— Конечно. Но если дело касается пиратов, не стоит искушать небеса, мы проплывем вдоль побережья и посмотрим, можно ли верить обломкам в воде.
Они так и сделали. Побережье выглядело голым и пустынным, если не считать редких деревьев и заброшенной хижины. Крыша из пальмовых листьев провалилась, стены давно размыло дождями. Чуть поодаль, на безопасном расстоянии от рифов, покачивалось маленькое неуклюжее мирного вида судно под голландским флагом. На одной-единственной мачте болтались зарифленные трапециевидные паруса.
— Это посудина, которой пользуются ловцы черепах.
— Ловцы везут с собою семьи, — с сожалением добавил испанский капитан, обладатель зрительной трубы. — Там девушка на палубе. Хорошенькая стройная сеньорита.
Перепуганная молодая голландка в чепце жалась к высокому лысому старику. Ветер трепал ее широкую юбку.
— Пожалуй, можно оставить эти места — люггер с Тортуги пошел ко дну. Голландской посудине сильно повезло, ибо встреча с головорезами плохо заканчивается — они берут в рабство любого беднягу, который им попадется…
* * *
Испанские корабли, осторожно маневрируя при неудобном ветре, уходили на Санто-Доминго. Когда только они скрылись за горизонтом, голландская девушка стащила с головы чепец и превратилась в англичанина Винда.
Кид, который изображал заботливого отца, почесал кончик носа.
— Благодари природу за тонкую талию и смазливое личико, сынок. Ты сегодня остался жив, и, возможно, твое грешное существование затянется еще на два-три года.
Винд засмеялся и обнажил острые белые зубы.
Баррет выбрался на палубу и занял место на мостике.
— Мне случалось пробовать этот трюк в гавани, но никогда — в море.
— Я до сих пор не понял, как все было устроено.
— Очень просто, «Синий цветок» — люггер. Мы сняли паруса с двух передних мачт и завалили сами мачты на палубу, а бушприт втянули в корпус. Это чертовски меняет силуэт судна. Теперь придется поработать, чтобы вернуть все на прежние места.
— Откуда у тебя голландский флаг, а, Питер?
— Какая разница? У меня в сундуке завалялись еще английский и французский.
Винд тем временем немного поплясал на палубе, пытаясь изобразить менуэт, а потом показал вслед испанской флотилии зад.
Глава 19. Игра в карты на французской территории
— Положитесь на меня, я очень хороший егерь — об этом знают все.
— Да уж ты постарайся, приятель.
Одичавшие свиньи хрюкали в зарослях. Косматый самец с обломанным клыком держался на отшибе, причем на виду. Винд знал, что такие животные очень опасны. Свора крепких пегих собак рвалась с ременных поводков.
— Мои твари из одного выводка, я нашел их щенками в лесу в тот день, когда убил дикую суку, их мать, — охотно пояснил егерь. — Выкормил всю ораву козьим молоком через рожок, как будто они были мои дети, сам обучил их и много раз использовал для травли. Эта свора не подведет. Скоро у вас будет столько мяса, сколько понадобится. Его можно закоптить и пустить в дело или отложить в запас, как скажет капитан Питер.
Партия охотников углубилась в лес. Пространство французской части Эспаньолы подавляло непривычного к дикому лесу Винда.
— Тут и заблудиться можно.
— Ты еще не видел сельвы южнее Веракруса, — отозвался Баррет. — На Эспаньоле не так жарко, к тому же не водятся ядовитые змеи, разве что изредка сколопендра попадется…
Джо ничуть не смутился.
— А что вы поделывали в Новой Испании, капитан? Не пытались ли взять корсарский патент у испанцев?
— Заткнись.
— Это шутка, капитан… а все же любопытно…
На Баррета, однако, накатил один из приступов глухоты.
Егерь ласково потрепал рваное ухо вожака своры.
— Советую устроиться вон у тех камней. Я зайду с противоположной стороны и спущу псов. Свиньи бросятся на вас, останется только стрелять.
— Тогда приступим прямо сейчас.
Вскоре треск выстрелов смешался с хриплым лаем и тонким поросячьим визгом. Винд стрелял с тем же хладнокровием, с которым, сидя на марсовой площадке, расстреливал испанских канониров. Смок, с до сих пор перевязанным глазом, довольно ловко стрелял с левого плеча. Кид отсиживался в стороне, отгоняя москитов метелкой из травы, он махал ею, как мул хвостом, зато (чего не скажешь о других) не получил ни единого укуса.
Бойня продолжалась. Баррет зарядил заранее четыре ружья и теперь после каждого выстрела откладывал карабин в сторону и брал следующий.
— Я люблю колбаски с жирной подливкой, — задумчиво сообщил доктор. — Они полезны для суставов и селезенки.
— Будут любые блюда из свинины, только не обожрись.
Кабан, который до сих пор держался в стороне, коротко хрюкнув, устремился в атаку. Должно быть, он довольствовался наименее опасным противником, или резкие жесты доктора привлекли внимание зверя, но он с невероятной скоростью бросился прямо на врача.
— Помогите! — дико завопил Кид.
Не надеясь убежать, он довольно ловко подпрыгнул, уцепился за ветку и подтянул ноги. Бывший член лондонского королевского общества болтался на дереве, стараясь залезть как можно выше, острые сучья рвали в клочья его одежду.
— Спасите медика, убейте зверя!
Хряк визжал, получив удар дубиной. Брасье разразился конвульсивным хохотом, он напрасно пытался справиться с собой.
— Я добил этого вепря ножом, но он никуда не годится — тощий, жесткий как сапог. Слезай, Генри.
— Господи, Ролан, я не могу. Не знаю, как меня наверх занесло, но пальцы намертво закостенели. Суставы твердые, не шевельнуть. Голова кружится, взбунтовался желудок, боже правый, такой трюк не удавался мне уже тридцать лет…
Через полчаса врача снял с дерева все тот же Винд, который лазал словно дикая кошка.
— С днем рождения, мистер Кид…
Убитых поросят выволокли на поляну. Мухи вились над освежеванными тушами, садились на одежду охотников, льнули к мокрым лицам.
— Отберем самых упитанных свиней для копчения, остальные туши оставим в лесу.
Егерь вынул мешочек с солью и принялся натирать ею снятые с ребер полосы мякоти.
— Пусть как следует пропитается, а к вечеру отправим в коптильню.
Кид с профессиональной сноровкой хирурга резал филей на куски, швыряя лишние части собакам.
Брасье насвистывал, свора крутилась неподалеку, вожак своры, приблизившись к лейтенанту, лизнул ему руку теплым языком.
Егерь недовольно насупился.
— Обычно они не признают чужих.
