– Успокойтесь, пожалуйста, – взмолился следователь, не
терпящий женских слез. – Я вам верю. Но поймите, пока вы единственная
подозреваемая...
– Понимаю, – всхлипнула она. – Но и вы поймите,
что мне незачем было его убивать. Наоборот – я хотела бы прожить с ним всю
жизнь! Это был такой мужчина... Такой... – Кэт вдруг перестала плакать.
Она посмотрела на собеседника огромными, блестевшими от застывших слез глазами,
и едва слышно сказала: – Кажется, я любила его!
– Но вы только десять минут назад утверждали, что даже его
имени не знали...
– А разве чтобы полюбить, нужно знать имя? – задумчиво
прошептала она. – Достаточно импульса, слова, взгляда, поступка...
Следователь закатил глаза. Беседы с подозреваемой на
романтические темы в его планы не входили. Ему хотелось побыстрее закончить
допрос и поехать домой – он не спал двадцать часов и уже валился с ног.
– У вас есть враги? – спросил он, нетерпеливо поерзав
на стуле.
– Что? – Кэт, мысли которой были далеко, не сразу
поняла, чего от нее хотят. – Что вы имеете в виду?
– Не исключено, что вас подставили.
– Кто?
– Это я и пытаюсь понять, – терпеливо разъяснил
следователь. – Поэтому спрашиваю – у вас есть враги?
– Нет, – мгновенно ответила Кэт, но потом уже не так
уверенно добавила: – Я думаю, что нет... Недоброжелатели, завистники – может
быть, но враги...
– Недоброжелатели и завистники, как я понимаю, это ваши
коллеги артисты, – сказал он. И Кэт, не уловив вопросительной интонации,
не стала это ни подтверждать, ни опровергать. А следователь продолжал допрос: –
Кто-нибудь из них знал о предстоящем свидании?
Кэт покачала головой:
– То есть вы не похвалились ни одной из подружек, что у вас
назначена встреча с мужчиной вашей мечты? – недоверчиво хмыкнул он.
– Похвалилась, – смущенно пробормотала Кэт. –
Одной... По телефону. Позвонила и...
– Имя подруги?
– Эльза. Эльза Петрова.
– Она тоже актриса?
– Нет, она мой агент и к убийству не может иметь никакого
отношения... – Увидев, что брови следователя вопросительно изогнулись, она
пояснила: – Эльзы сейчас нет в Москве, она в Казани. По моим делам... И
вообще...
Кэт хотела добавить, что Эльза вообще не из тех людей,
которые могут убить человека ударом тяжелого предмета по затылку (от вида крови
та падала в обморок), но вынуждена была замолчать, потому что со стороны
входной двери послышались такие громкие голоса, что ее слова просто-напросто
потонули бы в общем шуме. Кэт обернулась и увидела, как в холл вбегает
раскрасневшийся милиционер в форме и, возбужденно размахивая руками, кричит:
– Олег Саныч! Там какой-то сумасшедший рвется! Уверяет, что
он хозяин этого дома!
– Чего, чего? – нахмурился следователь, которого, как
Кэт теперь припомнила, звали как раз Олегом Александровичем. А фамилия его была
– Быков.
– Уверяет, что он Игорь Сергеевич Серов!
– Я действительно Игорь Сергеевич Серов, – послышался
спокойный мужской голос. Затем показался сам мужчина. Он встал в дверях и,
глянув поверх головы краснолицего милиционера, обратился непосредственно к
Олегу Александровичу: – Могу я узнать, что тут произошло?
– Паспорт при вас? – сухо спросил Быков.
Мужчина без слов достал из нагрудного кармана пиджака свой
паспорт и помахал им в воздухе.
– Саша, посмотри, – скомандовал Быков своему коллеге.
Саша сделал, как было велено. И, посмотрев, удивленно
хмыкнул и посторонился, пропуская Серова внутрь.
Тот вошел в холл. Шагал он медленно, сильно припадая на
левую ногу, а правую выбрасывая вперед так, что казалось, будто он бьет по
невидимому мячу. В руке у Серова была крепкая трость. Он опирался на нее, но
все равно шел с огромным трудом. Достигнув кресла, стоявшего по другую сторону
занятого Быковым стола, он тяжело в него опустился, принял удобную для себя
позу (одну ногу подогнул, вторую вытянул) и только после этого поздоровался. Сначала
с Кэт, затем с Быковым. Улыбкой и кивком. Следователь на приветствие ответил
тем же, а вот Кэт его проигнорировала, разве что моргнула, когда Серов
повернулся к ней. Моргнула от неожиданности! Теперь, когда Серов оказался от
нее на расстоянии вытянутой руки, она рассмотрела его лицо. До этого, когда
Серов находился в отдалении, оно показалось Кэт просто малопривлекательным,
хотя вполне обычным. Теперь же она увидела, что оно отталкивающе некрасиво:
ассиметричное, суровое, излишне смуглое, обезображенное кривым шрамом,
пересекающим все правую сторону – от виска до подбородка. Более-менее
привлекательными во внешности Серова были только две черты: сочные губы и
густые темные волосы. Все остальное вызвало у Кэт содрогание. Особенно шрам и
черные, похожие на два бездонных омута, глаза.
– Значит, Серов, это вы? – услышала она голос Быкова и,
с трудом оторвав взгляд от завораживающе уродливого лица, перевела его на
уставшую, но вполне приятную физиономию следователя. – И живете здесь
именно вы?
– Да, я тут живу, – донесся до Кэт глубокий баритон
Серова – смотреть в его сторону она не решалась.
– Один?
– Да. С женой мы расстались два года назад. – Пауза, за
время которой Кэт успела подумать: «Боже, за него еще кто-то замуж
пошел!». – А в чем дело? Вы мне так и не объяснили...
– Прислуга у вас имеется?
– Естественно.
– Где она сейчас?
– Я всех отпустил до завтрашнего утра.
– Почему?
– Это к делу отношения не имеет, – сухо ответил Серов.
– Позвольте мне решать, что имеет отношение к делу, а что
нет, – запальчиво возразил Быков. – Чтоб вы знали – в вашем доме
произошло убийство, так что...
– Я понял, что здесь кого-то убили. Иначе не стояла бы у
ворот «труповозка», – спокойно сказал Серов. – Кто жертва?
– Мужчина, – ответил Быков и вдруг добавил: – Ее
мечты, – и указал подбородком на Кэт.
Серов тут же уставился на нее. Кэт по-прежнему не смотрела в
его сторону, но взгляд его она чувствовала: щеку покалывало так ощутимо, что та
начала чесаться. Не в силах терпеть этот зуд, Катя тихо сказала:
– Пожалуйста, перестаньте меня гипнотизировать...
– Вам это противно?
– Мне не по себе...
– Хорошо, – сказал Серов, и щека ее тут же перестала
зудеть. Потом Кэт услышала, как он едва слышно выдохнул: – А говорила, главное
– душа...
И только тут до Кэт дошло, что мужчина ее мечты, тот, кто
три месяца дарил ей сказку, любовь и надежду, не лежит, холодный и неживой, в
кровати, а сидит рядом, пугая ее гипнотическим взглядом и отталкивая своим
страшным шрамом. Не тот, красивый и статный, а этот – хромой и безобразный.
Теперь понятно, почему он так изысканно ухаживал, так долго тянул с первой
встречей, так боялся не понравиться...
