– Залезай в нее, только постарайся не раскачивать, посудина неустойчива. Я сам возьму шест.
– Зачем?
– Надо аккуратно проплыть у края водопада. Постарайся не оказаться в озере. Здесь мелко, но вода быстрая и холерски холодная – как лед и даже еще хуже. Она течет прямо с вершин.
– Зачем тогда соваться в водопад?
– Подожди, увидишь.
Авита вцепилась в край низкой некрашеной скамейки, Король ловко орудовал шестом. Плоскодонка пару раз сильно качнулась, потом зыбко вильнула в сторону. Шальные капли застучали по макушке Авителлы, суденышко чуть задело бортом тонкую завесу воды и оказалось по ту сторону водопада. Они приблизились к берегу, и Вэл подал девушке руку. Брукс оглянулась – яркие лучи, проходя через отвесный слой влаги, резали глаза стеклянным блеском. Она отвернулась, привыкая к синеватому полумраку. Хрустел под ногами гравий. Своды терялись в темноте, в небольшой пещерке веяло холодом и водой.
– Что это?
– Вход в частный бункер моих предков. Странное место, но довольно интересное. Здесь есть кое-какая техника, ей лет двадцать, но почти все работает. Даже сырость не мешает – там, внутри, климатическая установка.
Далькроз притронулся к замку. Массивная дверь отошла в сторону, показался свет – яркий, искусственный.
– Энергия идет от водопада, чистая работа. Это место – бывшая любимая игрушка моего отца.
– А где теперь твой отец?
– Разбился в авиакатастрофе, когда мне было семь лет. Мама пропала без вести пять лет назад, когда восстали псионики.
– Твои родители были сенсами?
– Нет.
– Мне очень жаль, что так получилось…
– Тебе-то едва ли, ты их не знала. Впрочем, попытку вежливости я оценил.
Брукс прикусила язык, Далькроз не шел на короткий поводок.
– Ладно, я не хотел тебя обидеть. Заходи, мы пришли.
Бункер оказался квадратной комнатой с невысоким потолком. Одну стену сплошь занимали стойки с оборудованием и устаревшего вида сайбер. На свободном пятачке стоял простой стол из струганных досок и несколько кресел. Толстая дверь безжалостно отрезала почти все естественные звуки – шум деревьев, щебет пичуг. И только глухо и тревожно долетал рев водопада.
Авита без приглашения устроилась в одно из кресел и постаралась подавить непрошеную, острую тоску. Замерцавшая было надежда беззвучно рассыпалась в прах – на мириады мелких-мелких частиц.
Далькроз сел почти напротив. Брукс, не скрываясь, рассматривала его полупрофиль – тонкий нос, близко посаженные темные глаза. Он и в самом деле был семнадцатилетним, и он же был Король – и то, и другое являлось самой настоящей правдой, именно это повергало Авиту в отчаяние.
«Я не верю, что он сумеет по-настоящему помочь Лину. Даже если Вэл собирается сдержать слово, у него не хватит сил. Но если я чудом сбегу отсюда и сдам Короля Департаменту, это тоже не изменит дела. Теперь я уверена, что Цилиан обманул меня – все его поступки с самого начала пахли липой».
Король неторопливо кивнул, и густая тень упала на его лицо.
– Да, я понимаю.
– Ты обещал не читать мои мысли.
– Я не читал, я их просто угадываю, как свои. Можно поставить ментальный барьер, но нельзя запретить самому себе думать. Что тебе говорил тот человек, из Департамента?
– Ты сам знаешь – он просил сделать тебе укол.
– И все?
– Все. Ты не думай, это был не яд, я проверяла на собаке. Если бы Торопыга околел, я бы никогда…
– Ладно, забудь об этом. Он просил тебя о чем-нибудь еще?
– О чем?
– Узнать у меня какие-нибудь секреты, найти других ивейдеров.
– Нет, не просил.
– Точно?
– Я говорю правду!
– Ладно, верю… Но ты ведь могла забыть его слова?
– Нет!
– Вот это и странно. Ты рассказала мне очень странную историю, девушка. Слушай меня внимательно и попытайся найти ошибку. Ты приходишь в Департамент Обзора – почему?
– Мой брат болен, больным нельзя вводить антидот, к тому же он случайно подрался в офисе с реабилитатором и…
– …И его забрала полиция?
– Точно. Но только не сразу, Лина два дня ловили в сточных трубах под Порт-Калинусом.
– Что случилось потом?
– Со мною поговорил инспектор Цилиан. Он обещал помочь и ничего не просил взамен. Потом, уже позже, сказал, что брат задержан за связь с ивейдерами.
– Где вы пообщались с инспектором?
– Два раза в парке Древесная Эстетика. Один раз в лаборатории, где мне поставили ментальный блок.
– Там были другие наблюдатели?
– В парке не было никого. В лаборатории был какой-то смешной старый псионик – лысый, сонный. Нереабилитированный.
– Ручная собака Департамента. Кстати, там, в парке, Цилиан прямо так сразу и предложил ему помочь?
– Почти сразу. Я сначала рассердилась – очень, а потом… Потом я подумала, что у Лина никогда не найдется денег на настоящего адвоката. Цилиан показался мне честным, даже каким-то равнодушным, как будто он обиделся и очень устал.
– Не советую тебе верить в такие штучки. Он не просил тебя взять с собою какой-нибудь небольшой предмет – оружие, жетон, маячок экстренной помощи?
– Нет.
– Подумай как следует, не пытайся меня обмануть, от вранья будет хуже, в основном тебе.
– Нет! Я ничего не брала у Цилиана, кроме…
– Ну?
– Кроме денег. Я их потом отдала – почти все. Одной девушке.
– Кому?
– Не спрашивай, не скажу.
– Ну и ладно, не говори – наверное, какой-нибудь доносчице – шлюшке из клуба. А теперь слушай меня внимательно. Во-первых, не сомневайся, что тебя обманули – я совершенно точно знаю про твоего брата, что он никогда не водился с нашими «воробьями». Если тебе сказали, что он связан с ивейдерами, это ложь. Ложь номер два – ты не сумела бы ввести мне антидот. Такие уколы делают один за другим, серией, а действуют они только через несколько дней. Так что, даже получив настоящую дозу, я еще успел бы смешать твои наивные мозги с песком.
– Почему я никогда не слышала об этом?
– А ты часто разговаривала с реабилитированными псиониками? О подробностях операции обычно не распространяются. Я бы тоже не знал подобных тонкостей, не будь я Королем свободных сенсов.
– Тогда почему серые забрали Лина?
– Думаю, его забрали с одной-единственной целью – напугать тебя как следует. Это приятный вывод. Эрмелину почти ничего не грозит, штраф за драку без нанесения увечий незначителен, к тому же твой брат несовершеннолетний. Сейчас он сидит в накопительном лагере и застрянет там надолго, место это невеселое, но жить можно.
