Едва Слава сообщил ей, что его берут на главную роль в
каком-то экспериментальном фильме, и он едет на съемки в Казахстан, Кэт решила
– поеду с ним. Куда угодно: хоть в Казахстан, хоть в Антарктиду, хоть на Луну,
хоть в преисподнюю. И не важно, чего ей это будет стоить! Репутации, карьеры,
будущего! Зачем ей будущее без него?
– Я с тобой! – выкрикнула Кэт исступленно, боясь
одного, что ей откажут. Но Слава милостиво молвил:
– Давай. – И даже вроде обрадовался. Более того –
пообещал выпросить у режиссера роль для Кэт. Только одного требовал, чтобы она
приехала не позднее послезавтра. Иначе уедут без нее.
– Послезавтра буду, – не колеблясь, ответила она и
побежала к главному режиссеру отпрашиваться в отпуск.
Естественно, отпуска Кэт никто не дал. Ни очередного, ни
административного. Отпустить в разгар сезона актрису, играющую главную роль в
удачнейшей премьере, звезду, на которую ходят, было бы несусветной глупостью, а
главреж N-ского театра драмы глупцом не был. Тогда Кэт накарябала заявление об
уходе и швырнула ему на стол. Тот аккуратно его сложил и спокойно заметил, что
не подписать его он не имеет права, но Катерина не имеет другого права –
уволиться, не отработав двух недель. Таков закон. «Плевала я на закон!» –
заорала Кэт и убежала из театра.
На следующий день она просто не вышла на работу, а потом и
вовсе уехала в Москву. Из «драмы» ее позже уволили за прогулы, но Кэт это
совсем не тронуло – когда она узнала об этом, ничто не могло омрачить ее
настроения, ведь с ней рядом находился ее Слава, а для счастья ей этого было
вполне достаточно.
* * *
В Казахстане они пробыли месяц. Слава, действительно,
выхлопотал для Кэт роль, но, прочитав сценарий и найдя его бредом обкуренного
дегенерата, она от работы отказалась, а в экспедиции занималась тем, что
создавала для своего гения комфортные условия быта. Это было очень сложно, поскольку
жили артисты посреди степи, ночуя в палатках, еду готовя на костре, испражняясь
в специально вырытые ямы, моясь в тазиках – но она справлялась. Это было по
достоинству оценено Славой, и Кэт, наконец, услышала то, о чем мечтала все
время их с Ярославом знакомства – предложение руки и сердца. Прозвучало оно
так: «Давай, что ли, поженимся». И никаких тебе ужинов при свечах,
романтических сю-сю признаний, коленопреклонных поз, колечек в бархатных
коробочках. Просто и без затей – давай поженимся... Что ли!
Но Кэт была согласна и на «что ли». Особенно после того, как
Слава обрисовал ей перспективу их будущего. По его прогнозам, уже через год он
должен стать звездой, потому что его блестящую работу в этом фильме невозможно
не оценить, и он сможет купить квартиру, машину, дачу, а в недалеком будущем и
собственную киностудию. Пока же он может поработать в сериале, тем более есть
надежда на то, что его героя из второстепенных персонажей выведут на первый
план, ведь не могут же держать человека с таким талантищем, как у него, в тени
других, менее одаренных, актеров.
Когда они вернулись в Москву, оказалось, что Слава ошибся в
главном – талант для съемок в «мыле» не обязателен, гораздо важнее умение
работать в команде и слушаться режиссера. А так как ни тем, ни другим Ярослав
не отличался, его героя быстренько заразили смертельной болезнью, и уже в конце
первого сезона друг брата главной героини благополучно скончался от невесть где
подхваченной сибирской язвы. Слава остался без работы и без средств – за роль в
экспериментальной картине ему заплатили не реальными деньгами, а
гипотетическими процентами с кассовых сборов (Кэт искренне недоумевала, как
можно было на них рассчитывать!). Хорошо хоть за квартиру было заплачено на
полгода вперед, и у Кати сохранились кое-какие сбережения, иначе им пришлось бы
очень туго. А так они справлялись. Ярослав мотался по кастингам, обивал пороги
актерских агентств, тусовался в «Останкино», куда ему сделали пропуск, иногда
мелькая на экране в качестве зрителя в студии. Короче, был на виду. Но его
никуда не приглашали!
