зачастил Лодзейко. — Я в Выгове конексии имею. Могу полезным быть... А в Тесово? Да провались оно пропадом, это Тесово! Что, свет клином на нем сошелся? И тот отец Ладислав провались вместе с Тесовым! Из-за его глупых проповедей такой инфамии натерпелся, в деликвенты попал... Возьмите меня, панове...
— Давай его, пан Войцек, лучше саблей по темечку и в подворотню какую-нибудь закинем, — предложил пан Бутля. — Ну, не нравится мне он. Скользкий какой-то...
— Д-двое «за», один «против», — вздохнул Меченый. — Экая у нас элекция выходит. Прямо как на Сейме.
— Пан Шпара... — скулил Лодзейко.
— Д-добро. Что с тобой сделаешь? Пошли! — Пан Войцек махнул рукой, разворачиваясь.
— Эх, натерпимся! Чует мое сердце, — не сдавался Бутля.
— П-п-перестань, пан Юржик. П-порубежники своих н-не бросают.
— Да какой же он нам свой! — уже на бегу продолжал возмущаться пан Бутля. — Он самый, что ни на есть, лютый нам враг.
— Ага, хуже Мржека, — откликнулся Лекса.
Ендрек содрогнулся. Имя мятежного чародея по-прежнему внушало ему ужас.
— Вот когда... того-этого... простые люди меж собой грызутся, — продолжал Лекса. — Всяким Зьмитрокам да Твожимирам... того-этого... и живется вольготно... Тут они... того-этого... рыбку ловят в мутной водице. А как говорится... того-этого... не посеешь, не выловишь рыбку из...
— Ох! — Ендрек на бегу схватился за голову, упал на колени, проехав по жидкой грязи с полсажени.
— Что? — кинулся к нему пан Юржик.
— Не чуете разве? — Медикуса била крупная дрожь, накатывались волны беспричинного ужаса. Сразу захотелось нырнуть куда-нибудь в сено, зарыться с головой и лежать тихонько, как мышка. Или лучше в погреб? Точно, в погреб и запереть на засов тяжелую ляду.
