Державин, будучи твердокаменным русским патриотом и не питая особой любви к сынам Израилевым, взятку отверг. А другие оказались, поди, не столь щепетильны. Ведь винная торговля таки оказалась в руках евреев. Ну а они увидели: верхи русской власти вполне управляемы с помощью «золотого ключика». И понеслось – лиха беда начало. А что дальше из этого вышло, вы уже, читатель, знаете. Почин – это Перетц и Нотка, финал – 1917 год. А потом та же история повторится в 1991-м.
Дорого, ох как дорого обошлись нам корыстолюбие и продажность православного дворянства! Ему хотелось денег, денег и еще раз денег, причем любой ценой. Оно не брезговало ничем для своего обогащения. Оно продавало Родину налево и направо: хоть англичанам, хоть местечковым ноткам. На народ свой это русско-православное дворянство смотрело как на быдло, как на рабов. К тому же именно дворянство с 1730 по 1801 год проводит четыре успешных дворцовых переворота, меняя царей и цариц. Дворянство и гвардия приводят к власти Анну Иоанновну, Елизавету, Екатерину Вторую и Александра Первого. Заговорщики убивают Петра Третьего, Ивана Шестого и Павла Первого. Немудрено, что русским царям приходилось все время задабривать стадо дворянских русско-православных свиней – чтобы дворцового переворота не случилось. И страна начала стремительно загнивать «в голове», коррумпироваться.
Евреи ли тому виной, читатель?
Стоит ли нам жалеть о «России, которую мы потеряли»? Блин, да эпоха Сталина – это самая свободная от коррупции эпоха в истории России. Представить себе англичан или американцев, заносящих миллионы Сталину или Молотову, просто невозможно. Как невозможно, впрочем, представить себе то, что взятку из США принимает шеф МИД СССР (до 1985 г.) Андрей Андреевич Громыко, прозванный западниками за неуступчивость «господином Нет». А вот первый россиянский мининдел Козырев – так тот был прозван «господином Да».
Идите в задницу все, кто зовет нас вернуться к царско-дворянским порядкам, кто завывает по поводу «коммунизма, изуродовавшего Россию». Не надо нам такого возврата. Чтобы нами правили продажные, коррумпированные животные с графско-княжескими титулами? Ищите дураков в другом месте.
Коренная проблема – проблема «двух народов»
Обратите взор в прошлое. Разве вы не видите, что трехсотлетняя история «православного царства» Романовых – это прогрессирующая (особенно с начала XVIII века) алчность и коррумпированность правящей верхушки и бюрократического аппарата? Воровали и уводили деньги за рубеж при Петре Великом. При Анне Иоанновне. При Елизавете и Екатерине Второй. Неописуемое воровство царило при Николае Первом. Что творилось при его преемниках – мы уже рассказывали.
Коррупция верхушки царской России идет по нарастающей, начиная с Петра Первого. Давайте послушаем ярого антисоветчика и антикоммуниста, белоэмигранта, отсидевшего на Соловках, идеолога народной монархии – Ивана Солоневича.
«…B данном русско-японском случае мы не в состоянии дать оценку ни русской, ни японской стратегии, ибо японская стратегия маневрировала обутыми дивизиями, русское интендантство поставляло гнилые валенки, и войска толком маневрировать не могли. Русское же интендантство было продуктом социальных условий страны и воровало почти так же, как воровало оно во времена Крымской войны: в Крымскую войну был, кажется, поставлен мировой рекорд…» (И. Солоневич. «Народная монархия». Москва, «РИМИС», 2005 г. С. 33).
Рисуя реалии петровского времени, Солоневич пишет:
«…Ничего не сказано об обер-фискале Нестерове, которому все-таки пришлось отрубить голову за взятки. Но эта казнь была случайностью – крали все. Крали в невиданных ни до, ни после размерах и масштабах. Алексашка Меншиков последние 15 лет своей жизни провел под судом за систематическое воровство, совершенно точно известное Петру.
Во всяком случае, этот групповой портрет птенцов Петрова гнезда достаточно полон и выразителен. Коротко, но довольно выразительно формулирует Ключевский и их самостоятельные, после смерти Петра, действия. «Они начали дурачиться над Россией тотчас после смерти преобразователя, возненавидели друг друга и принялись торговать Россией, как своей добычей». «Под высоким покровительством, шедшим с высоты Сената, – глухо пишет Ключевский, – казнокрадство и взяточничество достигли размеров, небывалых раньше, разве только после…»
Во что именно обошлись России эта торговля и это воровство? Этим вопросом не удосужился заняться ни один историк, а вопрос не очень праздный. Дело осложняется тем, что, воруя, «птенцы, товарищи и сыны» прятали ворованное в безопасное место – в заграничные банки. «Счастья баловень безродный» Алексашка Меншиков перевел в английские банки около пяти миллионов рублей. Эта сумма нам, пережившим инфляции, дефляции, девальвации, экспроприации и национализации, не говорит ничего. Для ее оценки вспомним, что весь государственный бюджет России в начале царствования Петра равнялся полутора миллионам, в середине – несколько больше, чем трем миллионам, и к концу – около десяти. Так что сумма, которую украл и спрятал за границей Меншиков, равнялась в среднем годовому бюджету всей Империи Российской. Для сравнения представим себе, что министр Николая Второго украл бы миллиардов 5 в золоте или сталинских миллиардов полтораста – в дензнаках.
За Меншиковым следовали другие. Не только «птенцы», а и всякие более мелкие птенчики. «Финансовое доверие» было организовано так прочно, что в начале Северной войны 1700–1724 гг. понадобился указ, запрещавший деньги «в землю хоронить» – не всем же был доступен английский банк, хоронили и в землю. У каких-то Шустовых на Оке нашли по доносу на 700 000 рублей золота и серебра. Сколько же было таких Меншиковых, которые сплавляли за границу сворованные деньги, и таких Шустовых, которые прятали свои деньги от меншиковского воровства, а воровство развилось совершенно небывалое. М. Алданов в своих романах «Заговор» и «Чертов мост» рисует, как нечто само собой разумеющееся, переправу чиновных капиталов в амстердамские банки (амстердамские банкиры были в основном евреями. Есть даже диалект Амстердама – помесь голландского со словечками из идиша. – М.К. )
Речь идет о конце екатерининской эпохи (Екатерина Вторая умерла в 1796 г. – М.К. ). Надо полагать, что эта традиция далеко пережила и Екатерину. Сколько капиталов в результате всего этого исчезло из русского народно-хозяйственного оборота, сколько погибло в земле и – вопрос очень интересный – сколько их было использовано иностранцами для обогащения всяких голландских, английских и прочих компаний? Историки этим не интересовались…
А вопрос может быть поставлен и в чрезвычайно интересной плоскости: выколачивая из мужика самым нещадным образом все, что только можно было выколотить, с него драли семь и больше шкур. Какой-то процент шел все-таки на какое-то дело. Огромная масса средств пропала совершенно зря – гнили и дубовые бревна, и полковые слободы, и конская сбруя, и корабли, и бог знает что еще. Какой-то процент, судя по Меншикову; очень значительный, утекал в заграничные банки. Заграничные банки на шкуре, содранной с русского мужика, строили мировой капитализм, тот самый, что нынче товарищ Сталин пытался ликвидировать с помощью той же шкуры, содранной с того же русского мужика.
