– По энерговооруженности на тонну водоизмещения «Бора» – самый мощный корабль в мире. У турков таких нет. Да и у американцев тоже.
Еще остается немного времени, чтобы спуститься в грохочущую преисподнюю эскадренного ракетоносца.
– Может, не стоит, а? – морщится мой гид.
– Стоит.
По вертикальному трапу спускаемся в стальную прорубь энергоотсека. Воздух, спрессованный чудовищным грохотом, больно бьет в уши. Чашки шумофонов не спасают, и матросы прибегают к старому испытанному методу – вставляют в уши мини-лампочки от фонариков. Это им, машинной вахте, приходится расплачиваться за рекордную скорость здоровьем.
Находиться здесь во время движения, среди бушующих в цилиндрах и трубопроводах энергий, давлений, напряжений – жутковато. Техника до конца не объезжена, не зря «Бору» между собой моряки зовут «корабль трехсот неожиданностей», в любой момент можно ожидать прорыва, взрыва, пожара. В каждом выходе – риск боевого похода. Для этих парней – турбинистов, мотористов, электриков – что мир, что война. Смерть от выброса раскаленного масла или удара током для них более вероятна, чем гибель от ударившей ракеты. Я бы всем им выдал удостоверения льготников, как «афганцам»…
Поднимаемся в ходовую рубку. Командир в ожидании последней команды ходит из угла в угол, как рысь по клетке. Тоскует и рулевой в кресле перед самолетного вида штурвалом. Возьмут да и отменят выход, чего ради любимым детищем комфлота рисковать?
– Добро на выход за боновые ворота!
Ну, наконец-то!
Взвывают маршевые двигатели, и «Бора» ощутимо приподнимается из воды. В стеклянном полудужье лобовых иллюминаторов медленно поплыла холмистая панорама Севастополя, увенчанная мономашьей шапкой Князь-Владимирского собора.
Даже на малом ходу берега по оба борта проплывают непривычно быстро. Но вот сети боновых ворот остались позади, и взмятое «Борой» море понеслось за кормой пенной лентой.
Это не плавание – бешеный лет. Не килевая, не бортовая – вертикальная качка швыряет корабль вверх–вниз, выматывая душу, бьет по ногам мелкой тряской, напоминающей удары тока в старом троллейбусе. Но – летим, а не идем! И в этом стремительном полуполете – военное счастье «Боры». На такой скорости она не успевает попасть в захват самонаводящихся ракет, ее не догонит торпеда, и даже взрыв потревоженной мины останется далеко за кормой. Зато восемь крылатых ракет, которые несет водолет, – оружие весьма внушительное. И от врага есть чем отбиться – на баке стоит 76-миллиметровая скорострельная противоракетная пушка, а пара 30-миллиметровых зенитных автоматов вкупе с ракетой ПВО «Оса-М» позволяют вести поединок с воздушным противником.
– Одно плохо, – сетует командир, – не шибко грамотные после нынешней школы матросы не успевают за два года изучить нашу технику. Так что боеспособность корабля почти целиком лежит на плечах офицеров.
Грех не назвать здесь имен старожила – с постройки – командира ракетно-артиллерийской боевой части капитана 3 ранга А. Исакова или командира батареи крылатых ракет старшего лейтенанта Р. Ибрагимова. Да и мичманы по энтузиазму под стать им: что старшина команды мотористов, дизельный бог В. Леонидов, что старшина команды управления старший мичман М. Шведов.
«Боре», как кораблю 2 ранга, положен отдельный офицерский камбуз. Но весь экипаж питается из одного котла. Не ахти как густ этот котел: сам искал ложкой мясо в супчике, заправленном гречкой да картошкой, а на закуску – салатик из капусты, а на второе – пюре с мясной крошкой да компот – штормовой – почти без сахара. Правда, на поход выдают шоколадку, просроченную, из немецкой гумпомощи.
