— Мы все дрались честно! Понял? Запомни! Мы. Все. Дрались. Честно.
Динни ши смешно дрыгнул ногами, но свой меч он выронил, вернее, оставил в теле последнего убитого им пикта, а потому зашарил по поясу в поисках ножа.
Олаф еще раз встряхнул его. Словно вожак стаи непослушного щенка.
— Ты запомнил? Никаких склок, или я тебя в море выброшу! Хочешь?
Лицо Лохлайна побелело, стало по цвету похожим на окружающие их развалины.
— Не надо. Отпусти… — прохрипел он. Видно, ворот кольчуги передавил горло.
— Пообещай, что не будешь ссор искать, — отпущу, — мрачно пообещал Олаф. — А не то…
— Обещаю…
— Не так. Скажи сам, что не будешь.
Лохлайн зыркнул глазами вправо-влево, ожидая если не помощи, то хотя бы сочувствия Нехты, но тот, отвернувшись, пытался перевязать голову оторванным рукавом рубахи.
— Обещаю. Я не буду искать ссоры.
— Ни с кем, — подсказал здоровяк.
— Я не буду ни с кем искать ссоры.
Олаф разжал пальцы. Пятки динни ши стукнулись о камни. Он охнул, прошипел едва слышно:
— ’S е biastan a th’ annta!
[69]
На его удачу, хёрды не понимали речь народа Холмов, а Вратко, опасаясь новой размолвки между спутниками, толмачить не собирался.
Гуннар окинул мрачным взором шипящего от ярости динни ши и, повернувшись спиной, отправился осматривать тела поверженных врагов и соратников. Словен видел, как дважды взметнулось Злое Жало, пригвождая к земле пикта, очевидно подающего признаки жизни.
Парень прошел мимо прыгающего на одной ноге Вульфера — сакс пытался попасть в штанину, но выходило почему-то плохо, должно быть, сказывалось возбуждение схватки, а быть может, старик не вполне пришел в себя после превращения в волка и обратно. Остановился Вратко около Нехты, безуспешно обматывающего голову тряпкой. Повязка никак не хотела удерживаться и соскальзывала на заостренное ухо.
— Помочь?
Динни ши пожал плечами:
— Если хочешь.
Словен взял у него из рук лоскут, встряхнул, расправил. Примерился было обязать голову и вздрогнул: глаза у Нехты не было. Вместо него из-под изувеченного века выглядывали красно-черные сгустки и потеки слизи.
— Что, плохо дело? — заметил заминку парня подземельщик.
Вратко честно кивнул:
— Очень плохо. Боюсь, быть тебе без глаза.
Воин скривился:
— Ты же ворлок. Можешь мне вырастить новый глаз?
— Не могу, — ответил новгородец. — Не знаю, есть ли чары, способные вернуть потерянный глаз или руку, например. Ваша королева может?
— Если и может, то я не слыхал, чтобы она снизошла до кого-то из простых воинов.
Подошедший Лохлайн заметил:
— И Керидвена не может. Если бы могла врачевать волшебством, оставила бы она сына горбуном?
— Это точно, — согласился Вратко, заматывая голову Нехты. А сам подумал: «Десятник, кажется, зол на весь свет. Если он в любой миг готов перемывать кости своей королевы, ее советников, то как же достается таким же воинам, как и он, не говоря уже о викингах или оборотне Вульфере?»
— Эй, сереброволосый! — окликнул Лохлайна Гуннар. — Тут один из твоих вроде бы дышит еще!
Десятник скорым шагом поспешил на зов. Может, и правда, удастся помочь раненому.
Вратко еще раз проверил, хорошо ли держится повязка Нехты, и повернулся к Вульферу, который уже справился с портами и застегивал куртку.
