– Я не знаю, – пробормотал Кир уклончиво. – Не верить жрецам я не могу – меня с детства в строгости воспитывали.
– А своей головой подумать? Получается, если не от Триединого сила, значит, от Проклятого. Так?
– Выходит…
– Вот самая большая глупость! Мир наш кто создал? Землю, воду, воздух, огонь? Деревья, траву, зверей, рыб? Нас, людей, наконец? Гоблинов, кентавров, великанов, альвов?
– Триединый, всемилостивейший и всепрощающий, – на этот раз без запинки ответил молодой человек. Странный вопрос. Ересью попахивает. Разве можно усомниться в столь очевидных вещах?
– Правильно говоришь! А Проклятый что создал?
Кир даже дернулся. В ужасе прикрыл глаза – а ну, как молния ударит? Не дождавшись наказания с небес, просто сотворил знак от сглаза, потом трижды обмахнулся щепотью, отгоняя нечистую силу. Сказал дрожащим от возмущения голосом:
– Как Проклятый может создавать? Он только разрушает и вредит!
– Правильно! – почему-то обрадованно воскликнул Мастер. Он уже шел рядом с парнем, словно они были давними приятелями, а вовсе не арестованным и его конвоиром. – Он ничего не создает, потому как создавать ничего не может. Сущность у него не та! Но волшебники-то свою силу из земли тянут, из огня, из воды и из воздуха. Из четырех стихий, если коротко. А стихии-то Триединый создал. Так?
– Ну, так…
– Значит, от кого сила у чародеев?
– От Триединого? – несмело проговорил Кир.
– Точно! Правильно! И ничего в той силе дурного нет. Раньше очень много добра народ Империи от волшебников видел. И дождь, когда нужно, на поля нагоняли, и градовые тучи вспять поворачивали. И ремесленникам помогали. Разве кто сумеет сейчас ткань или кожу так окрасить, как сто лет назад? А лечили уж… – Мастер вздохнул. – Нашим лекаришкам из университета до них, как до Лотаны на четвереньках!
– Так почему же жрецы?..
– А жрецы боятся своей властью над людьми с кем-то поделиться. Нет, с императором, да живет он вечно, они еще согласны. Но больше ни с кем.
Кир с настоящим любопытством взглянул на спутника. Подобных рассуждений он еще не слыхал ни от кого. Речи, ожидаемые в устах вольнодумца и бунтаря. Но контрразведчик, служащий тайного сыска?!
– Что зыркаешь, господин лейтенант т’Кирсьен делла Тарн?
– Я…
– Решил, я совсем свихнулся? Или пытаюсь тебя подловить?
– Ну, я…
– А я правда так думаю. Жрецы Триединого не об Империи пекутся, а мечтают за власть ухватиться двумя руками. Ни слушать никого не хотят, ни своими головами бритыми подумать. Волшебники им помешали! А то что государство без колдунов слабее становится? Это им до задницы! А мне – нет. Мне за державу обидно. Случись какая-никакая заваруха, Айшаса в бой волшебников кинет без зазрения совести, а у нас-то ответить нечем. Пшик получается. Вот и думай, кто больше об Империи печется – жрец долгорясый, с мозгами, жиром заплывшими, или старый глупый сыщик.
– Не такой уж вы и старый…
– Зато глупый. Против этого, я вижу, ты не возражаешь. Доложить я, конечно, начальству доложу… Обязан. Но хода этому делу мы давать не станем. Пускай учатся. Глядишь, и не посрамят чести Сасандры, когда до дела дойдет.
– А как же…
– Долг и присяга? Я императору присягал, а не Верховному жрецу. И долг пред его величеством исполняю помаленьку. Ловил шпиона Носельма, а поймал колдуна Носельма. Значит, не судьба. Поищем врагов в другом месте. И ты мне поможешь, пожалуй.
– Я?
– А кто же? Если сам, своим умом догадался шпионов ловить, значит, небезразлична тебе родина, а, господин т’Кирсьен делла Тарн?
– Я же указ нарушил…
– А мне какое дело? Я что, в стражниках служу, что ли? Поможешь и катись на все четыре стороны. Даже за ворота выведу, чтоб не случилось ничего по дороге. Как, согласен?
Кир долго не раздумывал. Если Мастер слово сдержит и выведет его из Аксамалы, то можно будет новую жизнь начать. Сменить имя, внешность, насколько это возможно… Выходит, не все еще потеряно.
– Согласен!
– Я так и знал. Молодец, малыш! А теперь живенько в «Розу Аксамалы».
И вот они собрались в покоях фриты Эстеллы. Словно нашкодившие детишки и строгие наставники, подыскивающие им примерное наказание.
Бордельмаман хмурилась, Мастер хитро улыбался, Ансельм едва ли не зевал, равнодушный ко всему, а Кир, Флана и Лита ежились и не знали, куда спрятаться.
– Значит: «Жди осени. Шерсть скоро отрастет. Задействуй мудрецов для подкопа тюрьмы»… – задумчиво протянул сыщик. – Очень, очень интересно… Умеют эти айшасианские шпионы запутать честного имперца.
– По мне – так глупость какая-то! – дернула плечом фрита Эстелла. – Шерсть, осень, мудрецы… Разве это можно понять?
Флана стрельнула в хозяйку глазами, но промолчала.
– А нам и не так важно знать, каков смысл послания, – пояснил Мастер. – Гораздо важнее найти тех, кто писал и кому писали…
– Ну да, господин сыщик, вам виднее, – язвительно проговорила Эстелла. – Если бляху на шею нацепил, значит, умнее всех.
Мастер повернулся к ней. Под его взглядом женщина потупилась и побледнела. А что? Хоть любовник, хоть просто знакомый, а все-таки служака из тайного сыска. Говорят, им человека в каменоломни упрятать, что другому высморкаться.
– Не обижайся, – мягкие слова сыщика никак не сочетались с суровым выражением лица. – Я не мог открыться раньше. Не имел права.
– Ну, не мог так не мог, – махнула веером бордельмаман. – Не будем об этом…
– Вот и чудненько, – кивнул мужчина. – Значит, продолжаем. Плеть мы проверили. Носельм ее не брал. Вывод?
– Носельм не шпион, – брякнул Кир и тут же устыдился детского вывода. От него наверняка ждали чего-то более глубокомысленного.
– Верно, – согласился без тени улыбки Мастер. – Носельм не шпион. Значит, шпион кто-то другой.
Флана дернулась вперед, словно застоявшаяся лошадка, но сдержалась.
– Ты что-то хотела сказать, девочка? – не укрылся ее порыв от сыщика.
– Да! – она говорила твердо, хотя пальцы вцепились в подол платья, теребя его от волнения. – Ко мне еще один приходил. Кир знает. Такой смуглый… Пузатый.
– Флана! – неодобрительно воскликнула хозяйка «Розы Аксамалы». – Как можно?! Не «пузатый»! Просто упитанный.
– Ну, хорошо, пускай упитанный. А еще от него табаком все время воняет.
– Не воняет, а пахнет!
– Погодите-погодите! – поспешно вмешался Мастер. – Это такой губатый, в пелеусе, даже в жару в плаще ходит?
Флана порывисто кивнула, а фрита Эстелла пояснила:
– Это табачник, фра Корзьело. Очень уважаемый в городе человек. Я не понимаю…
