Как оказалось не зря — буквально, через несколько минут на горизонте появились американские вертушки «Апачи». Из выхода нашего убежища смог видеть, как они подлетали, но результаты их работы почувствовал на себе. Начался кромешный ад: взрывы ракет перепахивали землю в районе траншей, крутя «карусель». Земля содрогалась от частых взрывов, боеприпасов пендосы не жалели. Уже успел привыкнуть к бомбежкам, но были еще и необстрелянные новобранцы. Можете представить их реакцию. Посмотрел на часы: так и есть прошло ровно десять минут и взрывы прекратились. Быстро выскочил из щели и крикнул, чтобы все бежали на позицию. И сам туда рванул, что есть мочи. Когда в низине показались американские танки в сопровождении бронетранспортеров, быстро прошел по всем огневым позициям взвода посмотреть готовность к бою. Заглянул в обе БМП. Все волновались, и как мог их ободрял. Хотя сам трусил не меньше других. Шутка ли первый бой. Вот так вот лицом к лицу с врагом. Когда танки подошли на расстояние около пятиста метров, я крикнул:
— Взвод! Приготовиться к бою! Боеприпасы экономить, стрелять наверняка и одиночными. Подпускать поближе. Пленных не брать! (Не знаю, и чего я это крикнул?) Давайте, мужики, покажем этим заморским уе…м кто такие славяне и кто такие русские морпехи. Каждый должен держать свой сектор и не отвлекаться на другие. Слушай мою команду: К бою! Наблюдать!
При команде «Наблюдать» стрелок имеет право самостоятельно открывать огонь в удобное для него время. Проверил свой автомат и снял с предохранителя. Вот и начался мой первый бой. Вот сейчас и посмотрим, тонка ли твоя кишка, младший лейтенант Свешников! Одно дело говорить или думать о мести и тому подобной пафосной фигне, а другое — в бой идти. Тем более, что на тебя сейчас смотрят десятки глаз твоих подчиненных. Если зассышь — считай тебя можно снимать со взвода — солдаты не будут тебе верить. Десять американских танков решили зайти в правый фланг роты по более пологому скату горы, которую мы обороняли, а пехота с БМП за ними. Я находился со своим взводом как раз на этом правом фланге. Зрелище конечно, не очень: впереди и позади траншеи вырастали столбы разрывов снарядов и ракет. Тут же рявкнул наш СПГ и два дымных следа от выстрелов РПГ-7В и «Мухи» прочертили воздух мертвой зоны. На правом фланге сосредоточились два расчета СПГ-9 гранатометного взвода, да и соседний взвод поддержал наличным противотанковыми средствами. Позади нас загудела канонада и возле мчащихся танков начали вырастать взрывы. Видать у пендосовских танкистов нервишки не выдержали, так как они начали пятиться, ведя при этом огонь из артиллерийского и ракетного вооружения. Пехота даже не вылезла из бронетранспортеров, так как те тоже повернулись в обратном направлении. Послышались крики «Ура!» и я сам кричал во все горло. Но радоваться пришлось недолго — американцы успели перегруппироваться и под прикрытием вертолетов «Хьюи» пошли на нас снова. Приник к окулярам бинокля и считал количество танков. В нашем тылу опять раздалась канонада артиллерии, но на удивление американцы, несмотря на огонь, продолжали двигаться. Сделав один залп, наши «боги войны» видимо решили сменить позицию. Вертолеты американцев пролетели над нашими головами, пустив пару-тройку неуправляемых снарядов для приличия. Непрестанно выпуская звездочки противотепловых ракет. Но они это делали зря, потому что нас снабжали боеприпасами настолько скудно, что кроме стрелкового оружия и РПГ, а также «мух» и «шмелей», которые рассчитаны на поражение легкобронированных объектов, ничего не было. Хотя с позиций соседнего батальона послышались одинокие сухие хлопки выстрелов из зенитных переносных ракетных комплексов. В тылу то и дело слышались трели «шилок», которые после нескольких очередей на высокой скорости меняли позицию. Вертолетов было около двенадцати штук. В пяти километрах северо-восточнее разыгралась откровенная вертолетная драка между звеном нашей армейской авиацией, которая состояла из четырех «крокодилов», и американскими вертолетами. На поддержку своим пендосы послали тяжелые вертолеты «Апачи», за ними летели десантные вертолеты «Чинук». «Хюьи» по замыслу американского командования должны были связать, отвести в сторону наши вертушки или уничтожить, а «Апачи» — подавить и уничтожить артиллерийские позиции нашей бригады, а также обеспечить высадку тактического десанта в нашем тылу. На помощь нашему звену присоединилась группа ударных вертолетов КА-50 «Черная акула» из четырех штук. Которая направилась против пятнадцати «Апачи» противника. Группа «Хьюи», потеряв четыре вертолета, повернула обратно. «Апачи», увидев наши «Черные акулы» — повернули также вспять. Появились американские самолеты и наши вертушки ушли. Появились «Грачи» и началась теперь самолетная драка. Мне особо некогда было наблюдать за этим воздушных побоищем — дел и на земле хватало.
