Она покосилась на меня и процитировала:
— «И послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, все разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч… и чего не могли поднять, покололи и порубили».
И вечно одно и то же декламируют. Никакой фантазии. Так и кочует это донесение из книги в книгу. Совсем не ангельски мы себя вели в Польше, но это больше чем на двести лет раньше, в Ливонии произошло. Как будто англичане ирландцев не били, а французы с немцами религиозных войн не устраивали.
— Я ж не в оправдание, — говорю, — а честно объясняю.
Все эти борцы за свободу сами нарвались, перебив всех русских, до кого смогли дотянуться в самом начале. Потом уж получили ответную и очень неприятную реакцию. На что рассчитывали, кроме собственного непроходимого идиотизма и надежд на заграничную помощь, даже очень тщательное следствие не обнаружило. Гладить их по голове или оглядываться на просвещенную Европу нам, варварам, было необязательно. За массовые убийства надо платить, а иметь нелояльное в основе население опасно. В течение двух лет все проблемы были решены навсегда.
Особо упертые до сих пор Езуса Крайста поминают, но большинство поразбежалось. Кто в Америку или Европу, кто вот сюда. В бывшей Польше сейчас проживает меньше католиков, чем в Одессе. Если честно, то поляки, как народ, только у нас и сохранились. На Западе они прекрасно ассимилируются. А в Австрии уже не поляки, а силезцы. Ни то ни се. На Руси, в противостоянии, вынуждены доказывать, что не хуже.
— Не очень-то мы ассимилировались в Америке!
— Так недавно уехали. Всему свое время. Четвертый угол, — показываю, — естественно, синагога. В старые времена прямо на площади устраивали побоища стенка на стенку. Не знаешь, что такое?
Настя отрицательно помотала головой.
— Это такой народный обычай, — невольно хмыкнув, объясняю. — Отбирают лучших кулачных бойцов, по предварительной договоренности, и устраивают мордобой. Что-то вроде спортивных соревнований, но не профессиональных. С денежными ставками, а иногда и с личными счетами. Говорят, еще так проблемы решали купцы, когда в суд ходить не хотели. Выставляют команду против команды, и кто победил, тот и прав. Почти по «Русской Правде». Сейчас здешние жители стали цивилизованными и решают коммерческие проблемы в арбитраже. А вместо «стенка на стенку» имеется масса спортивных клубов по боксу, борьбе и другим атлетическим видам. Штангу поднимают, например, но я этого не люблю. Пустое дело, азарта нет.
— В морду до крови — лучше?
— Конечно! Это был прекрасный клапан для сброса агрессии. Существуют четкие правила, и за их исполнением следят авторитетные священнослужители. Есть у тебя претензии к соседу — выйди и продемонстрируй. Все лучше, чем ночью поджидать с кистенем за углом. Да и, кроме всего прочего, заводятся связи, знакомства, и это то, что у англичан называлось клубами. Только туда женщин не допускали, а у нас было полное равноправие в этом смысле, да еще и на свежем воздухе. Где еще, кроме храмов, можно пообщаться с противоположным полом свободно и себя показать? Вместо бессмысленных дискуссий о религии, ничего не дающих обычным людям даже в выходные дни, возможны были встречи и регулярные контакты иноверцев. Посидеть во множестве трактиров с любой кухней и заключить там сделки.
Полное взаимопонимание, оканчивающееся походами по магазинам. Еврейские не работали по субботам, мусульманские по пятницам, а христианские по воскресеньям. Всегда можно было зайти в другой магазин и пообщаться, обсуждая достоинства товаров.
— А мы случайно не туда направлялись?
Похоже, имеет место тонкий намек. Надо заканчивать с просвещением и приступать к более интересным для женщины вещам.
— Так. Красоты архитектурного стиля тебя не привлекают. Следуем дальше. Обещал новое платье — значит, приготовься.
Еще два квартала от некогда знаменитой площади — и мы попадаем по покрытым асфальтом дорогам на проспект Ганова. Разве что в мечтах он мог надеяться на такую память. Не орден отвалили на грудь, а назвали в его честь главную торговую улицу.
Слава великому деятелю, открывшему здесь первую лавочку по продаже всего на свете! Могли он представить, что через сотню лет длинные ряды торговых точек протянутся от края и до края всего района. По ночам будут сверкать многочисленные стеклянные окна под электрическим светом, а по дороге ездить самобеглые коляски? Не мог! Он и слов таких не знал, хотя и был хитрый перец, к концу жизни подгребший под себя немалую часть торговли хлебом и сказочно обогатившийся. И прославился вовсе не своей первой лавкой, а тем, что всегда старался для города, открыв первую больницу, построив городской театр и выделив очень серьезные суммы на ремесленные училища. Даже в завещании прописал парочку миллионов на нужды города.
Так что не его заслуга, что стало с районом, но руку он приложил, за что и помнят. Когда-то жилой, он давно превратился в один большой магазин. Они присутствуют в любом виде. Специализированные и универсальные, для богатых покупателей и для бедных. Каждому свое — огромный ассортимент на все случаи жизни и для любого покупателя. Если уж мы завалили пол-Европы продукцией легкой промышленности, то уж для себя расстарались. Заодно и все сопутствующее. Трактиры, рестораны, забегаловки и гостиницы разного уровня. Может, и не Париж, но я там не был и заочно считаю, что у нас ничем не хуже. Все, что можно купить там, представлено на полках здесь. Абсолютно все. И еще чуть-чуть.
Я придерживаю за локоть Настю, не позволяя ей пронестись в сторону ближайшей завлекательной витрины через дорогу и пропуская мимо шикарный спортивный автомобиль с откидным верхом, несущийся на высокой скорости. Неизвестно еще, кто кого собьет при такой целеустремленности, но объясняться потом мне. И покорно следую за ней. За спиной, воняя паленой резиной и визжа тормозами, машина останавливается и несется назад. Развернуться водитель даже и не подумал, глубоко плюя на все правила дорожного движения и приближаясь задом. Если бы мы были в американском фильме, сейчас бы начали палить во все стороны мрачные личности в темных пальто и надвинутых на глаза шляпах, но мы в Одессе, а я еще не успел наступить на хвост здешним бандитам, так что презрительно игнорирую. Опять визг тормоза. Раздается изумленный вопль:
— Берик!
Из машины, даже не пытаясь открыть дверцу, великолепным прыжком выскакивает мечта сдвинутых на голову немецких страдальцев по истинным арийцам. Двухметровый блондин с прекрасным лицом, квадратным подбородком и синими глазами. Весь из себя страшно мускулистый и прекрасно одетый. Белый костюм от лучших модельеров и лакированные ботинки, просто обязанные вызвать у меня чувство зависти. Он даже на фронте, в окопах умудрялся всегда выглядеть франтом. В сравнении с остальными, конечно.
— Я сразу почувствовал, как русским духом запахло, — орет он.
Это я ему как-то, хорошо подвыпив, рассказывал, откуда эта фраза появилась в сказках. Славяне в древности вырубали место под пашню, сжигали деревья, заодно и удобряя почву, а через несколько лет, когда земля истощалась, перебирались на новое место. Естественно, участки готовились заранее, и процесс был непрерывным. Очень научно этот метод называется подсечно-огневым. Для степных соседей люди, регулярно занимающиеся поджогами и провонявшие насквозь гарью, сразу отличались по запаху.
