Книга Гражданская война. Генеральная репетиция демократии, страница 166. Автор книги Алексей Щербаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гражданская война. Генеральная репетиция демократии»

Cтраница 166

…В Константинополе пути военных и штатских расходились. Штатские, хотя и с большими трудностями, имели возможность попасть на пароходы, которые отправлялись в Европу. Что же касается военных, то они были размещены в лагерях — на Галлиополийском полуострове, на острове Лемнос и в районе Чаталджи, в 50 километрах к западу от Константинополя. Однако самым крупным и известным был именно Галлиополийский лагерь, название которого стало нарицательным.

Этот полуостров, расположенный между Эгейским морем и проливом Дарданеллы, в двухстах километрах от Константинополя, был в то время широко известен. С февраля по август 1915 года здесь разворачивалась так называемая Дарданелльская операция. По инициативе морского министра Великобритании Уинстона Черчилля (того самого) союзники пытались высадиться на полуострове с целью прорваться на Константинополь. (От русских там отметился крейсер «Аскольд».) Операция проводилась исключительно бездарно и закончилась полным провалом. В 1920 году на этой обильно политой кровью земле оказались бойцы Русской Армии.

Главную задачу Врангель видел именно в сохранении армии. А для чего? Барон заявлял направо и налево, что до 1 мая 1921 года он собирается снова высадиться на Черноморском побережье России.

Дело, конечно, хорошее, да вот возникает вопрос: а каким образом Врангель планировал это сделать? Судов у него больше не было — ни боевых, ни транспортных. Не имелось у Русской Армии и тяжелого вооружения. Следовательно, вернуться белогвардейцы могли лишь в случае прямой агрессии западных стран — то есть занять такое же место, какое занимал Петлюра при поляках. Даже хуже — все-таки Петлюра находился на своей земле, а не на турецкой.

Впрочем, Врангель не ждал у моря погоды. Для начала он сформировал «Русский Совет», который объявлялся преемственным «носителем законной власти». Затем попытался действовать.

«Врангель и казачьи атаманы посылали своих эмиссаров в районы Дона, Кубани и Терека. Они должны были распространять среди населения слух о том, что вскоре "отдохнувшая на Балканах армия Врангеля" высадится на Черноморском побережье, и нужно готовиться поддержать ее борьбу с большевиками. Правда, как отмечалось в справке, составленной константинопольским отделением "Центра действия", большинство из посланных не оправдали доверия. А некоторые просто пропили деньги в Константинополе и никуда не уехали. Но самое главное, вернувшиеся сообщили: имена Врангеля и членов казачьих правительств настолько непопулярны, что рассчитывать на активное выступление населения не приходится.

В разное время достоянием гласности становились сообщения о попытках организации вооруженных белых десантов. В. В. Шульгин рассказывал, как он побывал с таким десантом в Крыму. Только пятерым его участникам удалось на шхуне уйти обратно. Позже кончилась провалом попытка генерала Покровского высадить десант на Кубани. Через десять с лишним лет газета "Возрождение" опубликовала воспоминания еще об одном неудавшемся десанте летом 1921 г. С согласия и при поддержке Врангеля на пароходе "Отважный" под иностранным флагом отправилась тогда к крымским берегам группа белых офицеров. Пароход попал в шторм и после многодневного плавания по Черному морю вернулся в Константинополь».

(Л. Шкаренков)


Заметим, что при этом в «галлиополийский период» Врангель всячески уклонялся от контактов с различными политическими деятелями, которые шли к нему рядами и колоннами. В ноябре 1920 года он ответил отказом известным российским политикам В. Л. Бурцеву, А. В. Карташеву, А. С. Хрипунову, которые активно лезли в друзья:

«Я с армией воевал, я ее вывез, я с нею буду делить радость и горе — о ней буду заботиться и никому не позволю притронуться даже пальцем».

Объяснять это можно как кому хочется: и нежеланием барона лезть в эмигрантскую политическую помойку, и стремлением сохранить единоличный контроль над реальной антибольшевистской силой… Но факт есть факт.


В лагерях было нездорово. Вставал главный вопрос: что делать? Не в глобальном смысле, а в повседневном. Старая офицерская мудрость гласит: «Солдат, который ничем не занят — потенциальный преступник». Так оно и есть. Если начальство не напрягает рядовых что-то делать, бойцы сами найдут себе занятия — как правило, весьма сомнительного свойства. А если учесть, что в Галлиополи и в других лагерях сидели ребята, прошедшие войну, никого и ничего не боявшиеся…

Врангель попытался проводить учения. Как ехидно отмечал Слащев, которого уже выперли в отставку «без права ношения мундира», «проводили артиллерийские учения без пушек и кавалерийские без лошадей». Всерьез бывалым бойцам воспринимать это было трудно.

Одновременно командование поощряло создание своего рода «исторических обществ», которые писали историю своих полков. Это, с одной стороны, отвлекало офицеров от тяжелых мыслей, с другой — поддерживало боевой дух воспоминаниями о прошлых победах.

Однако вспоминались не только победы. Начались стычки между полками — тем более что пили, конечно, много, несмотря на довольно жесткий контроль. Но, как известно, русский человек найдет выпивку и в Сахаре. Особенно сильно враждовали корниловцы и дроздовцы — они всегда друг друга недолюбливали, но серьезная неприязнь началась после Заднепровской операции — когда в начале августа 1920 года белые двинулись в обход Каховского плацдарма. В ходе боев корниловцы под напором красных стали отступать и не сумели прийти на помощь дроздовцам. Те понесли большие потери и тоже вынуждены были отступить. Вот теперь и вспоминали: «Что ж вы, сволочи…»

Были у белогвардейцев и более интересные развлечения. Из приказа по Донскому лагерю от 4 марта 1921 года следует, что казачки шатались по окрестностям группами по 30–40 человек и немножко грабили всех, кто не успел убежать.

Были и еще более любопытные распоряжения. Начальник врангелевского штаба генерал П. Н. Шатилов требовал: «Принять все меры к тому, чтобы не нашлось бы желающих возвратиться в Совдепию…»

Донской атаман генерал А. П. Богаевский объявил: «Решительно запрещаю всем офицерам и казакам, способным носить оружие, записываться для отправки в Советскую Россию».

Если такие приказы издавались, значит, были случаи…

…Впрочем, многие верили, что «вот-вот — и двинем на Совдепию». Когда до Галлиополя дошли слухи о восстании в Кронштадте, такие господа очень возбудились. Как вспоминал очевидец:

«Первые же вести о нем вызвали страшное волнение среди них и породили поток безудержных фантазий, бредовых идей, диких и абсурдных проектов. Все прочие темы в разговорах отошли на задний план. Одни требовали привести "1-й армейский корпус русской армии" в полную боевую готовность и ждать, когда "союзники" пришлют транспортные суда для десанта; другие подсчитывали, сколько нужно срочно подвести мятежникам мешков муки и банок консервов; третьи принялись за составление списков комсостава будущих "развернутых армий" и т. д. Но в этих неистовствах проглядывали и пессимистические нотки: что делать, если мятеж увенчается успехом? Ведь белые офицеры той эпохи считали "спасение России" своей монополией, а тут вдруг появились какие-то эсеры, меньшевики, "полукрасные", "полубольшевики"… По неписаному "белому символу веры" той эпохи их полагалось вешать и расстреливать, как и всех, кто не исповедовал этого символа. Как же быть?! Реальные события, как известно, вскоре положили конец всему этому, и очень скоро вся белая эмиграция забыла о мятеже».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация