Кир ударил гнедого пятками, пригнулся к гриве и, загнав в самые потаенные закоулки души предательский, сковывающий руки-ноги страх, помчался к зарослям кустарника – малины, что ли?
С пронзительным визгом из-за поворота вылетела Пустельга – щека рассечена, в правой руке разряженный арбалет, которым она изо всех лупила по бокам коня.
– Засада! Засада! – орала она. Увидела схватку и с первого взгляда оценила сложность положения. – Честь и слава!
Светло-серый конь врезался грудью в переплетение колючих побегов. Женщина неуловимым движением встала на седле, упираясь носком сапога в переднюю луку.
Прыжок!
Узкий меч еще в полете перерубил тетиву длинного лука и горло стрелка.
– За мной! Вперед! – надрывался Кулак.
– Тельбия и Медрен! – голосили позади.
Тельбийцы, на вид немытая деревенщина, согнанная невесть какими усилиями в подобие войска, вооруженная чем попало – не хватало еще увидеть ухват или рубанок, – докатились до ряда щитов и теперь визжали, орали, ругались по-черному, стараясь хоть зацепить кого-нибудь из солдат. В ответ били пики.
До зарослей малинника оставалось всего ничего. Десяток шагов. Коню преодолеть – пара пустяков. Кирсьен уже различал испуганные лица стрелков – не регулярная армия, а все тот же сброд, набранный на этот раз, скорее всего, из охотников. Такие удара конницы не выдержат. Вот-вот дрогнут и побегут, бросая луки…
Бучина
[4]
слева от дороги загудела от топота копыт.
К нестройным воплям селян добавилась слаженная многоголосица привычных к совместным сражениям бойцов:
– Вперед, Тельбия! Бей-коли! Медрен!!!
Оглянувшись через плечо, Кир понял сразу – худо дело.
Тельбийские латники. Не меньше роты. Уж кого-кого, а этих не испугаешь ровным строем и бравой выправкой. Сами хоть кого устрашат. Стальные нагрудники, начищенные до блеска шлемы, черные с серебром – должно быть цвета местного ландграфа – треугольные флажки на пиках. Кони мчат ноздря в ноздрю, как на параде.
Успеют ли пехотинцы развернуть щиты? А если даже и успеют, устоит линия под напором тяжелой кавалерии? Три шеренги – слабовато против конницы.
– Не спи! – рявкнул Мелкий.
Тьялец повернулся. И вовремя…
В двух шагах перед ним отчаявшийся лучник, оскалившись, до уха натянул тетиву. Глаза безумные. Борода взъерошенная. Наконечник стрелы глядит прямо в грудь приближающегося наемника.
«Спаси, Триединый, и помилуй!» – Кир сжался, пытаясь стать маленьким и незаметным.
Будто бы во сне, пальцы стрелка медленно разжались. Стрела сорвалась с тетивы, поползла вперед.
«Уйди, уйди… Промахнись!»
Призрачный мерцающий диск возник перед мордой гнедка. Вроде бы и нет ничего, но если внимательно приглядеться, то еле заметная радуга укажет размытые края. Чуть больше баклера,
[5]
да и формой похоже.
Наконечник скользнул по диску, и стрела, зашелестев, ушла в сторону.
Кирсьен еще успел заметить ошарашенные глаза лучника – бедняга ведь был уверен, что попадет, – а потом его конь врезался в тьяльца, сбил с ног, промчался дальше.
– Назад! – скомандовал тем временем Кулак. – Назад! На латников!
Все правильно. Лучники бежали так, что верхом не догонишь. Ныряли в кусты, бросали бесполезные в ближнем бою луки, падали ничком, накрывая голову руками. Некоторые просили пощады. От них уже опасности никакой. Какой смысл за простолюдинами носиться? Разогнали – и хорошо.
А вот латники – беда нешуточная.
Прямо на глазах наемников тельбийские конники прокатились через смешавшихся пехотинцев. Несколько лошадей упали, вздымая тучи пыли, но остальных это не остановило. Да и то сказать… Даже получив локоть каленой стали в грудь, конь не остановится – мертвым собьет с ног десяток щитоносцев и пикинеров. Все кости им переломает.
Латники ударили пиками и теперь вовсю размахивали мечами.
Правда, не все и у них пошло гладко. Поток вооруженных всадников разделился на два рукава, огибая Мудреца, который крутил над головой двуручный меч. А рядом с верзилой – хотя и на почтительном расстоянии, чтобы не попасть под удар, – вертелся маленький, нескладный дроу. Белый выпускал стрелу за стрелой в тельбийцев и, насколько успел заметить Кир, не промазал ни разу. Он один нанес врагам больше урона, чем две сотни рассеянных и растоптанных солдат.
– Кулак! Честь и слава!
Пустельга подхватила поводья запутавшегося в колючих побегах коня. Вспрыгнула в седло, взмахнула мечом.
– Коготок! – закричала она, махая клинком в сторону хвоста колонны.
Оттуда поспешали оставшиеся наемники. Почти полная сотня. Их оставили в арьергарде, потому что боялись нападения сзади. А тельбийцы оказались хитрее. Выждали удачный миг и атаковали голову колонны. Теперь возглавляемые Ормо Коготком бойцы, обиженные, что не участвовали в развлечении с самого начала, горящие справедливой местью за погибших товарищей, вовсю горячили коней. Вот сейчас удача повернется к латникам спиной, а точнее, задницей.
Кир пришпорил коня и бросился на врага.
Глава 2
Мелкий шипел, словно кот, которому прищемили дверью хвост. Его щеки тряслись, на висках вздулись сине-багровые жилы.
– Палач! Ты что делаешь?! – он попытался лягнуть Мудреца в колено, но верзила отодвинул ногу за пределы досягаемости каблуков коротконого товарища.
– Ишь ты! – восхитился он, оглядываясь в поисках поддержки на Кира. – Еще дерется! Другой благодарил бы…
– Если бы ты делал по уму! – не сдавался низенький наемник. – Кто тебя учил только? Погоди, дай только срок!
– Молчал бы уж, – миролюбиво посоветовал Мудрец. – Или я попрошу Малыша тебе ноги связать.
– Я тебе попрошу… – буркнул Мелкий, но рот закрыл.
Слова Мудреца редко расходились с делом. Уж если пообещал по рукам и ногам связать, то свяжет. С него станется. Именно на умении всегда добиваться своего и держалось уважение, которым воин с двуручником заслуженно пользовался в отряде Кулака.
По мнению Кира, Мудрецу надо бы платить не двойное жалованье, причитающееся ему как мастеру двуручного меча, а тройное. Казавшийся из-за выступающих надбровных дуг и тяжелой челюсти тупым зверем, воин выполнял в банде еще и обязанности лекаря. Он мог вечерами напролет возиться с захворавшим из-за купания в холодной реке Легманом, отпаивать полакомившегося несвежим окороком Тычка, вытаскивать занозу из пятки Карасика. Он «заштопал» многочисленные раны Ормо, полученные помощником кондотьера во время поединка у переправы через Арамеллу, когда едва не погибли и Мудрец, и сам Кир. А сейчас занимался тем, что шил Мелкому рассеченное едва ли не до кости предплечье – тельбийские латники оказались довольно умелыми фехтовальщиками и упорными бойцами.
