Чтобы понять горечь и гнев Каманина, нужно постичь, о чем мечтали он и его товарищи тогда, в шестидесятых.
Люблю погружаться в атмосферу эпохи, о которой приходится писать. Ставлю диск на DVD-проигрыватель и смотрю забавные приключения студента Шурика на стройке. Снято Гайдаем в 1962-м. А вот и открытка из маминой коллекции: «С Новым, 1963 годом!» Розовощекий мальчик в скафандре и в гермошлеме с открытым забралом оседлал большую красную ракету. Ну, такую, какую рисовали в шестидесятые: веретенообразную, остроносую, с большими хвостовыми стабилизаторами. Точь-в-точь похожую на гитлеровскую Фау-2.
Эх, чего-то не хватает! Закрываю глаза и переношусь мыслью в 1972 год. Мне шесть годков. На нашем черно-белом телевизоре «Вечер» красуется игрушечная пластмассовая ракета. Почти такая же, что нарисована на открытке. Верх ее бел, а низ с хвостовым оперением – красен. Если взять ракету в руки, то сзади, где должно быть сопло двигателя, – глазок с линзой. Если посмотреть в него, направив игрушку к солнцу за окном, то увидишь портрет обаятельно улыбающегося майора Гагарина. Первого космонавта планеты. Пилота советских ВВС.
Оказывается, министр обороны, маршал Родион Яковлевич Малиновский в шестьдесят третьем тоже восторгался такой же игрушкой…
В начале шестидесятых СССР выпал великий шанс: изменить гонку вооружений, навязать ее правила всему миру и выйти в этой гонке полным победителем, навсегда похоронив планы хозяев Запада нас обескровить и надорвать. Каманин был одним из самых пламенных сторонников космического рывка Красной империи. И у него имелись товарищи по взглядам на русско-советское будущее. Они уже тогда поняли, что время огромных фронтовых операций минуло.
«Получил материалы научной военно-теоретической конференции, намеченной на конец января 1963 года. Внимательно прочитал доклады Захарова и Вершинина. (Первый – командующий несколькими военными округами после войны, второй – главком ВВС, – М.К.) Бегло просмотрел доклады Бирюзова, Чуйкова, Судца и Горшкова (Главкома ракетными стратегическими войсками, главкома сухопутных войск, заместителя главнокомандующего ВВС и главкома советского ВМФ, – М.К.). Доклад Захарова меня обрадовал, в нем есть мысли, которые я высказывал более двух лет тому назад:
«…Будущая война будет короткой, решающая сила – ракетно-ядерное оружие, не будет фронтовых операций, характерных для Великой Отечественной войны». Но в докладе нет предложений о резком сокращении всех (кроме ракетных) видов Вооруженных сил, нет предложений о перестройке управления войсками, главным образом управления первыми ударами ракетно-ядерного оружия. Доклад Вершинина подготовлен плохо. В нем нет и намека борьбы за космос. Захаров и Бирюзов неоднократно говорили о космосе как о вероятном театре военных действий ближайшего будущего. Но ни в одном докладе нет никаких конкретных предложений, как осваивать космос в интересах обороны сейчас, сегодня. Космическое оружие фигурирует во всех докладах (кроме доклада Чуйкова), но ни–кто не предлагает главного – объединить всю военную космонавтику, закрепив ее за Министерством обороны».
Такова запись в каманинском дневнике за 30 ноября 1962 года.
Погодите иронично ухмыляться. Оставим в стороне Хрущева с его «одними ракетами войну выиграем» и лихаческими сокращениями всех войск. Вспомните обстановку 1980-х годов.
Разве де-факто не ракеты обеспечивали нам безопасность?
Разве тогда уже не было полным идиотизмом планировать операции фронтов и армий?
Разве можно было рассчитывать на то, что Запад в ответ на массированное наступление Советской Армии в Европе не ответит ядерными ударами, хотя и ограниченными?
Разве циклопические сухопутные армии и корпуса не оказались совершенно бесполезными для защиты СССР, превратившись, по сути, в «крематории» для бесполезного сжигания миллиардов рублей, миллионов тонн нефтепродуктов, металла, продовольствия, миллионов человеко-лет сложного труда и т. д.?
