— Да знаю я… — Усталый Баррет рухнул на табурет и облокотился на стол. — Раз я пришел, может, дашь мне ужин?
— Сначала расскажи все до конца. Не смей обманывать меня — правда видна по твоему лицу и ладони.
Раздраженный болью и усталостью Баррет взорвался:
— Какого дьявола, женщина?! Если ты хочешь сказать, что у меня нету пальца на левой руке, то это и есть сущая правда. По закону берегового братства такое увечье стоит ста реалов.
— Тебя покалечил Ланда?
— Нет! Таким путем я расплатился с индейским богом, чтобы попасть сюда быстрее твоего мужа.
— Как это случилось?
— Да сам не знаю. Просто сказал лишнее вслух, а потом очнулся в предместье Картахены и без мизинца.
Баррету показалось, будто женщина содрогнулась. Ее красивые руки беспокойно двигались.
— Никогда не зови индейских богов. Давай я осмотри твою ладонь.
Испанка принесла воду и ткань, разожгла в очаге хворост, переставила поудобнее лампу на столе и обнажила левую руку Баррета. Оторванную от кожи тряпку, всю в бурых засохших пятнах, она тут же метнула в огонь.
— Погоди! Распахни-ка окно, мне стало душно.
— Не торопись. — Сармиенто ровными красивыми пальцами стиснула руку англичанина. — О, Питер! Я ничем не смогу помочь тебе с раной.
— Почему?
— Она уже закрылась, не знаю почему.
— Я сказал, распахни окно!
— Как хочешь.
Воздух ночи ворвался в тесную комнату и шевельнул огонь в очаге. Он нес запахи бухты, влажного камня, дыма и растений.
Баррет вдыхал его, угрюмо сидя за столом и рассматривая непонятно кем вылеченную руку.
— Ладно, — буркнул он. — Что сделано, то сделано, и не будем о том сожалеть. Хочешь знать правду про Эрнандо? В сельве, неподалеку от Теночтитлана, он вел себя как подлец. Все, что нам удалось добыть, осталось у него. Твой хахаль сбежал от меня и в одиночку подался на Веракрус, думаю, он уже в порту и через положенное время на корабле заявится в Картахену.
— Это все, что ты собрался мне сообщить?
— Есть еще кое-что…
Баррет пошарил за пазухой и бросил на стол смятую бумажку.
— На, смотри…
Сармиенто расправила смятый лист книги, на его полях тянулись бурой жидкостью сделанные косые строки:
Уступаю англичанину Питеру Баррету свою любовницу Лусию Сармиенто за сумму пятьсот реалов в счет прибыли в совместном деле.
Эрнандо де Ланда.
— Что за ерунда?
— Обязательство, по которому он продал мне тебя. Раз вся прибыль досталась подлецу, значит, сделка действительна.
Лусия сжала бумажку и, шевеля губами, еще раз перечитала текст. Потом быстро и ловко, словно кошка лапой, отвесила Баррету пощечину.
— Это тебе за грязный сговор за моей спиной.
Под черепом Баррета вспыхнула россыпь холодных искр.
— Боже мой, мэм! Да я ведь был тогда пьян. Ей-богу, когда мужчина навеселе и хорошо поужинал, он сам собою не владеет. Ланда сам предложил покупку. Да я и не думал вас обижать или, упаси господи, лезть к вам под юбчонки…
— Оба вы подлецы.
Сармиенто, скомкав грязный листок договора, швырнула его в огонь.
— Сегодня, Питер Баррет, пират и убийца, ты потерял пятьсот реалов. Если хочешь, тащи свой поганый договор из огня.
— Какого дьявола, Лус! Пускай. Я и не подумаю ковыряться в дровах.
— Убирайся из моего дома.
— Конечно, я уйду, раз ты меня выгоняешь, — отправлюсь прямиком в порт.
Сармиенто скептически оглядела странную одежду Баррета.
— Ты похож на висельника и оборванца. Можешь остаться до утра — вон в том чулане. Только не пробуй шалить, у меня есть нож.
— А ужин?
— Бери его сам и ешь, что придется. Только не смей шуметь и не вздумай хлестать чужое вино — не то снова купишь что-нибудь по ошибке.
Лусия ушла — тонкий сильный силуэт, освещенный лампой, тень женщины затерялась среди других теней дома, и в комнату вернулась тишина.
«Ну и ведьма!» — восхитился Баррет.
Он отыскал котел, в нем оказался холодный наперченный суп, который к тому же заправили шафраном. Он съел все, что осталось, и устроился в маленькой комнате без окон.
Свет очага струился через открытую дверь. Под потолком висели связки пряностей и лука.
«Что я теперь имею? Мне не вернуться на Скаллшорз без денег. Неизвестно, откликнется ли бог Камаштли еще раз, да и пальцы на руках мне пригодятся самому. Я дождусь Эрнандо в Картахене и прижму его к стене. Отберу изумруд, потом перережу мерзавцу горло. Придется держать этот дом на примете. Нельзя, чтобы Сармиенто как-нибудь предупредила де Ланду».
На следующий день снова бил чужой колокол — размеренные удары наводили тоску. Баррет ушел из дома, не прощаясь. Постройки Картахены обступили его, дорога к морю сама легла под ноги, в порту никому не было до англичанина дела. Крепкие темнокожие рабочие волокли ящики и тюки. Судна из Веракруса не оказалось — для него еще не пришло время. Баррет послонялся немного и зашел в небольшую таверну, в середине дня там оказалось пустовато.
— Deme vino. Comprende usted?
[19]
Он нехотя пил красную жидкость — похоже, вино слегка разбавили. Кабатчик без симпатии косился на странного выпивоху.
Одинокая фигура за соседним столом показалась Баррету знакомой.
— Капитан Лемюэль Хамм?
— Это вы, Баррет?
— Мне крупно не повезло, как видишь — я до сих пор здесь, к тому же один негодяй-испанец обобрал меня до нитки.
Моряк понимающе кивнул.
— Нас тоже тогда обокрали — Компания пытается отсудить имущество, которое люди алькальда сняли с судна под предлогом конфискации контрабанды. Эти испанские псы любят на законных основаниях почистить чужие трюмы.
— Есть надежда уладить дело?
— Видимо, никакой. Когда я наблюдаю это побережье с моря, у меня чешутся руки дать хороший залп из пушек.
Пират охотно согласился.
— У меня найдется для тебя письмо, — чуть повеселее добавил Хамм. — Прямиком со Скаллшорз. На, друг, возьми, оно скреплено сургучом, и ни одна живая душа в него еще не заглядывала.
Загорелое лицо Баррета не изменилось, зато сердце неистово заколотилось о ребра.
Он распечатал письмо и повернул его к свету.
Здравствуйте, мистер Баррет!
