Именно в силу этих причин «Путин Инк» рано или поздно попадет под удар глобального кризиса. Как нелепый старинный корабль с громоздкими палубными надстройками и прогнившим днищем, валкий и неустойчивый, к тому же — поставленный бортом к волне. Ведь в разгар глобального смутокризиса понадобятся дороги и заводы, а не стадионы и ледовые дворцы.
Антипод Сталина
Чтобы не было никаких колебаний, уясним себе «генетические» отличия сталинской власти от путинской.
Прежде всего, Сталин был нацелен на то, чтобы сделать Дело. Причем чиновники у него головой отвечали за порученные им проекты и предприятия. Личная ответственность — вот отличительный признак власти Сталина и залог успехов тогдашней страны. Власть «ПутИнк» (как полное продолжение ельцинщины) есть всевластие безответственного чиновного аппарата. Можно сказать, сладкая воплощенная мечта канцелярских тварей: все контролировать, управлять потоками денег и ресурсов, но при этом ни черта не делать и не нести никакой ответственности. То есть, жить сладко и обильно, превращаться в богачей, воровать, но при этом не напрягаться и не перетруждаться.
В чем — идеал расейского чиновничества, что при Ельцине, что при Путине? Не надрываться. Подписывать бумажки, сидеть со спесивым видом в президиумах заседаний, поучать всех остальных, делить бабло, но при этом не работать. То есть, найти кого-то, кто за этих чиновников что-то там сделает. Так, чтобы самим не думать, не изобретать, не отвечать потом за предложенные решения. Идеальнее всего — просто приглашать большие западные компании, которые за нас потрудятся, решат все проблемы, ликвидируют нашу технологическую отсталость и т. п. А мы в это время будем необременительно дирижировать финансовыми потоками — в перерывах между курортами и горными лыжами.
Способность самих русских сделать что-то лучше, чем на Западе, расейской бюрократией отвергается априори. Чиновник по природе своей не любит никакого риска, ему важно избежать всякой ответственности. Дай чиновнику волю — и он никогда ничего менять не станет, чтобы оставаться в полностью предсказуемой реальности, чтобы совершенно не рисковать своим местом и статусом. Если же от него настоятельно требуют что-то делать, если надо отчитываться о развитии страны или о ее индустриализации, то чиновник находит выход: подражать кому-то. Кому? Правильно, Западу. Там местные бюрократы и корпорации уже рискнули, уже успели набить шишек, а потому надо просто подражать им. Что они делают — то же самое должны делать и мы. Это, конечно, обрекает страну на положение вечно отстающей и ведомой извне, зато канцелярским мордам обеспечено удобство: мы, де, поступаем так, как делает умный Запад. Все вопросы — к нему. И упаси боже что-то придумывать самим!
Такое положение в СССР постепенно сложилось при Хрущеве (1956–1964 гг.) и Брежневе (1964–1982 гг.). А еще раньше такое было в конце существования Российской империи, когда любое дело тонуло в бездонном и безбрежном болоте канцелярщины. Это уже пару раз довело русских до катастроф — 1917 и 1991 годов. Путинщина довела тот же самый маразм до предела, до апогея. Правда, с одним добавлением — с примесью дремучего неолиберального маразма в духе незабвенных Гайдара и Чубайса.
Если уж делать окончательные выводы, то так называемая «демократическая революция) 1991–1993 годов (она же — Великая криминальная) и последующие царства Ельцина с Путиным стали «великим освобождением» бюрократии. И не повторяйте нам сказки о какой-то буржуазной революции/контрреволюции! Нет — это именно установление диктатуры безобразного, в принципе неуправляемого бюрократического Голема. В результате канцелярщина из инструмента управления страной превратилась в самодовлеющую вещь, в «вещь-в-себе», в суррогатного Бога. В то, что существует, плодится, пожирает ресурсы, душит все вокруг и доводит жизнь до клинического абсурда исключительно в своих големных интересах. Путин — всего лишь ставленник этого Голема, «Путин Инк» — его ярчайшее олицетворение. И ничегошеньки Путин с бюрократией сделать не в силах.
