— Рико! — тихий голос вывел диверсанта из состояния полусна. Медленно повернув голову, дабы не привлечь внимание солдат противника резким движением, майор посмотрел вниз.
— Криштиану готов, — увидев реакцию командира, продолжил Луис. — В его секторе у них дырка в пять минут.
Вместо ответа Родригес все так же медленно кивнул. Потом поднял два пальца в форме буквы «V». «Vitoria» — «победа» на португальском, часть одного из девизов сражающейся Южной Америки — «Победа или смерть».
Эти слова довольно точно отражали то, чем занимался Родригес последние полгода. Одна самоубийственная операция следовала за другой, бои в руинах городов сменялись многочасовым выжиданием в заминированных джунглях, где неверное движение убивало с такой же вероятностью, что и падение с «Эмпайр Стейт Билдинг» или отравление ядом листолаза…
Рикардо не заметил, как война обожгла его душу своим дыханием, не заметил, когда это произошло. Может быть, в Панаме, где он убивал спящих летчиков, или в Аргентине, где он потерял множество своих людей. Или здесь, в Рио, когда увидел мертвую семью, где молодая мать — на вид совсем еще девчонка — пыталась закрыть своего ребенка от падающей с небес смерти. Безуспешно, естественно. И эта картина — прошитая арматурой детская кроватка и пришпиленные к ней тела матери и ребенка — преследовала бывалого вояку во снах.
Нынешняя операция была ничуть не проще. Группе Родригеса полагалось устранить генерала Паттона, приехавшего в группу армий «Рио» в качестве ее нового командующего.
Само по себе это тайной не являлось. Тайной было время его прибытия, и, что еще более важно, поддастся ли он своей привычке объезжать фронтовые подразделения на самой передовой.
Как выяснилось после допроса одного из взятых диверсантами в плен офицеров янки, отказываться от своих привычек Паттон не собирался.
«Не боялся желтых обезьян, не испугаюсь и нежно-коричневых», — в своем стиле заметил вернувшийся из Европы генерал, не упомянув, однако, про похожие свои высказывания относительно русских войск: «Дойду до Сталинграда за месяц-другой», «комми будут бежать от меня с такой скоростью, что сотрут сапоги в пыль», — интересно, и куда вся эта уверенность делась после начала войны с Союзом?
Так или иначе, армию ЮАФ за хоть сколько-нибудь равного противника Паттон не принимал, считая, что аргентинская катастрофа — это не что иное, как трусость командующего тамошним фронтом Макартура, а проблемы в той же Панаме сравнил с «кидающимися дерьмом макаками».
Родригес, узнавший об этой фразе, мрачно посмеялся, пообещав при случае бравого американского генерала в дерьме искупать.
И вот не прошло и пары месяцев, как ему представилась такая, возможность. Генерал Паттон, все же поддавшись на уговоры, на выдвинутые в джунгли позиции не поехал, решив ограничиться блокпостами средней линии. Но этого Рико должно было хватить.
Не желая провалить это задание, майор подготовился более чем серьезно. Три снайпера с группами прикрытия, пять пулеметов, американские «супербазуки» и даже русский автоматический гранатомет.
Целый взвод спецназа, взвод людей, прошедших огонь, воду и медные трубы. Взвод людей, побывавших в аду и вернувшихся. И причем не один раз.
У каждого здесь был богатейший опыт. Окинава, Австралия, Индонезия, Вьетнам, Филиппины, Панама, Аргентина, Бразилия… В группе Родригеса не было никого с послужным списком, содержащим менее пяти позиций из перечисленных более чем горячих точек.
Последний раз спецгруппа такого размера и такого качества послужила причиной уничтожения сразу нескольких дивизий американской армии — «аргентинская катастрофа» началась с исчезновения связи штаба в Буэнос-Айресе с целым участком фронта.
Теперь должно было произойти нечто похожее. Паттон не ездил на передовую в одиночку, часто вытаскивая с собой целую кучу штабных офицеров. А учитывая, что на самый-самый фронт он не полезет, наверняка этих самых штабников при нем будет достаточно.
Их смерть в результате диверсии вместе со смертью самого генерала внесет неразбериху и хаос в управление войсками — люди Родригеса действовали не одни, существовали и другие группы, готовящие атаки на линии связи и управления.
Само по себе это было не катастрофично, но прекрасно понимающий угрозу Альверде собирался совместить эту акцию с масштабным наступлением, впервые за долгое время решившись на применение своей дивизии против выдвинутых из города американцев. В стороне не должны были остаться и гвардейские полки на тяжелых советских и немецких танках. С учетом того, что немцы умудрились переправить в Южную Америку почти девяносто первых «пантер», командующий операцией Гаспар смог добиться создания настоящей механизированной армии с почти полутысячей танков в ее составе.
Не один раз возблагодарив небеса за то, что вовремя озаботились созданием нескольких хороших дорог, укрытых в густой растительности, министр обороны Федерации смог подготовить настоящий ударный кулак, неплохо смотревшийся бы даже и на Восточном фронте большой европейской войны в так и не случившейся истории.
Основную же проблему — пять «вашингтонских крейсеров» и один суперкрейсер класса «Аляска», прикрывающих Рио своей мощнейшей артиллерией, — генерал Альверде собирался решить так же, как решил похожую проблему в Панаме. То есть с помощью специальной группы подводных диверсантов.
Задача была не из простых, но другого выхода у главнокомандующего не было. Или так — или никак. Если мелкие корабли еще можно отпугнуть железнодорожными батареями с тяжелыми орудиями, то «монстров» повредить можно было лишь только так.
Нет, в теории, конечно, оставалась еще и авиация — но у американцев она тоже была, причем гораздо более приличного качества, хотя и подсократившегося количества.
Тем временем майор аккуратно отползал со своего поста, производя при этом удивительно мало шума. Ему еще предстояло создать работоспособный план убийства одного из наиболее способных американских генералов.
Сбор проходил в весьма неплохо сохранившемся подвале, явно ранее бывшим хранилищем чего-то незаконного. Пройдя внутрь полутемного помещения, Рикардо внимательно вгляделся в лица сидящих здесь людей.
— Все знают, зачем мы здесь. Грохнуть Паттона. И это, что называется, более чем необходимо. — Майор замолчал. Мрачные выражения на лицах его подчиненных не изменились ни на йоту.
— Он крепкий орешек. Хотя для вида он разъезжает лишь с небольшой охраной, реально народу там полно, включая специальную группу прикрытия. И, как мы все с вами понимаем, тихо нам не сработать в принципе. Поэтому будем шуметь.
12 января 1947 года. Бразилия, Рио-де-Жанейро
Рядовой Хопкинс ощутил укол в шею слишком поздно — игла уже впрыснула яд в кровеносную систему. Его напарник, невысокий итальянец из Джерси, с недоумением обернулся, услышав хрип. Повернулся — и с удивлением обнаружил, что не контролирует ноги. Попытался закричать, но вместо громкого возгласа изо рта донесся лишь слабый хрип — уставший солдат, у которого болело все тело, смертельный укол даже не почувствовал.
