Давно, когда тень не отличалась от света, не источенные временем крутые горы уступами обрывались в море, а города еще не построили, жил на свете воробьиный король…
Каленусийская «Мифологическая Хрестоматия».
Часть I
Замыслы под запретом
Глава 1
НАЧАЛО ОТ МАРКА
Не ссорься с человеком без причины.
Поговорка
7010 год, начало лета, Конфедерация, Порт-Калинус
Пустой переулок заполнила тишина. Прозвенело и испуганно умолкло эхо осторожных шагов. Луна незаметно продвинулась, и косая тень, которую отбрасывал мусорный контейнер, острым углом выползла на отшлифованный миллионами ног, усеянный кусками пластика асфальт.
В этой тени, спиною к стене, сидел на корточках беглец. Из своего укрытия он хорошо видел залитую мертвым неоновым светом площадь, сомкнувшиеся вокруг нее стены домов и клочок иссохшего до каменной твердости газона.
Стояла безветренная ночь, одна из тех, что приходят на смену самым знойным дням в разгаре южного лета. Раскаленный асфальт опалял нерастраченной жарой. Свет в окнах давно погас, где-то поблизости монотонно тявкала бездомная собака. Этот лай повторялся снова и снова, ритмично и однообразно, как будто работала электронная игрушка, но не мог спрятать ни приглушенного шума двигателя, ни шороха колес по асфальту.
Периметр площади неторопливо объезжал низкий, хищного силуэта легковой фургон. Темное стекло машины не позволяло рассмотреть лицо водителя. Человек в укрытии плотнее прижался к стене, пытаясь слиться с теплым, безопасным камнем.
Машина притормозила в десяти метрах, дверца сухо щелкнула и отворилась – избегнувший пепельницы окурок полетел в мертвую траву газона.
– Оставайся в фургоне. Я проверю тупики.
Один из преследователей покинул машину и мягко, слегка косолапо ступая, двинулся вперед с обманчиво-ленивой грацией зверя. Сходство усиливал тяжелый шлем пси-защиты, его форма напоминала плоский череп мифического ягуара.
Беглец скорчился, подтянул колени к подбородку и переместился немного влево, прячась за ребристой коробкой мусорного бака. Под подошвами охотника захрустело Витое стекло.
– Здесь темно, какая-то сволочь переколотила фонари.
Преследователь прошел несколько шагов и замер, вслушался в едва различимые подозрительные звуки – шорохи, неровное дыхание, потрескивание старого пластика. Круг света от карманного фонарика шарил по стенам.
– Есть там кто-нибудь?
– Возможно. Сейчас узнаем…
Что-то мягкое и большое шевельнулось в груде бумажной стружки, со стуком упал грязный кусок фанеры.
Растрепанное существо, помесь болонки и терьера, опрометью метнулось в сторону, унося в темноту свою спутанную шерсть и свой почтительный страх. Выстрел карманного излучателя опалил асфальт у самых собачьих лапок.
Охотник с досадой пнул каблуком металлическую решетку водостока, металл глухо загудел, человек энергично выругался и опустил оружие.
– Из-за ночных дежурств у меня совсем никудышные нервы. Бездна с ними, с тупиками – там все равно нет никого, кроме тощих псов и откормленных крыс. Уезжаем, нужно проверить проспект Процветания.
Мелькнула алая точка зажженной сигареты и тут же исчезла, отрезанная от затаившегося наблюдателя непроницаемо-черным стеклом кара. Ритмично заработал мотор, машина удалилась, заложив вираж.
Беглец, терпеливо, по собственному пульсу, отсчитал безопасное время, потом на всякий случай подождал еще немного – машина не возвратилась.
– Пора.
Он выбежал из укрытия под едкий свет неоновых фонарей, опустился на колени, обдирая пальцы, приподнял решетку водостока и ловко спрыгнул вниз с полутораметровой высоты. Потом, поднявшись на цыпочки, ухватил решетчатую крышку и поставил ее на место, в пазы – прямо у себя над головой. После жаркой сухой городской ночи темный туннель веял сыростью и прохладой. Влажная грязь чавкала под ногами. Беглец прошел несколько шагов, на ощупь отыскал лаз в просторную нишу и перекинул в нее ловкое тело.
– Лин? Это Марк, я вернулся.
Фонарик освещал мрачные лица. Пришелец, назвавшийся Марком, крепкий широкоплечий парень, провел рукой по коротко стриженной светлой макушке, стирая паутину, потом бросил в угол пустую сумку и устроился рядом на груде стружки и расплющенных картонных коробок.
Заспанный Лин Брукс поднял голову, в длинных темных спутанных волосах его застряли мелкие опилки.
– Все прошло как надо?
– Я не смог принести продукты.
– Мать тебя выставила?
– Дом закрыт, похоже, все они уехали на южное побережье. Подальше от скандала. Наверняка стоило мне сбежать от реабилитаторов, как стариков принялась трясти полиция. Мамочка в бешенстве, а отец поставил крест на таком придурке.
Марк замолчал и принялся отчищать грязь с рукава дорогой черной куртки.
Лин присел рядом на корточки, обхватил колени руками. Старый след операции – тонкая светлая нить на коже полукольцом обхватывала шею. Они познакомились три дня назад. Сейчас придавленный неудачей Марк от нечего делать рассматривал случайного приятеля – его слишком худое прозрачное лицо, чистый профиль умницы, серые глаза в обрамлении пушистых девичьих ресниц.
– Мы не сумеем просидеть здесь долго, – грустно заметил Лин. – Патруль уехал, пошли наверх, лучше вернемся ко мне домой.
– Ты свихнулся – без конфедеральных жетонов?
– Сестра не выдаст и не скажет никому.
– Рано или поздно туда придут из Департамента – твоей сестре засветят срок в колонии за укрывательство.
– Мы не задержимся, только возьмем продукты и немного вещей. Хочешь рвануть на северо-восток?
– В Консулярию, к этим предателям…
Лин опустил длинные ресницы и тихо вздохнул. Под глазами резче проступили тени.
– Они там принимают псиоников – всех. У консуляров вообще нет конфедеральных жетонов, нет реабилитации. Тебе проще, Марк, – даже если тебя возьмет патруль, ты все равно сможешь жить. Говорят, это очень противно – когда нам, псионикам, стерилизуют мозги, но потом ты получишь этот самый жетон и даже сможешь попасть в университет или найти работу. А я – я просто помру… Я болен. Мне не выдержать ментальной чистки.
Марк опустил глаза. Его злило сочетание в Лине логичности и вялой покорности судьбе.
– Ты не мог сказать об этом реабилитационной комиссии?
– Я сказал. Они все знают.
– Я не верю, что тебя могут убить. Реабилитаторы – та еще мразь, но не до такой степени, чтобы вводить антидот больному.
