— Зажигай факел, Эшт. — В голосе телохранителя явственно слышалось облегчение.
Да с удовольствием. Тьма надоела мне хуже корешков одуванчика к обеду. Когда-то они были у меня едва ли не постоянной пищей.
Смолистая ветка разгорелась быстро и весело. Огонь с жадным треском бросился пожирать сухую древесину, осветив попутно наши перепуганные лица. Нет, это у меня и у Гелки — перепуганные. У Этлена — озадаченное. У Мак Кехты — раздраженное.
— По-моему, — проговорил старик, убирая один меч в ножны, — это был человек.
— Фаг дар бр'енн, салэх, — презрительно откликнулась сида. — Судя по вони, человек.
Я сделал вид, что не слышу ее.
— Не стуканец, это точно. Иначе нас уже не было б в живых.
— Такой страшный зверь? — Этлена малость озадачила моя уверенность.
— Страшнее я не видел.
— Вы, люди, мало живете и не успеваете повидать многого.
Согласен. По сравнению с долголетием перворожденных мы сгораем, как мошки-однодневки. Однако за время трапперства и скитаний я повидал предостаточно зверья. Стуканец самый злобный, тупоумный и непредсказуемый из них.
— Может, посмотрим, кто это?
— Пожалуй, ты прав. Пойдем.
— Я с вами, — вскинулась Мак Кехта.
— Ты еще слаба, феанни. — Телохранитель умел быть непреклонным. — Подождешь нас здесь. Я дам тебе один меч.
Сида сверкнула глазами, но согласилась, покорно принимая протянутое рукоятью вперед оружие.
Мы двинулись по выработке. Именно двинулись, пошли, а не поползли на карачках. Как приятно хоть иногда побыть с выпрямленной спиной!
Если предыдущее наше пристанище — старая рассечка — выглядело старым и заброшенным, то нынешнее казалось настолько древним, насколько вообще может быть древним созданное руками людей. По всей видимости, мы попали в одну из штолен, построенных во времена расцвета Красной Лошади и десятка прочих приисков на восточных отрогах Облачного кряжа. Коли это так, мы уже удалились от прииска достаточно далеко. Можно попытаться и выбраться на свет.
Хорошо раньше крепили. На совесть. Темные венцы выгибались внутрь под тяжестью скал, но держались. Не рушились. Нынешняя крепь, прекрати за ней ухаживать, не простоит и нескольких лет. Сгниет.
Этлен шагал впереди, весь напряженный, готовый к мгновенному броску. Я держался за его спиной, подсвечивая факелом.
Полсотни шагов, не меньше, и перед нами оказался тупик. Вернее, завал. Причем весьма свежий, насколько я могу доверять своему опыту работы с землей и камнем. К беспорядочному нагромождению валунов, обломанных бревен и расщепленных досок спиной прислонился чумазый, оборванный человек. Он затравленно озирался вокруг и прикрывал голову руками, тихонько поскуливая.
Сумасшедший?
Этлен близко не подошел. Остановился на расстоянии двух шагов.
— Не бойся, — очень тщательно выговаривая человеческие звуки, произнес сид. — Мы не причиним тебе вреда.
Оборванец молчал, но я заметил между неплотно сцепленными пальцами любопытный глаз. Значит, не безумец. Просто очень напуган. Может, кто из наших? Спрятался от перворожденных, да попал под завал.
Я поравнялся с Этленом:
— Ты кто? Узнаешь меня? Ты с прииска? — Ладони убрались прочь, открывая лицо.
— Молчун… — не то удивился, не то обрадовался найденный нами. А скорее, и то и другое одновременно.
— Кто ты? — повторил я вопрос.
— Я тебя узнал. А ты меня нет. — Говоривший улыбнулся.
Где-то я эту улыбку видел… Чуть-чуть ближе факел. Круглая физиономия, превращенная грязной коркой, исполосованной дорожками пота, в диковинную маску. Нос, похожий на гриб-боровик, весь в дырочках пор…
— Желвак! Каменная крыса! Вот ты где прятался!
— Узнал!..
— Я ж тебя с весны не видел!
— Да пошли они все…
Этлен слушал нас, не убирая, впрочем, меча. Ладно, хватит болтать попусту. Пора переходить к животрепещущей теме.
— Желвак, отсюда есть выход? — Он сокрушенно покачал головой:
— Уже нет.
— Вот это? — показал на завал.
— Угу.
— Как же так?
— Там люди в лесу. На конях…
— Петельщики?
— Чего?
— Коричневые накидки с пламенем на груди.
— Да не разобрал я… — и вдруг опасливо покосился на сида, будто только что его заметил: — А это кто?
— Перворожденный. Ты разве не понял?
Ох Желвак! Ох хитрец! Любит притворяться дурачком. Только меня не проведешь.
— Они пришли мстить за Лох Белаха?
— Можно и так сказать, — сказал, как отбрил, Этлен.
— Я не виноват.
— О чем это он? — удивился телохранитель.
Не в том мы сейчас положении, чтобы предаваться воспоминаниям.
— После как-нибудь… Он был головой прииска. Тогда… Весной.
Сид кивнул.
— Так что с выходом, Желвак? — напомнил я. Клещами из него слова тянуть, что ли?
— Люди на конях… Они гнались за мной. Думал — убьют. А я — сюда. А когда за мной полезли — крепь расшатал. Вроде бы кого-то придавил. — Бывший голова самодовольно потер ладони.
— Ясно…
Этлен убрал меч. Равнодушно (как он может сохранять такое непроницаемое выражение лица?) посмотрел на завал и на Желвака.
— Пойдем обратно?
— Эй, погодите, — забеспокоился наш найденыш. — А вы-то как сюда попали?
— Как и ты. — И это была правда. — Только через другой вход.
— Так мы можем выйти?! — Он аж подпрыгнул.
— Не можем. За петельщиками соскучился?
— Так вы тоже…
— А ты как думал?
— Пойдем, Эшт, — поторопил меня сид. — Нечего терять время.
Я замялся в нерешительности. Конечно, Желвак не самый лучший или благородный из людей, с какими мне довелось пообщаться в жизни, но не бросать же его вот так. А он словно догадался, подслушал мои мысли:
— Эй, не оставляйте меня, сиятельный феанн…
— Не зови меня феанном! — Похоже, это обращение — единственное, что способно хоть ненамного вывести Этлена из душевного равновесия.
— Прошу прощения… Я хотел сказать… Возьмите меня с собой — я вам пригожусь.
Вот хитрован. Прямо как в нянькиных сказках: не убивай меня, благородный витязь, я тебе пригожусь. Ага, сундучок с дуба достану… А вдруг правда не лишним окажется?