А корабль летит! Гребни волн уносятся, даже не успев поникнуть, будто кобры, застывшие, завороженные иерихонскими флейтами ревущих турбин.
– Еще три часа такого хода, и мы Черное море проскочим от берега до берега, – с плохо скрытой гордостью замечает командир.
Вот уж воистину, какой же русский не любит быстрой езды! Эх, Гоголя бы в ходовую рубку!..»
5
США в очередной раз потрясены. Командиры их подводного флота в ярости мечут в переборки кают старые инструкции и наставления. Многие годы их учили: не стоит бояться маленьких, до 350 тонн водоизмещения, русских кораблей – на них нет противолодочных ракетных комплексов. Им вдалбливали: если по тебе выпустили противолодочную ракету издали – подвсплыви на глубину 40–60 метров. И тогда спасешься. Ибо у нас на Западе нет реактивного противолодочного оружия, способного поразить лодку на такой малой глубине. А если нет на нашем передовом Западе, то подавно нет и у этих варваров с Востока.
Но все расчеты летят вверх тормашками – у Империи появился разработанный в Московском институте теплотехники комплекс «Медведка», которым оснащены даже маленькие сторожевики типа «Муха». Катер выстреливает ракету в воздух по засеченной под водой атомной лодке США. Описав дугу ракетной траектории, «Медведка» раскрывает парашют и быстро снижается, падая в волны как торпеда. Сделанная на Воткинском заводе руками русских, она может уничтожать лодки врага на глубинах от 15 до 500 метров (глубже американцы не ныряют). По привычке уходя на сверхмалую глубину, американский капитан сам натыкается на разящий удар ракето-торпеды.
Но вот он чудом спасся, успев всплыть на глубину меньше 15 метров. Рубка его лодки показалась над водой. И тотчас смертоносная очередь из носовой пушки русского сторожевика, наведенной локатором, крушит ее корпус. И лодка с огромной пробоиной снова проваливается в глубину. Ее экипаж захлебывается в пробитых отсеках…
Как рассказали генеральный конструктор Института теплотехники Борис Лагутин и его заместитель Николай Карягин в «Военном параде» (1995, № 3–4), малогабаритную торпеду для простой и дешевой «Медведки» разработал НИИ «Гидроприбор». Комплекс управления стрельбой делало НПО «Гранит». Он учитывает даже поправки на качку, выдавая данные на главный пульт управления в боевой рубке. «Медведка» может поражать даже сверхмалые подлодки на мелководье. И делалась она с учетом опыта войны 1980–1988 годов в Персидском заливе.
Ее успели сделать еще при Горбачеве. И могли поставить нашим союзникам – Сирии, Кубе, Болгарии, Индии. А могли бы – еще и Ираку, и Ливии, получив за то валюту или нефть экстра-качества. Что тоже – валюта.
6
В океане рыщут русские сторожевые корабли (СКР) типа «Буревестник», проект 1135. Америка кличет их «Поющими фрегатами» – за высокий звук турбин. Бойтесь, чужие капитаны, подлодок! Форштевни имперских сторожевиков режут лазурь Ионического и Тирренского морей, их видят с берегов Сицилии и Хоккайдо, Исландии и Норвегии. В бессильной ярости враги опускают бинокли: имперские СКР замечены в местах патрулирования их лодок стратегических ракетоносцев в узловых точках – в Средиземном и Северном морях, у фьордов Норвегии.
Они могут засечь и уничтожить подводные чудовища, так и не дав им выпустить ракеты по СССР. Это вдвойне неприятно, ибо у США подлодки-ракетоносцы – главная ударная сила. Сторожевик, преследующий американскую субмарину-ракетоносец – все равно что американский бомбардировщик, кружащий постоянно над пусковыми шахтами русских ракет где-нибудь в Сибири или Поволжье. Но русские могут ходить за их субмаринами в ничьем океане. А вот они свои бомбардировщики в глубь России послать не могут.
