– Вы намекаете?
– Да, собственно, и нет. Мне пришло в голову – а вы не задумывались о том, чтобы расправиться с одним вашим врагом руками врагов иных?
– Как?
– Отдайте Хруста Саргану. В конце концов, один стоит другого.
– Вы думаете, Тассельгорн, это так легко – выдать своего государя? Пусть он тиран и безумец – я служил этому человеку. Я ненавижу его, но мне неприятна мысль, что с ним расправится кто-то другой.
– Вас бы устроил честный поединок один на один? По-моему, это именно то, о чем вы мечтаете. А вы попросите у вождя варваров своего врага живьем. По их меркам, Ойле, это законная просьба – он охотно подарит вам пленного Хруста.
Пораженный Лунь хлопнул ладонью по крышке стола.
– Они настолько дики?
Тассельгорн тонко улыбнулся.
– О, друг мой – в достаточной мере.
– Взять князя можно только вместе с городом – он не покидает стен.
– Понимаю. Оводец – ваш дом?
– Мой дом теперь – эта лачуга.
– Здесь остались ваши друзья?
– У опальных нет друзей.
– Вам жаль толпу рабов?
– Нет. Нечто иное – может быть, сами эти стены. Я сражался за них, барон…
– А чем вам отплатили, Ойле? Муками? Заточением? Смертью единственного наследника?
Лунь долил опустевший кубок. Кое-что из сказанного находило отклик в его душе. Может быть, виной тому оказалась бессильная ненависть, а может быть, всего лишь одно слово – «принцепс». Был первым, стал ничем – это ранило. Чужой привкус слова изменил привычные мерки. Лунь еще раз взвесил это ощущение про себя, внутренне соглашаясь.
– Что вы предлагаете?
Они говорили долго, сблизив головы и время от времени невольно переходя на полушепот. Кот Пардус внимательно следил за угловатой тенью гостя на стене, пока в доме совсем не стемнело. Тень у гостя была настоящая, человеческая – как положено. Недовольный кот спрыгнул с лавки и, мягко ступая широкими лапами, выскользнул за дверь.
Ближе к ночи Тассельгорн ушел. Тревожно кричали стрижи. Темно-синее, необычайно густого цвета небо медленно остывало после дневной жары. Посол Империи уходил, глубоко пряча радость.
Только как следует удалившись от дома под драконьей кровлей, он позволил себе рассмеяться. Дело сделано. Вовремя же он «случайно» вспомнил о «старом друге»!
Сарган хочет этот город? Сарган его получит – пусть зверь жрет, насыщая алчность. Лишь бы не обошел неприступных стен и не ушел сразу на закат. Время… Империи нужно лишь выиграть время, милому дому – его, Тассельгорна, Империи.
Посольство Церена спешно покинуло Оводец через три дня после Тассельгорновой прогулки в гости к старому другу. Особого интереса в народе это событие не вызвало, разве что соглядатаи князя Хруста поспешили сообщить о благополучном отъезде высокопоставленных имперцев. Вполне возможно, посол Церена успел напоследок встретиться с оводецким правителем, но их беседа не упомянута ни в одной из сохранившихся летописей, ни в придворной, ни в монастырской. Таким образом – о ней не известно ничего. А вскоре тайные встречи и беседы утонченных дипломатов и вовсе перестали иметь значение – город осадили войска Саргана.
Поле курилось дымками костров. Хрипло ревели понукаемые плетьми животные. Огромное пространство вперемежку заняли шатры, повозки, полусобранные боевые машины, люди, лошади и верблюды.
Кочевники стояли лагерем под стенами Оводца. Сумрачные горожане, укрывшись в нишах, со стен видели, как варвары сволакивают с телег тараны и катапульты. Вопли животных, гортанные крики на чужом языке, лязг стали, стук деревянных брусьев, скрип несмазанных осей – все это слилось в один тревожный гул. Кочевники в одеждах из шкур, с волосами, заплетенными в косы, вызывали страх, смешанный с любопытством – их облик, слова, сама суть были чужды зеленым полям, медленным рекам и ласковым рощам предзападных земель. Хищно стучали короткие секиры – грушевые сады оводецких предместий сводили на растопку походных очагов. Растянувшееся на марше войско подтягивалось огромной змеей, оплетая схваченную добычу – город. Варвары ждали, беззлобно оглядывая глухо замкнутые ворота, неприступный камень стен. В отдалении, на пригорке, трепетал на речном ветерке семихвостый бунчук – знамя вождя.
Сбившиеся на стене горожане, проникнувшись зрелищем, отступали прочь, им на смену шли и шли другие. Страх незримо витал над толпой. Ольгерд поднялся на стену одним из первых, приставил ладонь к бровям, деловито оглядел загаженное поле, сплюнул вниз и отрывисто бросил:
– Отобьемся.
Горожане охотно закивали – верить очень хотелось. Кто-то выкрикнул любимые ругательства оседлых:
– Бездомное верблюжье дерьмо! Навозные черви!
Зрители разразились неистовым хохотом. Варвары под стеной, деланно-добродушно осклабясь, щурили рысьи глаза, как будто соглашались: за кожаными спинами первых рядов незаметно готовили луки. Ольгерд нашелся первым:
– Эй, пригнитесь. Безоружных – прочь!
Через минуту град стрел осыпал хохочущих людей. Появились первые раненые – не обитатели приграничных поселков, для которых набеги кочевников лишь наиболее опасная часть их повседневной жизни. Падали со стен, обливаясь кровью, жители самой столицы. Смех сменился стонами. Люди Ольгерда ответили залпом из самострелов – забился, плача, раненый верблюд. В ответ несколько огненных стрел косо ушло за гребень стены. Внизу, рассыпая проклятья, тушили нежданный пожар – вспыхнула сухая солома старой кровли.
Варвары сгрудились как муравьи, разворачивая неподъемные машины. Рядом суетился бледный, перепуганный пленный раб-механикус. Натянулись канаты, отводя чашу катапульты для броска, – огромный булыжник со свистом пролетел над головой Ольгерда и безвредно рухнул в палисадник. Взлетели обрывки зелени растерзанных мальв. Спешили на помощь дружинники Хруста. Крепкие мужчины из народа схватились за мечи. Впрочем, варвары не торопились вздымать лестницы – толпа, в которой задубевшие шкуры мешались с блистающей броней, неожиданно слаженно отступила на безопасное расстояние.
– Они уходят!
– Заманивают…
– Будет вылазка, а, воевода?
– Нет. Всем стоять на месте. Кто тронет брус ворот – руки отсеку.
Люди замерли на месте, наблюдая, как в прахе полувытоптанного поля кружат и кружат, разворачиваясь, конные степняки.
– А ведь и правда – хитрецы.
– Ничего. Мы тоже головой не обижены.
Люди успокоились, почувствовав власть опытного командира. Страх отступил. Позади Ольгерда перебрасывались шутками – но уже спокойно, без надрыва. Под стену прибывали вооруженные ополченцы.
Времени для праздного ожидания судьба оставила немного – в стены вскоре ударили тараны и метательные ядра, в бойницы меж зубцов ударили легкооперенные стрелы…
