— Но тревоги может и не быть?
— Как правило, не бывает. То есть бывает, но редко.
В бар заходят наши ребята и зовут нас в кинозал. Через пять минут должен начаться какой-то американский фильм. Я добросовестно выдерживаю там около получаса и предлагаю Вере плюнуть на это «произведение киноискусства». На экране изощренный мордобой переслаивается грубой эротикой. Персонажи и мужские и женские только и делают, что демонстрируют приемы восточных единоборств и занимаются сексом. Причем удары наносятся такие, что после них минимум два месяца больничной койки гарантированы. Но противникам хоть бы что. Они тут же наносят такой же ответный удар. А потом участники таких разборок, даже не приняв душа, подхватывают своих подруг и друзей и тащат их в укромный угол. А иногда даже не тащат, а предаются «любви» прямо на месте. Сюжет отсутствует совершенно. К тому же перевод речи персонажей выполнен настолько примитивно, что нам с Верой, свободно владеющим английским языком, он режет уши. А молодняк ничего, доволен и даже в восторге.
Мы снова идем на дискотеку, а потом — в бар. Там мы долго сидим с бокалами вина и беседуем о всякой всячине. О чем могут беседовать молодые мужчина и женщина, которые нравятся друг другу и не ищут мучительно тему для разговора? О чем угодно. Внезапно на улице раздается резкий визг автомобильных тормозов. Вера умолкает и мрачнеет.
— Алеха приехал на своей тачке, — говорит она с кислой миной.
— Ну и что же? Нам-то что за дело до него?
— Он сейчас меня искать начнет.
— А мы разве прячемся?
В дверях бара появляется новоявленный «хозяин жизни», Алексей Московский.
— О! Верунчик! Ты здесь! — он подходит к нашему столику и берет Веру за руку. — Идем, потанцуем, ты покрутишь попкой, а потом — в ресторан. Что ты здесь над этой кислятиной припухаешь.
Вера рывком освобождает свою руку. Я встаю.
— Синьор, дама не танцует, это во-первых. А во-вторых, вы должны были попросить у меня позволения пригласить ее.
Алексей несколько секунд осмысливает услышанное, словно соображая, к нему относятся эти слова или к кому другому. Потом он медленно поворачивается ко мне и еще несколько секунд смотрит на меня тупым взглядом.
— Не понял. Ты кто такой?
— Старший лейтенант Коршунов, к вашим услугам.
— Летун? Так и летай, пока летается. Лети себе, куда-нибудь подальше.
— А ты, я понимаю, коммерсант? Так и торгуй, пока не проторговался. Можешь прямо сейчас в свой магазин и отправляться.
— Слушай, летун, мне не нравится твой базар.
— А мне — твой.
— Да ты хоть знаешь, на кого ты наезжаешь?
— Наезжаешь-то, по-моему, ты.
— Хватит базарить, летун. Лети отсюда быстрее своей керосинки, пока тебе вот эти крылышки не оборвали.
Леха протягивает руку к моему погону, но дотронуться не успевает. Я перехватываю его за кисть и резко дергаю вниз. Он перегибается, приседает и кривится от боли.
— Пусти, зараза! — шипит он.
— Пущу, если ты сейчас исчезнешь и больше не будешь отравлять нам с Верой вечера. Ну?
— Ну, старлей, ты пожалеешь…
— Возможно, когда-нибудь и пожалею. Но ты пожалеешь раньше, если сейчас же не сделаешь так, чтобы я тебя искал и долго не мог найти. И чем дольше этого не случится, тем лучше будет для тебя. Брысь!
Ослабив захват, я толкаю Леху, и тот с маху садится на пол. Тут же поднимается, бросает на меня убийственный взгляд и, что-то прошипев, выскакивает из бара.
— Ой! — качает головой Вера. — Что теперь делать?
— Как что? Сидеть и пить вино.
— Андрей, он же никогда не ходит один.
— Знаю я его компанию. Публика, не стоящая рублика. Сиди спокойно.
Но посидеть спокойно уже не получается. Визит Московского отравил атмосферу вечера. Мы быстро допиваем вино, и Вера предлагает:
— Пойдем отсюда.
Мы выходим на крыльцо. Но едва мы спускаемся по ступенькам, как от стоянки автомобилей нам навстречу идут четверо. Команда Московского. С их помощью он прокручивает свои неблаговидные делишки в городке. Накачанные, наголо остриженные молодые ребята, с крепкими шеями и непоколебимой уверенностью в своем превосходстве над окружающими и в своей абсолютной безнаказанности. У двоих из них нунчаки. Московский сидит в своей «Тойоте», наблюдает и массирует руку.
— Ой! Андрей! Я же говорила. Что сейчас будет? — испуганно лепечет Вера.
— А ничего не будет, — слышится сзади голос Виктора. — Ты, Верочка, поднимись на крылечко, от греха подальше. А мы пока с этими господами побеседуем.
За Виктором с крыльца спускаются еще трое летчиков нашей эскадрильи. Они не принимают устрашающих поз, не издают никаких воплей, как в дурацких фильмах. Спокойно улыбаясь, они идут вслед за нами на команду Московского. А те, оценив соотношение сил, и поняв, что летчики им не по зубам, быстро прячут нунчаки и ретируются к «Тойоте». Хлопают дверцы, и машина исчезает в темной улице. К нам подбегает Вера.
— Здорово! Они, по-моему, даже в штаны наложили. Но как ты уверенно на них шел! Ты же не знал, что Виктор успеет.
— Мы с ним всегда в паре. И в воздухе, и на земле! Знаешь, как Высоцкий пел? Сегодня мой друг защищает мне спину, а значит, и шансы равны. Верно, Вить?
— Само собой. Как же я своего напарника брошу? Я как этот черный шарабан узрел, сразу понял, что сейчас будет. Жаль, что они убежали. Поразмяться хотелось.
— Ага! И попасть в ментовку. А потом в трибунал за невыход на боевое дежурство. У этого бизнесмена все схвачено. Нам до утра пришлось бы давать показания и подписывать протоколы. А эти от нас не уйдут.
В этот момент подходит рейсовый автобус, идущий к нашему городку. Виктор спрашивает: — Ты с нами поедешь или позже?
— Надо же Веру проводить.
— Добро. Только не нарвись один на четверых. Хотя, они сейчас уже далеко.
«Икарус», обдав нас облаком солярного дыма, уезжает. Я предлагаю:
— Пойдем потихонечку. Провожу тебя, да тоже ехать надо. Осталось три автобуса, а попутку к нам сейчас не поймаешь.
Мы медленно идем по улице. Я придерживаю Веру за талию, а она доверчиво прижимается ко мне и молчит, думает о чем-то. Вдруг она говорит очень тихо, почти шепотом:
— Андрей, а может быть, мы к тебе поедем?
— Это почему? — не врубаюсь я сразу.
Вера бросает на меня недоумевающий взгляд, словно удивляясь моей непонятливости, и объясняет:
— Вчера, поздно вечером, этот Леха приперся в общежитие и начал ломиться в нашу комнату. Чуть дверь не вышиб. Мы с девчонками уже примерялись, как будем через окно второго этажа убегать. Но тут прибежал кто-то из его кодлы, и они ушли. Я боюсь, что сегодня он снова припрется.
