Может быть, поэтому, заметив, а вернее, почувствовав небольшой отряд остроухих, он не испепелил их одним махом?
Дроу шли гуськом, след в след, вдоль берега. Боевая раскраска воинов ни о чем не сказала Киру – с таким кланом он не сталкивался в плену. Руки натерты серо-зеленой глиной, на которой частыми беспорядочными мазками пестрела охристо-желтая краска. Волосы карликов скручены в узлы и закреплены на макушках. У переднего прическу украшали три пера, похожих на орлиные.
Первым побуждением Кира было – выпустить струю огня, оставив от остроухих горстку пепла. Но он пересилил себя и, закрывшись зеркальным щитом, какое-то время наблюдал за дикарями.
Кстати, изобретением этого щита чародей гордился. Ни один из учителей-кобольдов даже намеком не дал понять, что магию можно использовать и подобным образом. Может, дело в их подземной жизни, погруженной в кромешную темноту?
Выпуклый диск из сгущенного воздуха – почти такой же ему удалось сделать спонтанно, чтобы отвести стрелу тельбийского повстанца, – снаружи покрывали мельчайшие капельки воды. В них, как в зеркале, отражался окружающий чародея мир. Если ты находишься в лесу, то лес, если в горах, то горы. В степи он будет отражать небо и колышущуюся до горизонта траву. В городе – стены домов, фонари, мостовую. Конечно, если сторонний наблюдатель подойдет вплотную, на расстояние вытянутой руки, он увидит себя, искаженного до неузнаваемости, но это издержки кривизны зеркальной поверхности. Как на боку начищенного чайника. Но тут уж ничего не поделаешь – идеального способа стать невидимым не существует. Это только в старинных легендах волшебники обладают неограниченными возможностями. На самом деле есть ограничения, которых не в силах обойти самый сильный, самый обученный, опытный и изощренный колдун.
Кир долго плыл рядом с разведчиками-дроу. Не меньше часа. Он рассматривал их едва ли не в упор. Постепенно ненависть, всколыхнувшаяся было в его душе, сменилась любопытством, а после и жалостью. Сыны Вечного Леса ведь не были изначально кровожадными и жестокими. Они жили в гармонии с природой, почитали любое живое существо, обитавшее в лесу, никогда не убивали зверя без нужды и прежде, чем срубить дерево, просили у него прощения… Только людей они ненавидели. Так за что их любить? За то, что они пытаются забрать земли дроу? За попытки навязать свою религию, свои законы, свой образ жизни? За то, что имперские купцы меняют меха на крепкое вино, к которому дроу привыкают очень быстро и потом готовы за глоток заложить душу демонам Преисподней? Немудрено, что колдуны остроухих поднимают свой народ на борьбу с завоевателями. Другое дело, что ведут ее с излишней жестокостью, не гнушаясь убийством мирных жителей и кровавыми жертвами… Ну, так маленький народец не может по-другому противостоять огромной Империи. Все честные и благородные методы ведения войны заранее обречены на провал.
Молодой человек так расчувствовался, что хотел отпустить остроухих подобру-поздорову. Его остановила простая мысль: возможно, цель похода дроу – набег на деревню барнцев (ведь за пределы Барна Гралиана еще не вышла). Значит, опять прольется кровь, будут умирать старики, женщины и дети. Мужчины возьмутся за оружие в попытке отстоять свое право жить на этой земле. Может быть, им даже удастся победить, ведь остроухих совсем мало, но общее количество ненависти, разлитой по земле, увеличится. И еще призрачнее станет надежда помирить людей и сынов Вечного леса.
Этого нельзя допустить. Теперь, когда Кир чувствовал почти безграничную силу, он знал, что должен делать на этой земле, осознал свое предназначение, на которое кобольды лишь смутно намекали, опасаясь говорить напрямую. Наверное, именно этого они и хотели. Осознания и понимания.
Слегка напрягшись, Кир заставил два дерева, между которым как раз проходили остроухие, качнуться друг другу навстречу и взмахнуть корявыми сучьями, будто северные великаны, – задача не из легких и для сильного чародея. Вырвавшийся из земли корень стегнул переднего разведчика под колени. Поднявшаяся на спокойной речной глади волна ударилась о берег, разбилась на тысячи брызг, которые сами собой рванулись вперед, на лету превращаясь в острые осколки льда.
Дроу удивленно и испуганно закричали, прикрывая лица ладонями. Ледышки больно секли кожу, оставляя глубокие порезы. Один из карликов замахнулся топориком на дерево. Кир накинул на его запястье жгут воздуха, затянул и рванул на себя. Воин взлетел в воздух, будто получил в лоб тяжелой деревянной киянкой, которой в Камате клепают бочки. Он поднялся над землей на добрых три локтя и рухнул плашмя, приглушенно квакнув и выпучив и без того круглые глаза. Второй остроухий схватился за дротик, пригнувшись в поисках невидимого врага. Все тем же щупальцем, скрученным из воздуха, Кир толкнул его в затылок прямо на древесный ствол. И хотя опытный воин успел всунуть локоть между шершавой корой и собственным лбом, со стороны это выглядело так, будто он попытался ни с того ни с сего забодать дерево. Остальные загомонили, сбиваясь в кучу.
– Таб’ше Сиилэхт Коль к’оур мид’!
[39]
Украшенный орлиными перьями вождь пронзительно заверещал, замахнулся на паникеров дубинкой, усеянной клыками крупного кота:
– Г’ирид’э! Ор’ха Крет’табх к’омэрк’хэ мид’!
[40]
– Ор’ха Крет’табх до хьюл о т’аур! – отвечал ему плечистый для дроу воин с двумя топориками. – Та ниль кюш мид’!
[41]
«Вы еще подеритесь, горячие воины Вечного Леса», – усмехнулся Кир, прикрывая глаза.
Зазубренная молния сорвалась с безоблачного неба и воткнулась в землю у ног вождя. Остроухий подпрыгнул и упал ничком. А волшебник погнал ветер по верхушкам деревьев. Сильным, шквалистым порывом, от которого заскрипели могучие сучья и сорвалась молодая листва.
– К’еер Эанн… – испуганно втягивая головы в плечи, заволновались дроу. – К’еер Эанн эт’тель ка!
[42]
Молодой человек едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в голос. Пришлось даже укусить себя за палец, наблюдая, как недавно такие уверенные в себе и отважные остроухие подхватывают вожака, не подающего признаков жизни, за руки и за ноги и бегут, всполошенно озираясь, будто ждут удара в спину.
– Так вам и надо! – Кир махнул рукой вслед убежавшим и убрал зеркальный щит. Он от души надеялся, что дроу повстречают другие отряды, распустят слухи об атакующей их Грозовой Птице, которой даже сам Золотой Вепрь не указ.
Дальнейший путь по реке не изобиловал встречами ни с людьми, ни с представителями какой-либо другой расы. От нечего делать Кир приманивал птиц, которые кружили над его островком, порхали небольшими стайками, скрашивая одиночество мага, а потом отпускал их к гнездам. Больше всего его восхищали дрозды, высвистывающие на прощание сложные трели. Под их пение хотелось просто радоваться весне, забыть горести и невзгоды, жить и наслаждаться жизнью так, как умеют только маленькие дети, не ведающие предательства и разочарований.