— Почти два десятка, — грустно и немного растерянно проговорил оборотень. — Мы еще хорошо отделались. Если бы не урманы…
— Да брось ты! — добродушно отмахнулся Олаф. Он очень быстро переходил от решительных и жестких поступков к легкой ленце и шутливому настроению. — Нелюди тоже постарались. Добрые бойцы, жаль росточком не вышли. А у меня получилось две головы одним взмахом срубить, — похвастался он, подмигнув Вратко. — А то у Асмунда был такой счет. Мы когда-то кнарр у свейских берегов захватили. Бонды глупость сделали — начали сопротивляться, стрелы пускали… Вот Асмунд через борт сиганул и помахал мечом всласть. Пока мы к нему на подмогу подоспели, он пятерых уложил, из них двоих — одним ударом. А я, сколько пытался, все никак не получалось. Зато теперь… Слушай, Подарок Ньёрда, как ты думаешь, смогу я три головы одним ударом снести?
— Да откуда же мне знать? — удивился новгородец.
— Ты и четыре сможешь, если постараешься, — серьезно проговорил Вульфер, шаря глазами по развалинам. Казалось, его мысли витали где-то далеко отсюда.
— Правда?! — обрадовался Олаф. — Надо попробовать!
Он принялся вытирать меч обрывком шкуры и посторонился, уступая дорогу Гуннару.
Кормщик подергал бороду. Спросил невесело:
— Что дальше делать будем?
— Моя вина, — невпопад ляпнул Вульфер. — Надо было осмотреть монастырь…
— Не вини себя. Никто из нас не подумал о засаде, — ответил викинг.
— Я подумал, но не настоял. Поленился.
— Ты предлагал, я помню, — вмешался Вратко. — Лохлайн не захотел.
— Подземельщик — заносчивый гордец, — негромко проговорил Гуннар. — Не могу обещать, что я или Олаф не придушим его в следующий раз. Нелюдь…
— Он не любит никого, кроме себя. — Вульфер потер лоб, где наливался здоровенный кровоподтек. — Среди людей я таких тоже встречал. И немало.
— Все равно придушу. Надоел, — равнодушно бросил викинг. — Что будем дальше делать? Трупы ведь убирать надо. И за дело приниматься. Зачем мы сюда шли? С пиктами на мечах махаться, что ли?
— Трупы размалеванных можно вон за ту стенку закидать, — через плечо сказал Олаф. Он махнул рукой в сторону полуразрушенной трапезной. — А своих подземельщики пускай хоронят. По какому обычаю они своих хоронят? — спросил он у Вульфера.
Старик не ответил, рассеянно пожав плечами. Вратко показалось, что он к чему-то прислушивается.
— Эй, ты что молчишь? — слегка обиженно проговорил Олаф.
Оборотень только отмахнулся, вприпрыжку подбежал к стене монастыря, осторожно выглянул. И тут же спрятался обратно.
— Боюсь, скоро тут станет жарковато… — проговорил он встревоженно.
— Что такое? Что там? — Гуннар подбежал к нему. Выглянул. Выругался. — Тролльи потроха! Надо сматываться. И чем быстрее, тем лучше!
Вратко не смог противостоять любопытству. Высунул один глаз из-за полуразрушенной стены.
Взошедшее солнце позволяло разглядеть широкую береговую излучину. Верстах в трех от монастыря стоял городок. Ну, или большая деревня. Поменьше Скардаборга, который некогда показался новгородцу карликовым городом, хоть и был обнесен стеной с валом. У местного города стены не было. Так… Невысокий частокол по гребню земляной насыпи. Внутри виднелись черепичные крыши. Темнела громада детинца — здешние жители назвали его бергфридом. А по дороге от города медленно приближалась серая лента войска. Вернее, вооруженной толпы, во главе которой гордо шагали несколько всадников в ярких плащах. Следом за благородными воинами — очевидно, местным таном с дружиной — семенила пехтура в кожаных шлемах, вооруженная луками. Двух десятков лучников вполне хватит, чтобы расправиться и с викингами, и с динни ши, не приближаясь вплотную. С двухсот шагов расстреляют. И оборотню тоже не поможет ни ловкость, ни опыт прожитых лет. Разве что только удерет раньше, чем стрелы сорвутся в полет… А за лучниками уже беспорядочной толпой шагали поселяне с вилами, косами, цепами. Ополчение. Так это называется.
