– Нет, нечасто, – ответила Кэт. – Но пару раз
было.
– Что именно пропадало?
– Бюстгальтера как-то найти не могла, колготки...
– В сеточку?
– Да, но откуда...?
– А бюстгальтер серебристый с черными кружевами? – Кэт кивнула. –
И еще, наверное, туфельку лаковую не помнили, куда задевали. Красную такую, на
шпильке... – Он развел большой и указательный пальцы, демонстрируя, по
всей видимости, высоту каблука. – Все это мы сейчас сподобились лицезреть
в покоях покойного. Он был вашим фанатом, и кроме этого – охранником господина
Серова.
– Но я никак не могу понять, как к нему все эти вещи
попали? – пожал плечами господин Серов.
– Да очень просто! Он их купил! – Игорь удивленно
вздернул брови. Быков тут же пояснил: – В Интернете, например, есть
специализированный магазин, там как раз торгуют такими штучками: трусами
Билана, носками Киркорова, шнурками Сычева. Но, судя по богатству коллекции,
наш покойничек брал «товар» напрямую. То есть без посредничества всяких там
интернет-магазинов, короче говоря, покупал его у кого-то, кто имел возможность
доступа к вещам Катерины Львовны. Это либо человек из ее близкого окружения
(стилист, например, или личный массажист), либо работник студии (хоть помреж,
хоть уборщица).
– У меня нет личного массажиста, – сказала Кэт, с
трудом разлепив губы. На нее вдруг навалилась такая усталость, что трудно было
даже говорить. – Как и стилиста... – Она умоляюще посмотрела на
Быкова и едва слышно выдохнула: – Можно, я поеду домой?
Тот утвердительно кивнул. Кэт опустила ноги на пол (она
сидела, поджав их под себя) и только тут вспомнила, что босая.
– Сейчас вам принесут тапочки, – сказал ей
Серов. – Секунду обождите...
Едва он это произнес, как в холле появился спортивный
молодой человек, судя по всему, охранник Серова, несший в руках пару уютных
махровых тапок. Кэт обулась. Тапки оказались велики размера на четыре. Идти в
них было неудобно, они сваливались с ног, поэтому Кэт семенила к двери, как
гейша, что позволило Игорю не отстать от нее. На финише же он вообще ее
обогнал, а все для того, чтобы открыть перед ней дверь. Едва Кэт справилась с
удивлением (хорошо воспитанные мужчины среди «крутых» бизнесменов попадались
так же редко, как порядочные женщины среди актрис) и вышла за порог, как с ее
ноги слетела тапка. Перевернувшись, упала на ступеньку крыльца, и Кэт увидела
на подошве логотип фирмы-производителя. Фирма называлась «Золушка», и это
немного Катерину развеселило:
«Вот и я, как Золушка, – усмехнулась она про
себя. – „Туфельку“ на крыльце потерла... Жаль, принца нет, который бы ее
поднял...»
– Позволь, – услышала она приятный баритон. А когда
обернулась, увидела, как Игорь с трудом наклоняется, подбирает тапочку и
подносит к ее босой ступне. – Я тебе помогу...
Смущенно буркнув что-то благодарственное, Кэт сунула ногу в
«туфельку». Смотреть на Серова ей по-прежнему было совестно, поэтому, обувшись,
она торопливо запрыгала вниз. У крыльца их уже ждал лимузин. Когда Кэт
преодолела последнюю ступеньку лестницы, водитель распахнул перед ней дверцу.
Она забралась в салон. Игорь присоединился к ней через минуту. Он долго
усаживался, и, приняв наконец удобную позу, потянулся к дверке бара, достал
бутылку коллекционного виски и стаканы.
– Надо выпить, – сказал он Кэт. – Самую малость,
чтобы успокоиться...
Кэт поморщилась (она не любила крепкие алкогольные напитки,
предпочитая полусладкие вина и светлое пиво), но спорить не стала – взяла
предложенный стакан и сделала глоток. Виски обжег горло, Кэт закашлялась.
– Извини, я забыл, – сказал Серов немного сконфуженно
и, вытащив из холодильника банку колы, разбавил ею виски. – Так будет
лучше...
Кэт отхлебнула коктейля и, убедившись, что так действительно
лучше, стала пить его мелкими глотками. Серов же поглощал виски неразбавленным,
смакуя его с видом знатока.
Минут десять они ехали молча. Кэт хотела заговорить первой,
но не знала, что сказать. Когда молчание стало ее тяготить, она выпалила:
– Я верну вам халат и тапочки завтра же! Пришлю со своим
ассистентом... – Тут Кэт вспомнила о жемчужном колье и, сняв его с шеи, протянула
Серову со словами: – И это я не могу от вас принять...
– Мы опять перешли на «вы»? – спросил Серов с печальным
смешком. – Что ж... Как пожелаете... – Он плеснул себе еще виски и,
отхлебнув, сказал: – Можете не утруждаться, Катерина Львовна, и выбросить эти
вещи в мусор.
– Называть меня по имени-отчеству – лишнее, – отчего-то
обиделась Кэт. – И провожать было не обязательно! Я прекрасно бы одна
доехала...
– Я понимаю, но хотелось объясниться... Перед тем, как
распрощаться навсегда...
Услышав эту фразу, Кэт удивленно воззрилась на Серова. Он
тоже посмотрел на нее, но без удивления, с грустью. И грусть эта, сквозившая во
всех чертах его сурового лица, преображала его, делая мягче и... приятнее.
Глядя на Серова сейчас, Кэт уже не могла назвать его уродливым. Да, его портил
шрам, да асимметрия искажала черты, но было в этом лице что-то, что отвлекало и
от того, и от другого. Что именно, Кэт поняла в следующий миг, когда
встретилась с Серовым взглядом. «Глаза, – ахнула она мысленно. – Как
я могла принять его глаза за два черных омута? Они же как южное небо в
безлунную ночь: манящие, зовущие и такие яркие, будто расцвеченные всполохами
фейерверка...»
– Я могу быть настойчивым, – медленно проговорил Серов,
отвлекая Кэт от ее мыслей. – Но навязчивым – никогда. – Он достал
визитку и сунул ее в карман Катиного халата со словами: – Если вам понадобится
моя помощь или просто захотите поговорить, милости прошу, звоните в любое
время, я же обещаю вас больше не тревожить...
Кэт после его слов долго молчала – прислушивалась к своим
ощущениям. На сердце было неспокойно: маетно и... душно, что ли. Как будто
вот-вот разразится гроза, воздух стал тяжелым и плотным, дышать было нечем,
хотелось набрать полные легкие и облегченно выдохнуть...
– Вы правда меня любили? – спросила вдруг Кэт.
– Люблю, – поправил ее Игорь. – Правда, люблю.
– За что?
– За красоту.
Ответ Кэт разочаровал. Она не ожидала такой банальности.
Любить за красоту, это же ужасно глупо! Особенно, если красота – результат
трудов пластических хирургов. Все, чем так восхищаются поклонники Кэт: губы,
нос, точеный подбородок – все это было «скроено» в одной из престижнейших
московских клиник. И никто не догадывался об этом! Все считали ее красоту
природной. Единственное, в натуральности чего сомневались многие, это грудь, но
как раз ее Кэт не увеличивала. Роскошный бюст ей достался в наследство от
матери – в их роду все женщины были, как выражалась бабка Клава, «титястыми».
Но не особенно красивыми. Вот Кэт и пришлось внести в свою внешность некоторые
коррективы. Начала она с пластики, а закончила полным изменением имиджа. Была
приятной, но неброской блондинкой, стала ярко-рыжей сногсшибательной
красавицей...
