— Надо же, какие строгости завелись…
— Не понял? У нас особое положение. Это сейчас. А так-то вообще-то свобода.
Лунатик в пререканиях участия не принимал, по его поникшему виду заметно было, насколько сильно он измотан. Идти до ремстройбазы оставалось еще прилично и в основном в гору. Чернявый и беззаботный «свободовец», отправленный нас провожать, часто останавливался и ждал, но не погонял и не торопил, а только посвистывал да временами проверял свой КПК.
Темная долина красивое место, не скажешь даже, почему ее так назвали. Ее пологие холмы поросли травой, редкими раскидистыми соснами, а местами — можжевельником и пирамидальными тополями. Если случайно не нарвешься на мутанта и не забредешь в компактно расположенное аномальное пятно на юге, можно подумать, что и Зоны тут нет никакой. Но впечатление это обманчивое. Зона никуда не делась, она просто затаилась. Выбросы накрывают Темную долину так же, как и другие места, правда, укрыться тут есть где — на северо-востоке имеется вполне целая, но брошенная ремонтно-строительная база за бетонным забором. Под самим заданием — ни больших туннелей, ни значительных пустот, так что зомби, снорки, контролеры и прочие виды мутантской нечисти местных анархистов не трогают. Чтобы нарваться на неприятности, этим ребятам приходится выбираться далеко наружу, делают они это ради хабара, через Свалку, поэтому держат с тамошними бандитами нейтралитет.
Самые злые шутники клянутся, что над Темной долиной круглые сутки стоит дым от выкуренной там анаши.
Дыма нет — я по крайней мере не видел.
Но вот делянки конопли в тихих и теплых местах есть.
К главному зданию ведет сначала тропинка через поля, а потом бетонная дорога, почти не разрушенная, которая упирается в приоткрытые железные ворота.
— Куда ведешь?
— Они к дядьке Яру.
— Ладно, проходи.
Вот так вот запросто. Будь я диверсантом-смертником, мог бы наделать у них дел, но готовых на это дураков в Зоне нет. На вид «свободовцы» беспечны, но обольщаться не следует — сюда, позарившись на вольные порядки и удобное место, стекается немало первоклассных сталкеров. И разбираются они не только в эффектах Зоны, в войне с людьми разбираются тоже.
— Сначала к Чехову зайдем, — предлагает мой проводник.
— Зачем?
— Он так велел — всех новых сначала к нему приводить.
* * *
…Я знал, что встречи с лидером «Свободы» все равно не избежать, но к перспективе немедленного разговора готов не был.
— Ладно, но сначала моего товарища к врачу.
Чернявый кивнул и повел нас не по металлической лестнице на второй этаж, как сначала собирался, а куда-то в другое здание, а потом вниз, в просторный полуподвал, разделенный на отдельные боксы сеткой. Именно там, возле большого стола, заваленного вперемешку коробками из-под медикаментов, банками и инструментом, после двух лет, прошедших после нашей ссоры, я впервые увидел Костю.
— А, это ты… Ну, привет, Серега или как там тебя теперь зовут — Моро? — хмуро, но без всякого удивления сказал он. — Руки тебе не подаю, а то снова перчатки стерилизовать придется.
Это сомнительное приветствие мне пришлось проглотить. Как хирург он был прав, а скрытый подтекст никто, кроме меня, не заметил. Лунатика усадили на табурет, который, судя по остаткам маркировки, был сделан из ящика от боеприпасов.
— Везучий у тебя дружок. Легкое не задето, но неделю-другую отлежаться должен. Давай, что у тебя, показывай…
— Так, мелочи.
— С мелочами сюда не ходят…
Костя обрабатывал мою рану, а я смотрел на него, осознавая, насколько мой бывший друг изменился, стал заметно старше и жестче, почти утратив сходство с тем человеком, которым он был когда-то на Большой земле.
— Все, закончил. Жить будешь. По крайней мере это тебя не убьет.
— Нам поговорить надо.
Он криво ухмыльнулся и дернул плечом.
— Ладно, но только не в перевязочной.
Мы устроились в отдалении от койки, на которую положили Лунатика, в другом боксе, на двух табуретах, тоже сделанных из ящиков от патронов.
— Что ты хотел? — без предисловий спросил он.
— Для начала — чтобы ты меня выслушал.
— Говори, но покороче, времени нет.
— Люди из группы Ореста рассказали, что видели меня в компании с кем-то из «Свободы» на границе со Свалкой и в долине тоже.
— Насчет фольклора — это не ко мне.
— Они действительно кого-то видели, но это был не я.
— Здесь Зона, если ты еще не заметил. В Зоне возможно все. В теории, возникновение двойника тоже.
— У тебя есть более конкретные объяснения?
— Сколько угодно — от банальных до научных. Люди Ореста могли перепить. Их могли нанять, пообещав что-то значимое, не обязательно деньги. Они могли получить порцию ментального принуждения и запомнить то, чего не было.
— Но ты-то мне веришь?
— В этом смысле — да. Потому что ты настоящий «долговец» — твердолобый упрямый дурак, которому только бы пострелять в то, что понять не получается. И на нас ты, конечно, не работал. Дальше-то что?
Я излагал немного измененную историю моего побега из клетки, не упоминая, конечно, про помощь Лиса. Костя машинально качал головой, но смотрел мимо меня — на схематическое изображение человека в разрезе, кнопками прикрепленное к стене.
— Ну и что тебе нужно? — спросил он в конце концов. — Чтобы я слил тебе информацию о том, кто наш человек у вас в «Агропроме»? Ты должен понимать, что я не знаю. Не знаю даже, есть ли он вообще, а если бы знал — не сказал.
Я видел, что он не врет, и, по большому счету, Костя был прав. Мои проблемы уже давно его не касались. Несколько дней назад только случайность помешала нам оказаться лицом к лицу с оружием в руках, направленным друг на друга.
— Ладно, я ответил на твой вопрос, а теперь моя очередь.
— Хорошо.
— Тогда объясни мне, почему ты бросил мою сестру…
— Я Ингу не бросал.
— Не ври. Ты бросил ее одну на Большой земле, и это не имеет даже такого универсального оправдания, как деньги, которые ты для нее мог бы заработать в Зоне. Потому что у себя в «Долге» ты не зарабатываешь ни черта.
— Костя…
— Заткнись, а то в морду получишь. Впрочем, это уже избыточно, потому что в морду тебе дали до меня.
Это и в самом деле было избыточно, левый глаз у меня совсем заплыл, после драки на Свалке шатался нижний клык…
…Все, что я мог сказать Косте, он знал и так. В сталкеры я пошел ради денег для Инги. К «Долгу» присоединился, когда она перестала нуждаться в этих деньгах. После заочного организованного развода денег у нее оказалось более чем достаточно, только, конечно, уже не моих.