Что привести в пример наших выкладок? Давайте посмотрим, как расейские власти пытаются развивать сложные отрасли промышленности в наши дни.
Совещаний по развитию кораблестроения, авиапрома, электронпрома, станкостроения в высшем эшелоне власти РФ — хоть отбавляй. Но, несмотря на все совещания на высочайшем уровне, конкретный выход от них — смехотворен. Ну, прошло заседание у Первого Лица по вопросам, скажем, станкостроения, прозвучали серьезные предложения — и что дальше? Дальше поручение идет в Министерство промышленности и торговли, где все попадает к девушке двадцати шести лет, отвечающей едва ли не за все машиностроение. В итоге рождается бумага без всякого серьезного содержания. То есть, там, где во времена СССР вопросом занимались 2–3 серьезных министерства с компетентными специалистами, в РФ с ее «вертикалью власти» сидит одна девушка «только после вуза», обрекшая себя на прозябание в министерской структуре. Ну, и результат получается соответствующим.
Об этом нам рассказал глава Движения развития Юрий Крупнов, пробовавший предложить государству программу развития современного станкостроения. Самым обескураживающим для него стал недавний разговор в «коридорах власти», когда одно высокопоставленное «величество» прямо заявило: «А чего голову-то ломать? Пригласим американскую фирму — и она нам красиво поставит на ноги станкостроение. Мы уже создаем управляющую компанию, дальше к нам подтягивается американский монстр — через Сколково ли, иным путем — и она нам все организует да сделает».
Большего убожества канцелярской мысли (и образчика откровенной лени) найти трудно. Стать в зависимость от одной-единственной компании США (которые, заметим, сами теряют станкостроение), не обращая внимания на станкостроения Германии, Японии, Испании — это преступно со всех точек зрения. Политической, геоэкономической, военной, технологической! Но таков уровень «государственного мышления» в нынешней РФ. Ничего не делать, ни за что не отвечать.
Вне всякого сомнения, четверть века развала и глупости не прошли бесследно. РФ сильно отстала от всего мира по части производства станков и станочных линий. Но все-таки есть полторы сотни предприятий, считает Ю. Крупнов, десяток из которых — достаточно сильны. Они уже успели скооперироваться с немцами.
— Созданы совместные производства в Москве, Иваново, Краснодаре и т. д. Есть продукция, которая идет, как и в советские годы, на экспорт в развитые страны. То есть, нельзя говорить о том, что у нас ничего больше нет, — убежден Ю. Крупнов. Но, хотя принципиальное решение о создании частно-государственного холдинга (системного интегратора) «Станкоинструмент» и принято, на деле он вышел весьма рыхлым образованием. Пока государство три года думает, как в нем участвовать. Таких возможностей и такой поддержки, как у других госкомпаний («Роснано», к примеру) у «Станкоинструмента» нет. Его создали сами промышленники «полупартизанским методом», в том числе — для обороны от рейдеров. Этот зародыш системного интегратора три года пытается добиться от государства либо льготного кредита, либо субсидирования процентных ставок по банковским ссудам (чтобы пополнить оборотный капитал) — а ему не дают. (Видимо, олимпиады и футбольные чемпионаты — важнее. — Авт.) Но надо решить не только эту проблему! Важно еще добиться того, чтобы отечественному станкостроению пошли заказы на оборудование от тех отраслей и госкомпаний, в которые государство в «тучные годы» вкачало изрядные средства. Это — авиа— и судостроение, автопром, космическая отрасль. Станкостроение должно выступить на центр интеграции их потребностей. Нельзя допустить того, чтобы станки закупались только за рубежом! Здесь нужно волевым усилием (решениями правительства) создавать рынок.
