«Оказывается, я теперь могу общаться с людьми, не зная языка! Эх, такие бы способности, да в „тот“ мир, в „ту“ жизнь! Какая обида, блин! Похоже, что разговаривать с человеком, не зная языка, даже легче, чем с животными. Сочетание звуковой речи и „мысленного“ посыла создает эффект, близкий синхронному переводу. Самое смешное, что и он, кажется, меня понимает. Местный язык, похоже, весьма развит, в нем полно абстрактных понятий, но, слава богу, непроизносимых звуков, щелчков, цоканья языком и причмокиваний нет.
А вот что плохо… Скорее всего, у них тут принципиально иное отношение к жизни и смерти. Это, вообще-то, не оригинально. Скажем, у некоторых северных народов, занимающихся морским промыслом, раньше было не принято спасать упавшего в воду (а плавать никто не умел). Он сразу считался умершим, да и сам, наверное, полагал себя таковым. Совсем, кстати, не факт, что в древности жен и рабов насильно отправляли на костер вслед за умершим хозяином. Вполне возможно, что они туда шли добровольно. Похоже, этот чувак совершенно не собирался жить дальше, а я, значит, его заставил. Ну, с этим как-нибудь разберемся. По идее, теперь надо представиться, не звать же мне его Пятницей?»
– Раз уж я тебя куда-то не пустил, может, хоть поешь по-человечески? – кивнул Семен на остатки ужина.
– Как же я могу «по-человечески», – изумился туземец, – если я не человек?!
– Хм… А кто же?
– Нха-аттуайр, конечно.
– Кто-кто? – Семен напрягся, внушая ему свое требование немедленно объяснить, развернуть, «показать» данное понятие.
Несмотря на «ментальный» контакт собеседников, дальнейший диалог долго напоминал общение глухонемого со слепым. У Семена уже заломило в висках, когда картина строения местного «мироздания» начала хоть немного проясняться.
Оказалось, что тут существуют как бы три мира (или уровня, или реальности, или еще чего-то): Нижний, Средний и Верхний. В среднем обитают обычные животные, Люди (именно так – с большой буквы) и нелюди. Когда человек умирает, его помещают «туда, откуда он пришел», и через некоторое время он возрождается. В промежутке между смертью и новым рождением душа (внутренняя сущность, выраженная или обозначенная Именем) пребывает в Нижнем мире. Тот, кто не был похоронен должным образом, возродиться, разумеется, не может. Когда его душа избавляется от плоти (разлагается труп?!), она навечно попадает в Верхний или Нижний мир. Впрочем, пребывание там совсем не обязательно должно длиться вечно. При необходимости Имя может быть призвано в Средний мир для нового… гм… воплощения.
«Ох-хо-хо, долгонько придется мне с этим разбираться», – подумал Семен и спросил:
– Ну, хорошо, а ты-то где?
– Я?! – удивился туземец. – Нигде.
– В смысле?! – в свою очередь оторопел Семен.
И опять началось… Примерно через час картина несколько конкретизировалась (или Семену так показалось): этот парень вроде бы умер, но не только не был погребен для воскресения, но и душа его не смогла начать освобождаться от плоти (Семен помешал). Теперь он как бы застрял между мирами. Очень приблизительно по-русски это состояние можно обозначить как «не умерший (живой?) мертвец» – нха-аттуайр, одним словом!
– Будем считать, что наполовину я понял, – подвел итог Семен. – Свое прошлое имя ты мне, конечно, не скажешь? Ну, разумеется… Тогда буду звать тебя «Аттуайр» или «Атту» – это ваше «нх» с придыханием мне пока произносить трудно. Ну, а ты зови меня «Семен».
– Да, я знаю, – кивнул туземец, – Сем-хон.
– Какой еще «хон»?!
– Обыкновенный, – пожал плечами Атту. – Тебя, наверное, неправильно похоронили или ты порвал веревки.
«Так, – подумал Семен, – похоже, мы с ним два сапога пара – он не умерший мертвец, а я, значит, оживший!»
Дальнейшие расспросы в целом подтвердили мрачную догадку: он действительно мертвец, восставший из могилы. Такое случается, хоть и не часто. Для того чтобы умерший смог возродиться, его помещают в особую могилу, представляющую (олицетворяющую, обозначающую) собой как бы материнскую утробу. Возрождение (или воскрешение) усопшего представляет собой присвоение его Имени подростку во время обряда инициации. Само же погребение является довольно сложной процедурой, включающей соответствующее оформление «утробы» и приведение покойника в «изначальное» состояние, то есть связывание его в «позе эмбриона». В силу ряда причин покойник может покинуть могилу, не дождавшись нового воплощения. Это, конечно, никому не в радость, и Люди стараются поскорее вернуть недисциплинированного мертвеца в «изначальное» состояние – для его же блага.
– Что ж, – смирился с неизбежным Семен, – значит, быть мне «Семхоном». Это что же получается: у вас в племени количество умерших всегда соответствует количеству детей, доживших до совершеннолетия? Что вы делаете, когда появляется излишек или недостаток?
– Когда мало детей, умершим долго приходится ждать воскресения – это плохо. Когда детей много и Имен не хватает, их можно взять (выпросить, выменять, получить в долг) у общности Людей…
Ну, короче, у тех, с кем данный Род обменивается особями женского пола. В совсем уж крайнем случае шаман может отправить своего Духа в Верхний мир, чтобы уговорить одну из душ не погребенных воинов сойти (вернуться) в Средний мир, то есть отдать себя подростку.
– А что, в Верхнем мире обитают только души воинов?
– Нет, конечно. – Атту посмотрел на него как на несмышленыша. – Там пребывают лучшие люди (в смысле – Имена) племени и те, кто еще не родился! Ты немного похож на человека, Семхон. Как называются твои Род и Племя?
– М-м-м… – растерялся Семен, – не помню.
– А-а, – улыбнулся туземец, – наверное, ты после смерти попал в будущее – в Верхний мир? Конечно, вернувшись в Средний мир, ты все забыл.
Семен задумался. Он сильно подозревал, что его дальнейшая судьба здесь зависит от того, что и как он ответит сейчас этому голому мужику, которого он черт знает сколько времени кормил с ложечки. Возможно, туземец предлагает ему удачное решение проблемы, а может быть, этот путь заведет в тупик. Нижний, Средний и Верхний миры не являются прямыми аналогами прошлого, настоящего и будущего, но как-то с ними соотносятся. Какое понятие шире, а какое уже, кто кого в себя включает, уяснить пока невозможно, если возможно вообще. Придется играть почти вслепую и, конечно, давить на потерю памяти.
– Не все, а только то, что со мной было до смерти в Среднем мире.
– Ничего, – утешил его туземец, – может быть, еще вспомнишь.
– Может, и вспомню, – согласился Семен, – но ты должен мне помогать – отвечать на вопросы и обо всем рассказывать.
– Конечно, помогу, – кивнул Атту. – А еда у тебя есть?
– Трохи есть, – улыбнулся Семен. – Только к костру ползи сам – хватит валяться. Кстати, а зачем мертвому еда?
– Сам не пойму, – смущенно признался туземец, – но хочется.
* * *