Вертолеты нашей армейской авиации снова приблизились к позициям и начали накрывать вражеские танки и пехоту НУРСами и из бортовых пушек. В рядах американцев появилось замешательство, и они опять должны были отступить.
Посмотрел в бинокль и насчитал пять единиц техники, которая догорала на склоне. Посмотрел на часы, прошло около получаса с момента начала боя. Ко мне подбежал Пегриков и доложил, что у нас появился один раненый осколком боец. А так все в норме. Опять взял бинокль и посмотрел на перелесок, который подходил почти к пологому склону высоты, на которой мы находились. Там могла пройти незамеченной только пехота. А от линии окопов перелесок отделяло около двух сотен метров. Побежал по траншее к БМП, которая находилась на правом фланге. Перемахнул через бруствер и быстро переместился в окоп, где стояла БМП. Складным прикладом автомата постучал по броне, и из люка механика-водителя высунулась чумазая физиономия мехвода. Приказал ему позвать командира машины. Из десантного отсека высунулся младший сержант Храпалов. Поручил ему следить за этим перелеском, и если что, мочить из всего стреляющего. Там же находился командир второго отделения сержант Ивасов, ему приказал поставить пулеметчика для прикрытия этого направления, а также сориентировать бойцов. Как потом оказалось, правильно сделал, что обратил внимание на этот участок обороны.
Примерно через час американцы зажгли дымовые шашки. Я вызвал Пегрикова и приказал усилить наблюдение. Вдруг на правом фланге началась стрельба. Метнулся туда. Возле головы взметнулись фонтанчики от пуль. Правый фланг «задачи» взвода со стороны перелеска атаковался американцами, их было около роты. ПКТ на БМП захлебывался от очередей. Более визгливо ему вторил ПКМ. Потом присел на корточки возле пулеметчика, которого даже не знал по имени — не успел познакомиться. Лицо его исказила злобная гримаса. Солдат, стиснув зубы, посылал очередь за очередью в противника. Вдруг рядом произошел взрыв. Как в замедленной съемке увидел: лопнула каска у пулеметчика, и выплеснулся кровавый сгусток от осколка. Он откинулся на противоположный бортик окопа и медленно сполз на дно. Я кинул автомат на дно траншеи, и сам встал к пулемету. Вдруг увидел фигуры в камуфляжах, обвешанные ветками и амуницией. Схватил и быстро поднес к глазам бинокль — было видно их размалеванные черной маскировочной краской морды. Пендосы перебежками все ближе и ближе подбирались к линии окопов. Против роты американцев противостояло четырнадцать человек, включая экипажи БМП, а третье отделение прикрывало левый фланг. Прижавшись к прикладу, мочил из пулемета по этим фигуркам. Не знаю, попадал или нет — вокруг разрывались гранаты. Рядом осел на дно, глядя пустым взглядом в небо, еще один стрелок. Его поразил осколок прямо в спину с левой стороны — бронежилета у него не было — не хватило на складе. Американцы не выдержали и начали отступать, вытаскивая своих раненых и убитых. В коробке пулемета закончилась лента, у убитого пулеметчика запасных уже не было. Поднял со дна автомат и начал бить короткими очередями вслепую. Рядовой Серпов, который рядом стрелял из АГС послал еще с пяток гранат вдогонку и сел на дно окопа. Я посмотрел на него, а он на меня и подмигнул. Крикнул ему, чтобы сменил позицию, а сам подошел ко второму убитому и закрыл ему глаза ладонью. Пошарил по карманам, достал документы, положил в свою полевую сумку. Также поступил с убитым пулеметчиком. Позвал стрелка-радиста и приказал ему, передать, что у нас два «двухсотых». Их оттащили в щель. Каски сняли, — пригодятся. Рядом положили их вещи. Когда стемнело подъехал бортовой УАЗик, на лобовом стекле была приклеена скотчем бумага с изображением «200», и сержант из «похоронной команды» с двумя бойцами погрузив тела, быстро укатили. Сходил на пункт боепитания и взял открытый цинк с патронами. Сел на дно окопа и, закурив сигарету, начал начинять патронами пулеметные ленты. Успел снарядить только два, как американцы начали опять артподготовку, и нам пришлось залечь на дно траншей. Скажу одно: бомбежка — отдыхает. Рядом со мной произошел взрыв, от АГСа и Серпова ничего не осталось кроме дымящейся воронки, и разорванной каски. Рядом со мной упала кусок его ноги в дымящемся ботинке. Сам не знаю, как жив остался. Хотелось выть и, вскочив, бежать. Попытался это сделать, но тут же был придавлен телом убитого механика-водителя — рядового Черняховского, который тоже поддался этому желанию и побежал. На меня полилась кровь из его рассеченной осколком напополам головы. Было еще пара взрывов и несколько осколков попали в уже мертвое тело солдата, тем самым спас меня от гибели. Раздалось еще серия взрывов и все стихло. Через минуту в траншее зашевелились, то тут, то там раздавался надрывный кашель. Бойцы начали подыматься и отряхиваться.
