Выделенные деньги под созданные приказы-ведомства губернии могли пользоваться только ими, весь же прибыток складывался в ПБР, где и ожидал своего часа, являясь неким гарантом стабильности и вечности данного учреждения. Вот только пользоваться этим резервом нельзя было ни в коем случае, даже ближайшим соратникам Алексея.
Ведомства, возглавляемые в основном тем кругом лиц, который был при цесаревиче с самого начала его восхождения к наместническому креслу, тратили, врученные деньги не без удержу как это следовало ожидать, а по заранее принятой прокламации, статье расходов, одобренной лично наместником, с прописанными в ней суммами и нуждами для этих денег. Исключение делалось только разве что для Службы Безопасности, успешно заменившей полицейских и городовых вместе взятых, при этом, сбросив обязанности обычных солдат взимать налоги с населения.
Очистив город от большинства шаек, занимающихся разбоем и прочими непотребствами патрульные, насчитывающие сейчас чуть более ста сорока человек, занялись более тщательной проверкой близлежащих земель. Перевооружение, намеченное на зиму прошлого года, прошло еще при наместнике, правда в отличие от полка «Русских витязей», чья структура вошла и в Службу Безопасности капралы, как и сержанты, были вооружены не казнозарядной фузеей, а обрезами с саблями. Сами же рядовые «безопасники» кроме фузей получили сабли, заостренные только с одной стороны, изготовленные в Петровке семейством Кузнецовых, быстро сделавшие кузню, спешно увеличивая само производство, привлекая к этому кузнецов из всех губернских земель, кинув клич вместе с вестовыми.
Запрещалось в Петровке насильственное привлечение к труду, даже исконным жителям давалась свобода выбора, в разумных пределах конечно, но и это не тот предел, которого хотел достичь наместник Рязанских земель. В идеале цесаревич Алексей Петрович вовсе хотел освободить семейства живущих там крестьян, но решил подождать, следуя собственному разумению «о праве хотящего».
В целом же те дела, которые были намечены, еще при наместнике выполнялись в срок, а кое-где и с опережением. Некогда маленькая деревенька сейчас напоминала больше разворошенный пчелиный улей, в паре верст от подворий чадили мастерские главного мастера корпуса Дмитрия Колпака, который впрочем, не вмешивался в дела своих старших знающих подчиненных, только лишь ставил пред ними определенные задачи. С приходом в Петровку новых людей золото из казны губернии потекло полноводной рекой, выкачиваясь так словно его там и не было, и этот поток нельзя было остановить никоим образом, ведь все шло по планам Совета и Алексея. При всем при этом Истьинский завод Ивана, вместе с оружейным производством, принадлежащем как Алексею, так и частично отцу Николая Волкова позволяли даже набирать какие-никакие деньги для дополнительных нужд. Которые откладываются в ПБР, так же как и «неприкосновенная» часть казны самой Рязанской губернии.
К тому же вскоре должна была подойти дата отчета самого наместника перед царем, аккурат по возвращению из Европы. Так что забот у молодых помощников Алексея очень много, одно только сохранение и увеличение хозяйства помещика Александра Баскакова и доведение поголовья овец до необходимого числа заставляло его отрываться от дел губернии. Постоянно проверяя загоны и всю работу своих управляющих в целом, налаживая процесс таким образом, чтобы в дальнейшем можно было не беспокоиться о нем. И как камень преткновения вставал вопрос и собранной шерсти, ее превращения в нить. Ведь пока ее было не много, то крестьянки управлялись с ней на прялках, но вот уже в новом масштабе этот процесс доставлял Александру лишнюю головную боль, не хотелось молодому помещику за бесценок отдавать ее скупщикам и барыгам, очень не хотелось, да и договоренность с цесаревичем была более чем прозрачная.
Выход нашелся, правда, только после того как над этой проблемой почти полгода сидел молодой Андрей Нартов, пришедший в корпус больше года назад, вместе с Артуром Либерасом, несколько расширившим свою токарную мастерскую. Да так, что государь-батюшка, бывая в Москве на Немецкой слободе, частенько захаживал к нему в гости, собственноручно работал и обрабатывал различные детали. К интересу, проявляемому царем ко всем новшествам, а особенно новшествам крайне полезным для страны знали все иностранцы, пока еще жиденьким ручьем, стремящиеся на необъятные просторы Руси на поиск лучшей жизни.
Сам молодой Андрей безотлучно находился в «токарне», построенной на базе одной из мастерских в корпусе, так получилось, что в свои семнадцать лет он уже стал тем человеком, к голосу которого прислушивались и советы которого воспринимались как необходимая данность по большей части верная. С молодым токарем, работающим по восемнадцать часов в сутки, найти общий язык оказалось крайне сложно, кадеты, частенько приписанные к разным мастерским, «для выявления талантов и приобретения навыков жизненных» хотя и обучались с завидным проворством, не могли не видеть, как работает их учитель. Подобно самого государю, так же самозабвенно, с огнем веселой ярости в глазах юный мастер решал поставленные перед ним задачи, с фанатизмом аскетов порой забывая о том, что в его комнате стоит, дожидается обед… ужин или завтрак. Из всех «излишеств» коим он называл обычный рацион кадетов-витязей, спешно готовящийся в огромной столовой рядом с тремя казармами мастеру-токарю полюбился только кофе, да вот только пить его много было просто нельзя, запасы были маловаты, да и цена его благодаря усилиям купцов приближалась к заоблачной.
Как бы то ни было, но когда к Андрею обратился помещик Александр, по указке занятого Дмитрия, то тот вместо отказа обещал что-нибудь придумать, а через полгода он пригласил Баскакова посмотреть на свое творение. Для него он раздобыл себе самопрялку, вместе с самой работницей и долгое время наблюдал за ней, делая на листах бумаги необходимые заметки и зарисовки.
Долго думая как облегчить труд рабочих, при этом увеличить производительность, позволяя во много крат больше обрабатывать шерсть, имея в наличие меньшее количество занятых на производстве рук мастер-токарь заменил человеческие пальцы на пару «вытяжных» валиков. Они вращались с разной скоростью. Один валик имел гладкую поверхность, а другой был шероховатый с рифленой поверхностью. Однако прежде чем поступить на эти валики прялки, волокна шерсти должны были пройти предварительную обработку – их необходимо было уложить тонким слоем. После чего «расчесать».
Механизировал же, сей процесс Андрей при помощи чесальной машины. Принцип ее действия заключался в следующем. Цилиндр, снабженный по всей поверхности крючками, вращался в желобе, который на своей внутренней стороне был снабжен зубьями. Проходя через него, слой шерсти таким незамысловатым образом расчесывался. Уже после этого пряжа в виде нити подавалась в саму улучшенную прялку и здесь сначала вытягивалась в десяти вытяжных валиках, а потом поступала на веретено, вращавшееся быстрее валиков, и закручивалась в нить.
Как показал на практике мастер помещику Баскакову, вращаясь с разной скоростью, восемь валиков вытягивали шерсть в нить, а с только последние два валика давали нити поступать на само веретено. Было только одно плохо, места эта машина занимала много больше, чем обычная самопрялка, но и результат был много лучше, вся же конструкция приводилась в движение или вручную или тягловым способом.