Ярослав считал, что из-за боязни, что он затмит своей игрой
признанных звезд. Его агентша, худая, прокуренная грубиянка по имени Эльза,
списывала все на «неформатную» внешность своего подопечного. Кэт же пребывала в
уверенности, что все гораздо проще, и режиссеры не зовут Ярослава из-за его
дурного нрава и излишней актерской самоуверенности, о которых, благодаря
сарафанному радио, стало давно известно в узких режиссерско-продюсерских
кругах.
У Кэт дела обстояли лучше. Дважды все та же Эльза находила
ей работу по озвучке и трижды устраивала в рекламную массовку. В отличие от
Ярослава, брезговавшего такой нетворческой работенкой, Кэт на нее с радостью
шла, лишь бы заработать, чтобы не умереть с голоду. А главное – не уморить своего
гения.
Когда же со времени ее переезда в столицу прошло три месяца,
Кэт выпал крупный шанс – роль в телефильме. Не главная, что естественно, но
очень интересная. Да и заплатить обещали хорошо. Когда Кэт, обрадованная этим
предложением, примчалась домой и сообщила новость Славе, он почему-то восторга
ее не разделил. Выслушав Катин счастливый лепет, он сухо заметил, что очень за
нее рад, но ему жаль, что теперь им придется расстаться. «Как? Почему?» –
возопила Кэт в ужасе. «Я не смогу жить с женщиной, отказавшейся от меня ради
карьеры», – скорбно ответил он. Услышав эти несправедливые слова, Кэт
вместо того, чтобы послать обнаглевшего жениха подальше, начала слезливо
умолять его так не говорить:
– Я не отказываюсь от тебя, – лепетала она, хватая его
за ледяные пальцы и пытаясь их поцеловать. – Я просто хочу заработать
денег для нас с тобой...
– Нет, отказываешься, – парировал он. – Ты могла
бы сделать так, как сделал когда-то я – выхлопотать роль и для меня – но ты на
меня наплевала...
На это глупейшее заявление Кэт могла отреагировать
по-разному. Например, напомнить, что она не в том положении, чтобы хлопотать за
кого-то, на худой же конец, пообещать поговорить насчет него с режиссером, но
она выдала вот что:
– Я потребую роли и для тебя! А если они не дадут, откажусь
от своей!
Услышав именно то, что хотел, Ярослав сменил гнев на
милость:
– Я поступил бы точно так же, – молвил он, запечатлев
на зареванной физиономии Кэт снисходительный монарший поцелуй.
Ну, а дальше события развивались очень предсказуемо. Славе
роль никто не дал, и Кэт своей лишилась. Но она по этому поводу не убивалась,
мысль о том, что она принесла очередную жертву во имя любви (а главное – может
ждать того же от своего ненаглядного), согревало Катю в самые отчаянные
периоды, и она по-прежнему ощущала себя вполне счастливой.
Беда пришла в ее жизнь спустя два месяца. Ярославу
предложили роль в художественном фильме. Роль потрясающую, а главное, идеальную
для него – он должен был сыграть Ангела Смерти, влюбившегося в девушку, за
которой был послан. Здесь и его потусторонняя красота, и раздираемая
противоречиями (или двумя стихиями, отражающимися в глаза) мечущаяся натура, и
не то божий, не то дьявольский дар пришлись как нельзя кстати. Ярослав очень
успешно прошел пробы, и можно было на сто процентов быть уверенным, что
утвердят именно его. Слава был на седьмом небе, и лишь одно не давало ему покоя
– его обещание последовать дурному примеру Кэт: пристроить в кино и ее, а если
не выйдет, отказаться от роли. Данное когда-то слово теперь его тяготило, а
перспектива выбора пугала, но, пока оставалась надежда на Катино участие хотя
бы в эпизодике, он держался. Когда же стало ясно, что режиссерша категорически
не желает ее снимать (потом Эльза поведала Кэт об ее далеко не профессиональном
интересе к Ярославу), Слава просто по-тихому собрал вещички и, пока Кати не
было дома, выехал из квартиры. Отказаться от роли оказалось выше его сил, но и
посмотреть после этого Кате в глаза он не мог. Оставалось одно – уйти
по-английски. Что он и сделал!