Разве не пришлось во время войны в Афганистане (а потом и в Чечне) заменять старые классические дивизии и полки на небольшие, мобильные боевые группы?
Разве в наши дни американцы не переходят в сухопутных операциях на действия подвижных бригад и мелких боевых кластеров?
Разве война в Афганистане не пошла главным образом с помощью разведки, спецназа и авиации?
Разве СССР не нуждался в том, чтобы сократить пятимиллионные Вооруженные силы по крайней мере вдвое, чтобы избежать перенапряжения экономики, высвободить силы и средства на развитие страны и перенос борьбы в воздушно-космическое пространство?
Наконец, не в космосе ли к тому времени находился «ключ» к американской революции в военном деле?
Так что из шестидесятых Каманин как в воду глядел. Совершенно справедливо сбросив Хрущева с трона в 1964-м, совет–ская верхушка, увы, вместе с ним убила и совершенно разумный (в принципе) подход к изменению Вооруженных сил страны. Наступило царство тупых «пехотных» генералов, принявшихся сооружать самую огромную и бесполезную армию мира. Занявшихся втравливанием СССР в избыточные и неэффективные военные расходы. Что обошлось нам в потерю страны!
Николай Петрович Каманин обладал цельным, глубоко философским взглядом на советское военное будущее. Питомец сталинской эпохи, он получил от нее главное: способность брать ответственность на себя, мыслить последовательно, сугубо рационально и смело. Итак, будущее – за борьбой в воздушно-космическом пространстве и через оное. Космосом должны заниматься исключительно Военно-воздушные силы, а не бывшие артиллеристы, подмявшие под себя РВСН – Ракетные войска стратегического назначения. Ибо воздух и космос – единое пространство. СССР нужны не только ракеты, но и ракетопланы – воздушно-космические многоразовые самолеты. Сверхскоростные, практически неуязвимые для врага. А еще Союзу нужно первым достичь Луны, ибо такая программа не только будет величайшим психоисторическим ударом по Западу, но и мощным ускорителем научно-технического развития державы.
Откроем каманинский дневник на записях 13 января 1962 года:
«Сегодня закончила работу военно-научная конференция ВВС. На заключительном пленарном заседании присутствовали Гречко, Захаров, Баграмян. С заключительным словом выступил Вершинин. В работе секции космонавтики планировалось участие 65 генералов и офицеров, а фактически участвовало более 130 человек. Лучшие доклады сделали доктор наук Генин, генерал-майор Мелькумов, генерал-майор Четвериков и профессор Поспелов. Секция рекомендовала разрабатывать и создавать:
1) воздушно-космический самолет с высотой полета 60–150 километров и орбитальный космический самолет с высотой полета 1000–3000 километров;
2) самолет-носитель для старта с него космических летательных аппаратов и ракет класса «воздух-космос» и «космос-земля»;
3) аппаратуру навигации, наблюдения и управления для космических летательных аппаратов и аппаратуру жизнеобеспечения космонавтов для 30-суточного и более длительных полетов…»
Как видите, наш герой давно предлагал бескосмодромную, маневренную и относительно дешевую космонавтику. Кроме ракет – и ракетопланы! Когда аппараты запускаются с большого самолета, то снимаются ограничения по времени и месту старта. А это резкое, в несколько раз, удешевление вывода нагрузок на космическую орбиту. Сами понимаете, что ракетопланы могут служить и как штурмовики-истребители, и как извозчики, выполняющие выгодные заказы. Имея такую технику, русские могли опутать Землю спутниковыми сетями. Дешевые носители компенсировали наше начальное отставание в электронике: можно было забрасывать в околоземье и более тяжелые спутники, нежели американцы. Зато мы получали отличные средства разведки, связи и орбитального перехвата вражеских аппаратов. Сброшенные с орбиты по наземным целям боеголовки не поддаются перехвату никакой ПРО: они же падают практически отвесно. Впрочем, прочитаем дневниковую запись за 13–14 декабря 1962 г.
