— Ты чего, Джават? Случилось что?
— А то нет, — размазывая слезы по грязному лицу рукавом, вызывающе переспросил тот. — Как будто не знаешь. Что теперь с Тариком будет — кому он такой нужен?
Салах сел прямо на землю и обнял брата.
— Может, это и к лучшему, — сказал он. — Сколько наших сегодня погибло, а он живой.
— Да, к лучшему?! А сам не хочешь попробовать без правой руки жить?
— К лучшему, — твердо сказал Салах. — Не для него эта жизнь. Я для войны рожден и другой жизни не знаю и не хочу, ты тоже еще можешь стать хорошим солдатом, а он — нет. Ему бы учиться и профессию хорошую иметь. Среди войны это невозможно. Слишком умная голова, чтобы подставлять ее под пули. Вот ты знаешь, что такое геометрия и где она применяется?
— Нет, — шмыгая носом, сознался рыжий.
— И я не знаю. И знать не хочу. А ему это интересно. Решать для удовольствия задачки по землемеренью. Скажи кому, так подумают — ненормальный. Наш интерес — выпить, закусить да к бабам в самоволку сбегать. Или спился бы Тарик, или сложил бы очень быстро голову. И то и другое мне совсем не нравится. А так… Мне обещали для него бумаги выправить. Будет учиться на казенный кошт в инженерном училище.
— Правда? — совсем по-детски спросил Джават. Так он когда-то малолеткой спрашивал, когда Салах обещал его взять с собой на ярмарку, приходя навестить домой из училища. Наверное, он тогда казался ребенку большим и все умеющим дядькой.
— Правда. Такими вещами не обманывают. Генерал обещал, а я уж не забуду напомнить. Все, — сказал он строго. — Приведи себя в порядок — и в роту. Еще не хватает, чтоб тебя хватились и искать начали. Иди прямо к Тарику и расскажи ему. И чтоб рот до ушей и в глазах счастье было, понял?
— Понял, — послушно сказал Джават.
— Возьмешь мой мешок — там бутылка араки,
[39]
дашь ему выпить. Сам не смей! Пусть спит. Левая рука у Тарика есть, ноги и голова целы. Будет у нас в семье собственный чиновник, в больших чинах. Ты вот так и останешься солдатом, а он попрет наверх. Образованные сейчас в цене.
— А ты?
— Я потом подойду, — пояснил Салах. — Мне сейчас нельзя — они там спорить будут, кому медали положены.
Джават понял и уже нормальным голосом провозгласил:
— С повышением вас, господин офицер!
— Иди уже, — потрепав его по голове, сказал Салах, — щенок. Может, еще поймешь с возрастом, что получить повышение можно родом, умом и кровью. И еще удачей, ниспосланной Аллахом, — она никогда не помешает. Без нее не бывает ничего. А нытье не поможет.
«И все-таки брат, а не сосед по улице, — довольно подумал, глядя в спину удаляющегося Джавата. — Вот уж не думал, что так переживать будет. Кровь не водица, ее не обманешь. Кто сказал, что мы хуже тех Темировых? Род силен единством. Еще неизвестно, чей клан сильнее будет через сотню лет. Иншалла…»
Февраль 1932 г.
Армяне и их Царство… Сто лет прошло, а они существуют, и неплохо живут. Последний удачный проект Каганата.
Святополк Третий, уже зная о поражении Турции на Балканах и признании по договоренности между европейскими державами независимости Болгарии и Сербии, разразился пятнадцатого сентября 1826 года грамотой, обращенной ко «всему любезно-верноподданному армянскому народу».
«Все сословия армян, — говорилось в ней, — доказали чувства благодарности на многократных опытах. Они отличались примерным постоянством и верностью и посреди смутных обстоятельств пребыли тверды и непоколебимы в своем усердии к нам и к престолу нашему, жертвуя имуществом своим и самой жизнью на пользу службы нашей и общего блага. Да сохранится это свидетельство в честь и славу их в памяти потомков».
Дополнение в свой титул Святополк также не забыл добавить. Сначала вообще хотели составить герб Царства из трех древних гербов — одноглавого орла Арзасидов, агнца Божия времен христианства и двух львов — герба Малой Армении. Что-то там не заладилось — и решили проще: на голубом поле изображена серебристая снеговая вершина Арарата; ее окружают серебряные облака. А над Араратом — тризуб каганов. Простенько и со вкусом. У них теперь тоже Республика, а герб остался прежний.
Я старательно читал Андроника Манукяна, разыскивая подробности штурма Карса, но это ж надо понимать, что имеешь дело с армянином. Он страшно дотошно (от слова тошнить) описывал подробности всех стычек, где присутствовал хоть один его соплеменник, но иногда забывал рассказать о серьезных вещах. Это я даже не от обиды за собственного родственника — как раз эпизода со взятием башни он не мог не упомянуть, все-таки в штурме участвовали армянские сарбазы и добровольцы, — но ведь даже об одном из решающих сражений на дороге к Карсу было сказано скороговоркой. Ну побили нехристей, велика важность. Подумаешь, при соотношении один к четырем наваляли турецкой армии по самое не могу и гнали потом двадцать верст без остановки.
Зато для понимания жизни на Кавказе очень полезно прочитать у Андроника подробности армянских погромов, когда Указ Святополка о даровании им Царства попал в Истамбул. Резня была знатная, и только угрозы еще не подписавших мирный трактат Руси и Австрии продолжить военные действия и двинуть войска к столице заставили турок утихомириться. В глубинке это еще долго продолжалось, так что армяне побежали со всех сторон в свое Царство-государство. Их там особо никто не ждал. Денег на обустройство переселенцев у Руси не было. У нас лишних денег никогда нет. В любом веке и при любой власти сами вечно с хлеба на квас перебиваемся.
Тут-то армяне и вспомнили свои обиды — и отыгрались на местных курдах и азербайджанцах. А что? У них дома теплые, и отомстить не мешает. Не тем, так этим. Все равно мусульмане. При этом саклавитов они очень уважали и при виде звезды на одежде или русской военной формы расплывались в умильных улыбках и норовили угостить местной подозрительной кислятиной, которую вином можно назвать чисто по недоразумению.
Хотели еще и в Аджарии всерьез проредить местных грузин-мусульман, но тут уж русские быстро порядок навели. Не их территория — не замай. А так навели навечно тишину у себя дома и остались практически единственными жителями в Царстве. Русские гарнизоны не в счет, да и немного их было.
Кто кого больше поубивал — турки с курдами армян у себя или наоборот, — еще интересный вопрос. Армяне люди очень смышленые и храбрые, особенно когда они воюют, защищая непосредственно свое жилище и страну. Все имеется. И упорство, и смекалка, и подвиги ратные. Патриотизм всегда на высоте. Однако если армянину дают оружие, он уверен, что оно дано ему, чтобы резать турок, и когда над ним отсутствует контроль, он жесток не меньше, чем его угнетатели.
Времена были старинные, телеграфов, фотоаппаратов и статистиков не имелось, а иностранные корреспонденты все больше на Балканах сидели. Там гуляли двухсоттысячные армии, палили пушки, разъезжали Император, Каган и Султан, не считая разной мелочи из балканских недогосударств.
