— Я надеялся, что Господь услышит молитвы старого грешника и передвинет проклятый остров так, чтоб мы его не нашли… — сердито проворчал квартирмейстер, высматривая скалу, о которой говорил капитан. — Ну, вижу. Какая там глубина? Мы сумеем бросить якорь?
— Только там и сумеем, — ответил Холфорд, отрешенно глядя вдаль. — А потом спустим шлюпку и доберемся до берега, чтобы забрать то, что по праву принадлежит мне. Я обещал, что приведу вас к сокровищу, и слово свое сдержу.
Рэнсом многозначительно ухмыльнулся.
— Я тут как-то вспоминал о человеке, которому «Нимфа» принадлежала три года назад, — медленно проговорил он, глядя капитану прямо в глаза. — Ведь три года прошло, верно? Ходили слухи, что ты бросил его на необитаемом острове где-то к востоку от Сент-Киттса. Впрочем, один парнишка, с которым мне как-то раз довелось поболтать, твердил, что «Нимфа» в тот раз к Сент-Киттсу и не приближалась, а ее бывшего капитана высадили на какой-то проклятой земле, которая исчезла в тумане, едва подняли якорь. Я подумал, может, парень говорил правду? Вот «Нимфа», вот ее капитан, а проклятый остров — до него рукой подать…
Холфорд выхватил у квартирмейстера подзорную трубу, развернулся и рявкнул на матросов так, что все они тотчас же очутились на своих местах, словно не было ни земли на горизонте, ни внезапной передышки в работе. Холфорд вновь обратил тяжелый взгляд на Билла Рэнсома. Тот, ничуть не испугавшись вспышки капитанского гнева, спросил:
— Не пора ли объяснить, что мы тут потеряли?
— Я же говорил… — начал Холфорд с раздражением, но Рэнсом перебил его, укоризненно качая головой:
— Постыдился бы кормить меня теми же байками, что и остальное братство, Фрэнсис. Клад, сокровища… Чушь! Ты постарался замести следы и преуспел, но я-то не дурак, я понял, куда ты на самом деле определил Джона Руби. Вот чего я никак не возьму в толк, так это причины, по которой мы сейчас здесь, а не на пути к Большому Кайману. Неужто нашего славного капитана замучила совесть и он явился к своему заклятому врагу смиренным, будто агнец? Что-то не верится. — Рэнсом замолчал и перевел дух. — Так что, Фрэнсис? Скажешь правду или мне придется ее из тебя выбить?
Подзорная труба в руках Холфорда сложилась с громким щелчком, на загорелом лице мелькнула гримаса сомнения. Наконец он решился — вздохнул, огляделся, будто желая убедиться, что их никто не подслушивает, и произнес вполголоса:
— Не здесь. Пошли в каюту, Билл, я поведаю тебе интересную историю…
Большую каюту Холфорда заливали солнечные лучи, проникавшие сквозь квадратные окна в кормовой галерее судна. Помещение казалось неуютным и даже слегка загроможденным из-за нескольких тяжелых сундуков и шкафов, стоявших вдоль стен. Массивный стол из красного дерева располагался посередине, его некогда блестящую полированную столешницу покрывали царапины, пятна и потеки воска; рядом стояли два стула, один из которых занял Рэнсом. Квартирмейстер держался уверенно, однако Холфорд заметил его настороженный взгляд — пират словно прикидывал, что делать, если капитан вдруг решит расправиться со своим чересчур проницательным помощником. Криво усмехнувшись, Холфорд полез в один из сундуков за бутылкой рома.
Прошлое и настоящее странным образом перемешались: когда-то он сам сидел на месте Рэнсома, а пират Джон Руби решал его судьбу. Бриг, на котором раньше служил Холфорд, назывался «Нептун», и капитаном его был некто Джозеф Магготт, редкостный пьяница, мерзавец и тугодум. На борту не было ни одного человека, который бы испытывал к Магготту что-то, кроме презрения и ненависти. Дисциплина держалась непонятно на чем, субординация тоже хромала, а постоянная задержка грошового жалованья только подливала масла в огонь. Когда наступил решающий день, оставалось только поднять факел мятежа и повести за собой команду, что Холфорд — на тот момент помощник капитана — и сделал с превеликим удовольствием.
Магготта и нескольких недоумков, в последний момент вознамерившихся его защищать, отправили прогуляться по выставленной за борт доске, после чего бриг «Нептун» на всех парусах ушел в Вест-Индию, где новоявленных пиратов, как им казалось, ждала богатая жизнь, полная опасности и развлечений.
За две недели в Карибском море «Нептун» четыре раза успел взять на абордаж мелкие торговые суда — испанские, французские и португальские. Первая добыча оказалась невелика, но приятна сама по себе — сахар, кампешевое дерево и небольшое количество золотого песка. А вот последний корабль, шлюп французских контрабандистов «Перл», вез, помимо всего прочего, пятнадцать бочонков отличного рома.
Едва ром очутился на борту, с трудом налаженная дисциплина полетела к морским чертям и матросы перепились быстрее, чем Холфорд успел понять, что происходит. Через несколько часов после начала веселой попойки им встретился бриг, чей несколько потрепанный вид вызвал у матросов «Нептуна» непреодолимое желание подраться. Холфорд, и сам к тому времени весьма нетрезвый, отбросил дурные предчувствия и приказал поднять все паруса, чтобы догнать жертву. Как же он потом винил себя за этот необдуманный поступок!..
Удача отвернулась от «Нептуна»: незнакомый бриг оказался пиратским, и его хозяева были очень разозлены неудачной стычкой с английским конвоем, сопровождавшим три торговых корабля. Им не составило труда обезоружить команду пьяных наглецов, после чего Фрэнсис Холфорд был препровожден в каюту капитана, которого звали Джон Руби.
«Весьма прискорбно, — сказал он, — что вы нарушили законы братства. Мы не нападаем друг на друга. Во исполнение долга вынужден наказать вас и вашу команду со всей возможной строгостью».
Холфорд пренебрежительно рассмеялся, но капитан Руби остался серьезным и лишь слегка приподнял бровь… Он и не думал шутить…
Внешность Руби с первого взгляда привела Холфорда в недоумение. Пират оказался полноватым человеком неполных тридцати лет, похожим скорее на молодого учителя или клерка из какого-нибудь лондонского торгового дома, чем на джентльмена удачи, грозного морского разбойника. Лицо у него было круглое и добродушное, а голос звучал так мягко и спокойно, что поверить в серьезность сказанного Холфорд сумел далеко не сразу. И этот тюфяк, этот рохля намеревался отправить на корм рыбам всю команду «Нептуна» во главе с капитаном! И при этом еще осмеливался выражать сожаление по поводу того, что обстоятельства сложились столь неудачно для побежденных!
Много позже Холфорд узнал о капитане Руби много интересного — особенно о дерзких набегах на испанские колонии. Он сам неоднократно становился свидетелем его отваги и решительности под огнем противника и на суше, и на море, но в тот момент вчерашний офицер королевского военно-морского флота впервые почувствовал себя сторожевым псом, который, удрав от свирепого хозяина в лес, обнаружил там целую стаю не менее свирепых волков, обладавших к тому же еще более острыми клыками.
Пристыженный, он рассказал Руби свою историю так, словно был на исповеди, и опытный пират по какой-то необъяснимой причине передумал устраивать казнь.
Матросам «Нептуна» предложили перейти на «Нимфу» под начальство Джона Руби, и все до единого согласились. Сам бриг был две недели спустя продан в пиратском порту Нассау за кругленькую сумму, которую впоследствии разделили между всеми пиратами, не обидев и новичков.
