Де Голль решил положить этому конец, объединив вокруг этой задачи сначала Европу, к которой он причислял и Советский Союз, а потом и Азию. По сути, он пытался создать Евразийский блок против Атлантической хартии.
Именно де Голль начал отправлять в США наличные доллары тоннами по морю и по воздуху, требуя от американцев золота в обмен и опустошая хранилища Форт Нокса. И, как утверждают апокрифы, американцы на тайных переговорах пригрозили сбивать самолеты с тоннами зеленой бумаги над Атлантикой. Надо сказать, генерал добился своего, хотя уже после своего падения и скоропостижной смерти: в 1971 году Америка была вынуждена объявить об отказе от золотого обеспечения доллара.
Де Голль, столь нужный нам тогда, выступал и как умелый социальный инженер. В 1968-м он заявит: мы отвергаем как тоталитарный коммунизм, так и старый, эгоистичный капитализм и будем искать третий путь. Вместо классовой борьбы — классовый мир. Великий Шарль предложил разработать систему участия трудящихся в управлении предприятиями и в разделе прибыли. В ближайших планах главы государства была давно назревшая университетская реформа.
Вот его-то и решили убрать руками уличных бунтовщиков большие финансовые круги. Уже в апреле 1968 года прошло заседание Бильдербергского клуба, целиком направленное на разработку программы свержения и политического уничтожения коннетабля Франции. Главными в разработке этой программы были барон Эдмон де Ротшильд, покровитель и хозяин будущего президента Франции Жоржа Помпиду, а также ключевой человек ЦРУ того времени, Джеймс Инглтон.
В строгом соответствии с этой программой в мае 1968-го во Франции начались выступления студентов. Сначала — крайне левых, которые, как всегда, отлично финансировались и координировались американской разведкой.
Именно тогда отрабатывается механизм мобилизации «революционной армии», глупого пушечного мяса. С одной стороны, это — нормальные, но еще глупые в силу юного возраста молодые люди. С другой — городские дегенераты типа Гинзберга, все эти сбрендившие борцы за свободу, за свободу секса, за права меньшинств и так далее.
В ЦРУ писали: “Нужно, чтобы наши друзья провоцировали беспорядки, создавали побольше инцидентов между манифестантами и силами охраны порядка… Необходимо вызвать ответную реакцию у молчаливого большинства и у буржуазии, которая, почувствовав опасность, заставит де Голля изменить политический курс. Возможно, давление со стороны правых вынудит де Голля уйти, освободив место для правительства, с которым будет легко договориться…”
В мае 1968 года все и началось. Говорят, студентам Нантера (тогда — одного из факультетов Сорбонны) запретили приглашать девушек в мужское общежитие. И началась буза, во главе которой стала вошь: студент Кон-Бендит, левак из Германии, еврейский юноша. Протестующие выкинули лозунги: «Нет буржуазному университету!», «Долой экзамены!». Студенты принялись срывать занятия, освистывать самых «реакционных» преподавателей и отказывались от сдачи экзаменов. Но вскоре все перешло к требованиям смены власти и всего общественного устройства. Гошисты (так называли участников протеста) стали кричать: «Говорит «нет» всему!». Тогда же появился лозунг: «Запрещается запрещать!».
3 мая в Сорбонне собрался буйный митинг студентов, защищали Кон-Бендита от исключения. Университетское начальство вызвало полицию для разгона. Французские фараоны славятся жесткостью: они студентов поколотили, арестовали смутьянов. Это взорвало ситуацию. Национальный союз студентов и профсоюз работников высшей школы призвал к общей забастовке.
Вспыхнули протесты во всех университетах Парижа. А затем — в вузах всей страны. В столице страны центром возмущений стал Латинский квартал. Протестующие стали поднимать алые и черные знамена — флаги левых и анархистов. Власти пробовали подавить протесты силой, арестовав почти полтысячи студентов в ночь с третьего на четвертое мая. Ранения получили триста пятьдесят человек. (Хотя, в общем, все события обошлись дешево — погибли всего пятеро, из них — только один студент).
Студенты в ответ стали строить баррикады в Латинском квартале. Начался хаос. Студенты даже пытались формировать параллельные органы власти. Правда, толком из этого ничего не вышло. Прочитав несколько воспоминаний участников тех событий, я знаю, что большинство молодых просто бузили и развлекались. Они даже не понимали, какие лозунги скандируют. С маоистскими, ленинскими или анархическими доктринами они толком и знакомы-то не были: просто повторяли несколько известных цитат и речевок.
Понятное дело, что за всем этим стояли не воши типа Кон-Бендита, а люди посерьезнее. Среди студентов и крайне левых на баррикадах Парижа были десятки людей, связанных с ЦРУ и британской МИ-6. Кстати, те люди, которые в 1968 году призывали студентов на баррикады, сегодня очень хорошо себя чувствуют в правительственных кабинетах Парижа. И карьера их началась именно тогда, с уличных боев. (Кон-Бендит сейчас депутат Европарламента). А дальше их вели по жизни, помогали и поддерживали. Им помогли захватить Сорбонну в шестьдесят восьмом. Им помогли вести бои с полицией. Им помогли захватить парижские улицы, подтолкнули к беспорядкам и к столкновениям с полицией. В результате в больницы попали сотни раненых. Появились убитые.
Казалось бы, для Советского Союза сложился идеальный момент, чтобы помочь де Голлю. Ни для кого не составляло секрета, что у руля студенческой революции, майской революции 1968 года, этой первой «революции цветов», стояли не только искренние молодые леваки, но и манипулирующие ими люди спецслужб. Пользуясь через кубинцев влиянием на крайне левых, а также связями людей из Штази и чешской разведки, исторически тесно взаимодействующих с левым подпольем Западной Европы, русские вполне могли выявить манипуляторов из западных спецслужб и засланных ими провокаторов, обезвредить их и обеспечить исторический компромисс между студентами и де Голлем. Компромисс, который вполне мог быть достигнут против общего врага — Атлантических держав.
Критический вопрос заключался в том, примкнут ли к студенческим бунтам рабочие (профсоюзы) и французская компартия. ФКП во главе с Жоржем Марше была серьезной силой: на выборах 1969 года она возьмет 21,5 % голосов. А Жорж Марше слушался инструкций из Москвы. Но в первые дни волнений коммунисты не поддерживали гошистов. Марше даже заявил, что студенты, участвующие в протестах, «быстро забудут про революционный задор, когда придет их черед управлять папочкиной фирмой и эксплуатировать там рабочих». Профсоюзы не желали понимать лозунгов про оргазмы и фантазии.
Однако из Москвы скомандовали: поддержать! Международный отдел ЦК КПСС дал команду Всеобщей конфедерации труда. Тогда крупнейшая профсоюзная организация Франции объявила забастовку. В результате в конце мая более десяти миллионов французов — практически весь пролетариат — бастовали.
Уже 13 мая в Париже прошла 300-тысячная демонстрация из студентов и рабочих. Чего они требовали? Прекращения полицейских репрессий, демократизации высшей школы, отставки министра внутренних дел и префекта парижской полиции. Здесь же они требовали отставки де Голля — мол, правит слишком долго. Зазвучало: «Десяти лет достаточно!», «Прощай, де Голль!», «Де Голля — в богадельню!». Слышались призывы захватить президентский Елисейский дворец. Все это сопровождалось началом всеобщей забастовки в стране, что сильно напоминало аналогичные события в России осенью 1905 года. Де Голля откровенно валили. Страна была парализована: стали останавливаться предприятия и транспорт, буржуа побежали за границу. Банки закрылись. Радио и телевидение — и те действовали с перебоями.
