Рэм зашагал по коридору, стараясь не смотреть на процессию. Потупив взор, словно застенчивый школьник при виде первой красавицы из старших классов.
Не повезло. Едва он поравнялся с ними, как четвертый спутник окликнул его:
— Дор Консворт?
Процессия остановилась, и Рэм моментально вспотел, несмотря на то, что пилюли уже подействовали и по телу пошли успокаивающей волны. Близость к красавице оказалась сильнее химии.
— Да… — хрипло сказал Рэм. Поднял глаза и столкнулся со жгучим взглядом брюнетки.
Черные брови, темные глаза, полные, чувственные губы, за которыми блеснул перламутр зубов. Очаровательное утонченное личико в обрамлении пышных волос. От запаха ее духов закружилась голова.
— Я из службы охраны императора. Мои люди будут ожидать вас на выходе из Дома. Не пугайтесь, когда они к вам подойдут, — сказал ее невзрачный спутник.
— Простите? — вяло произнес Консворт.
Красавица обворожительно улыбнулась и кончиком язычка коснулась уголка рта. Сердце дознавателя ухнуло. В штанах стало тесно. Адова канитель…
Он никого в жизни так не хотел. Что это? Магия?
— Мы не можем держать столь ценных людей без охраны, — терпеливо пояснил мужчина. — Я выделил вам телохранителей. Они ждут вас внизу.
— Мне нужно идти, — Рэм отвернулся и торопливо пошел прочь, чувствуя, как жгут его спину удивленные взгляды.
Пока он шел к лифту, то успел проклясть себя раз двадцать, не меньше. Там, за спиной, его приятеля собирались отдать морту-шлюхе. Сжечь его жизнь зазря. Ведь Славей не виновен, это очевидно.
Но, адова канитель, какая-то часть Рэма завидовала приятелю. Ведь его наверняка будет пытать эта красотка. И он сможет коснуться ее грудей, пробежаться пальцами по соскам, по ее тонкой талии, по попке. И войти в нее…
Рэм отвесил себе пощечину, чем вызвал удивленные взгляды постовых у лифта. Но в голове немного прояснилось.
Пытки шлюх — это ни с чем несравнимое блаженство. Порождения Храмов узнают правду через секс. Что-то они выделяют в процессе, какой-то токсин, яд, который приводит жертву в состояние дикого экстаза, и та готова отвечать на любые вопросы. Рассказывать о самых мерзких своих делах, мыслях, желаниях. Обо всем.
Но после пытки приходит смерть. Необратимая.
Гатар должен остановить это. Славей — один из его подчиненных! Нельзя так со своими! Должен быть другой выход! Мад ничего не знает! И его еще не поздно спасти. Да, можно запереть, на время. На сутки. За это время они наверняка найдут что-то свежее, что-то новое. Что отведет подозрения от Славея.
— Нет, — сказал Бонз. Он восседал на своем привычном месте и сразу обрушил все надежды Рэма.
— Но…
— Нет. Право Инсигнии.
— У меня тоже есть Инсигния!
— Рэм, мальчик мой, — равнодушно проговорил транслятор, несмотря на всю печаль на лице старика. — Я ничего не могу сделать. Эмма назначила допрос, Эмма его и отменит, если будет надобность. Я не просто так выдал две Инсигнии.
— Но он не виновен! Я знаю Славея много лет!
— Нет. Я устал, мальчик мой. Прости, но ничего нельзя сделать. И я больше не хочу разговаривать на эту тему. У тебя все?
Рэм ничего не ответил. Молча развернулся и вышел из покоев Верховного Дознавателя.
В лифте его настигло сообщение от Пальчиков, скинутое на коммуникатор.
«Семнадцатый кабинет» — гласили равнодушные буквы, и Рэм смирился. Уже ничего не поделаешь. Можно, конечно, ворваться в камеру, убить всех, кого успеет, и сдохнуть на месте. Но какой в этом смысл? Единственное, что ему осталось, это порадоваться за Славея. Вряд ли он когда-нибудь в жизни испытывал то, к чему его сейчас готовили.
Ноги сами принесли Рэма к семнадцатому кабинету. Остановившись перед дверьми, он посмотрел в сторону пятнадцатого. На душе было так мерзко. Так противно. Он ничего не может сделать. Он ни на что не способен. Идет как собачка на поводке у Пальчиков.
Зачем ему вообще дали эту Инсигнию? Что он может?
Да ничего…
Он вошел в кабинет, глянул на расположившегося на кушетке красавца-морта, посмотрел в сторону нахохлившегося в кресле жреца Ксеноруса и, наконец, перевел взгляд на Пальчики. Она сидела за столом, у динамика громкой связи. Дознавательница, увидев Рэма, щелкнула тумблером.
— Мы уже начали. Надеюсь, ты не против, что мы будем слушать, а не наблюдать? — улыбнулась Пальчики. — Или ты предпочитаешь смотреть?
В комнате послышалось шуршание одежды, а затем отчаянно проскулил голос Славея.
— Пожалуйста… Не надо. Я не виноват… Не виноват.
— Тише, милый, — проворковала ему в ответ невидимая морт. — Расслабься.
Рэм молча сел на свободное место, уткнулся локтями в стол, чувствуя, как горит его лицо.
— Пожалуйста… пожалуйста… не надо! Не надо… Ах…
— Вот так, — выдохнула морт. — Вот так. Хорошо?
— Не… не… ах…
— Хорошо…
В штанах опять запульсировало, и Рэм поспешно полез за пилюлями.
— Мы обязательно должны это слушать? — проскрипел Консворт.
Но Пальчики его словно не услышала.
— Нет… А… а… не… а… — застонал Славей. Ему вторил сладострастный стон девушки.
— Ты готов отвечать на мои вопросы? — жарко прошептала она.
— Я не… да… да!
— Ты убил Бэллу Лакрун? — сказала в микрофон Пальчики.
Рэму хотелось заткнуть уши, хотелось выскочить прочь… и хотелось слушать чарующий голос шлюхи дальше. В груди защемило, в штанах заполыхало так, что он неловко повернулся, чтобы скрыть обличающие его чувства. Мужчина-морт заметил это движение и понимающе улыбнулся. Сам он ощутимо скучал, слушая передачу. Жрец Ксеноруса с каменным выражением лица изучал потолок.
— Тебе хорошо? — спросила жрица. — Хорошо?
— Да… Да… да… — бессвязно залопотал Славей. — Как это… Как ты это делаешь… Ах…
— Скажи, ты убил Бэллу Лакрун? — с придыханием поинтересовалась морт.
— Нет… не останавливайся. Умоляю, умоляю тебя, продолжай, — почти взвыл Славей.
— Ты ее убил, милый?
— Нет… я не убивал ее. Нет… Ах… да… да…
Рэм посмотрел на Пальчики, надеясь, что его взгляд прожжет в ней дырку.
— Как хорошо… как хорошо, — повторял в динамиках Славей.
— Что произошло в камере, когда ушел Рэм Консворт? — сухо спросила Пальчики, отвернувшись от дознавателя. На ее щеках проступила белизна. Поняла, сука?
В голосе Мада появились новые интонации, да и постанывания морта изменились. Рэм едва не сходил с ума от возбуждения. Не раз и не два он хотел оказаться на месте угасающего приятеля.
