Охранники переглянулись, колеблясь, и, наконец, один из них сделал шаг вперед:
— Дор стратег… Я не уверен, но, по-моему, она с кем-то разговаривала.
— Кто у нее?
— Никого, дор стратег. Но мы слышали, как она с кем-то ругалась. Мы стучали, но она сказала, чтобы мы ее не беспокоили.
— Почему меня не оповестили? — прищурился Элай, нервно огладил бородку и громыхнул кулаком по обшивке двери.
— Простите, дор… — замялся солдат.
— Я сказала — все в порядке! — глухо крикнула Нара.
Ловсон коротким жестом отпустил бойцов и повернулся к двери.
— Нара, это я, Элай!
В каюте послышался шум, а затем лепесток двери скользнул в сторону.
— Заходи, — коротко сказала жрица.
В ее прежде мертвом взгляде появилось нечто новое. Нечто чуждое. Какой-то странный огонек затаился в глубине.
— Ты плохо выглядишь, — заметил Ловсон. Жрица была бледна как смерть. — И у тебя чудовищно душно.
Дверь закрылась, и Нара очень медленно, почти крадучись, вернулась на расстеленную кровать, забралась на нее с ногами и обхватила себя руками за плечи.
— Нара? — встревожился Элай.
— Много крови… Так много крови… — прошептала она. — Элай, почему так много крови?
Сердце екнуло, и стратег осторожно подошел к жрице. Присел рядом.
— О чем ты?
— Он больше не уходит. Он все время рядом. Я думала, он перестанет. Думала, что он уйдет… — забормотала она.
— Нара…
Та встрепенулась, посмотрела сквозь него пустым взглядом:
— Я схожу с ума, — неожиданно спокойно сказала она. — Я схожу с ума… Мне нужна помощь, Элай. Он начал говорить со мною…
— Святой Лоден, Нара, ты меня пугаешь. О чем ты говоришь вообще?
— Тот солдатик, которого я убила. Ты видишь его? Он стоит у двери, — Нара резко отвернулась от стратега и уставилась в дальний от входа угол. — Он стоит и проклинает меня. Весь пол в его крови, Элай. Его кровь повсюду!
Элай посмотрел на дверь, но, конечно, никого не увидел, однако в душе стратега поселился червь нехорошего предчувствия.
— С каждым днем становится все хуже. Я знаю, что его нет, но он становится таким реальным. Я чувствую его запах, я слышу его хрипы. Зачем я убила его, Элай? Зачем?! Прости меня! ПРОСТИ! — она повернулась к двери, глядя безумным взглядом на что-то чуть выше терминала. — Прости!
Тело жрицы стала бить крупная дрожь, и Элай обнял Нару за плечи, ласково погладил по голове.
— Все хорошо, Нара, я рядом. Все хорошо… Ты справишься, и все будет хорошо.
«Нихрена не хорошо. Болезни мозга лечатся не так быстро, как ты того хотел, Элай. Недели, а то и месяцы уходят на то, чтобы привести в порядок сдвинувшийся рассудок. А знаешь, что это значит, Элай? Знаешь?! У тебя есть на примете хоть один жрец, который усыпит клеща?»
Ловсон прижал дрожащую Нару к себе, продолжая нашептывать успокаивающие слова, а внутри, в душе, сжался в стальной комок ожидания.
— Мы приземлились на Раздоре, Нара… Скоро здесь будут корабли Эндрю. Я слышал, что у него на борту есть Клирики. Они тебе помогут. Может, ты хочешь выйти на воздух?
Ощущение беспомощности и бесполезности нахлынуло так неожиданно, что Элаю вдруг захотелось оказаться на много миллиардов миль отсюда. Проснуться в теплой кровати с Санни, обнять ее нежно-нежно и посмотреть в раскрытое окно на ветви старого дуба, растущего в их саду.
Больнее всего было осознавать, что он никогда больше не увидит ни дуба, ни Санни…
Нара вздрагивала в его объятьях, бессвязно что-то бормотала, а Элай смотрел прямо перед собой и понимал, как же мало времени у него осталось.
— Я могу спрятаться. Я могу не выходить отсюда… — вдруг отчетливо сказала Нара. — Ты будешь приходить. Раз в три дня. И я заморожу клеща. А потом мы полетим на Прокхат. Полетим, и там тебе помогут. Я выдержу. Я сильная.
— Конечно, Нара. Спасибо тебе, — чувствуя себя ничтожеством, выдавил из себя Элай.
— Пусть он замолчит, Элай! Пусть замолчит! — громким шепотом попросила жрица и заплакала. — Я не хочу его слышать! Пусть он уйдет!
Отвратительно заверещал коммуникатор: Рудольф вызывал командира, но тот отвечать на вызов не спешил. Нужно собраться с силами, нужно привести мысли в порядок.
— Тебе нужны успокоительные, Нара? — спросил он. — Может быть, тебе станет легче с ними?
Та кивнула.
— Я постараюсь тебе помочь… Я зайду к тебе чуть попозже. Принесу поесть.
Писк коммуникатора заглушил ее ответ, и Элай попытался встать, но жрица лишь сильнее обхватила его руками и заплакала.
— Все будет хорошо… — не веря в свои слова, сказал Ловсон и отключил передатчик.
Почти полчаса он просто гладил девушку по волосам, успокаивая, и, наконец, Нара забылась тревожным сном. Элай аккуратно высвободился из ее объятий и встал. На стене, напротив кровати, в лес опять ушел красавец-лось, совершенно равнодушный к беде хозяйки и ее гостя.
Ловсон прикрыл глаза, собираясь с силами. Одной сложностью стало больше. Конечно, транквилизаторы достать несложно: Скиано безропотно выдаст Элаю все, что тот потребует, но проблему Нары это не решит. Ей необходимо полноценное лечение, и поскорее. Иначе она перестанет разбирать, где явь, а где видения.
Но без нее Элаю конец…
Впрочем, это мы еще увидим!
Ловсон вышел из каюты жрицы и первым делом включил передатчик. Он допустил непозволительную роскошь, подарив девушке минуты тишины (которые она, несомненно, заслужила). Теперь пора за них расплачиваться.
— Я так и знал, что ты здесь, — зло сказал Рудольф.
Ловсон остановился, развернулся с немым вопросом на лице. Это что еще за тон?
Гигант стоял у стены, рядом с дверью. Шлем он держал в левой руке, а правая нехорошо покоилась на рукояти палаша.
— Руди? — очень спокойно произнес Элай.
— Что с Нарой? — без обиняков и совсем недружелюбно спросил тот.
— С ней все будет в порядке. Мне нужен доклад, дор ловур…
— Я полчаса пытаюсь тебе доложить…
— Дор ловур? — холодно прервал его фамильярность подобравшийся Элай. — Что-то произошло?
Левое веко Рудольфа нервно дернулось, уголок рта потянулся вниз, и гигант отлепился от стены.
— Периметры под нашим контролем, дор стратег, — процедил он. В глазах офицера от бешенства таял лед презрения. — Радиостанция функционирует. Точка сбора для пребывающих команд обозначена. Присутствия тараканов не наблюдаем.
Элай смотрел на Рудольфа, и ему отчаянно хотелось улыбнуться, чтобы рассеять жуткую серьезность подчиненного. Хотелось сказать, что у него нет видов на Нару, что вся эта ревность ничего не стоит. Пыль под ногами. Что у Нары проблемы гораздо серьезнее, чем какой-то там роман со стратегом Ловсоном.
