Книга Дебилизация России и всего мира. Новое варварство, страница 28. Автор книги Максим Калашников

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дебилизация России и всего мира. Новое варварство»

Cтраница 28

При этом на сайтах веганосыроедов информация о летальных исходах старательно «зачищается». Зато полно стандартных жалоб: выпадают волосы, разрушаются зубы, опускаются почки, кто-то подхватил кишечную инфекцию, потому что ел немытые фрукты. «Вы просто еще не очистились, надо ждать!» — утешают собратья.

И все-таки сообщества сыроедов не включены в официальный список сект, сыроедение считается всего лишь диетой.

Под покровом ночи Светлана с дочерью и Альберт отправляются в поселение анастасийцев — «искать землю». Они хотят сдать свои квартиры и уйти от цивилизации. Я увязываюсь за ними.

— Мне холодно, мама! — Пока мы идем к автовокзалу Анапы, Олеся жмется ручками-спичками к Свете. Мама не реагирует. Она часто таскает Олесю в походы, в которых кормит дочь замоченными семечками подсолнуха.

В автобусе Альберт принимается обращать меня в свою веру:

— Скоро у всех людей не будет денег, поселения — это наше будущее.

— Когда люди жили на природе и ели сырую еду, они едва дотягивали до сорока, — парирую я.

— Ты забываешь, что тогда планеты были по-другому расположены. А сейчас Солнце меняет свое положение. В 2012 году космическая энергия будет башню рвать. Чтобы выжить, надо уходить в поселения, об этом сама Земля нам говорит. Вот что ты ешь? Это же мертвая еда! — смотрит он на мой пирожок. — Посмотри, какая у тебя жирная кожа. Это потому, что ты такое ешь. У меня раньше тоже такая проблема была, а от сыроедения кожа как у младенца.

Я смотрю на его прыщавое лицо и понимаю, каких масштабов иногда достигает самовнушение.

Мы прибываем в дачный поселок под Краснодаром, где собрались сектанты — обсудить концепцию будущего сыроедческого поселения. На слет приезжает знаменитая целительница Марва Оганян. Народу человек тридцать, почти все с детьми. Женщины с распущенными волосами, без косметики, в длинных юбках. Инициатор собрания Дмитрий В. приобрел с единомышленниками в горах семьдесят гектаров земли со старым яблочным садом. Он уверен, что яблочный сад прокормит всех сыроедов.

— Сначала мы построим общинный дом, — живописует Дмитрий. — Там будет общая техника. Каждый будет обязан обрабатывать кусок общинной земли…

Изможденная блондинка, жена энтузиаста, который уже добрался до изложения моральных требований к соседям, кормит грудью уже довольно большого ребенка. У мальчика квадратная голова, вздутый живот и тонкие ручки и ножки.

Малышу другой женщины на вид месяцев шесть.

— Сколько ему? — ласково спрашивает маму целительница Марва.

— Годик. Дома родили, — улыбается та. — И прививок никаких не делали. Кормить собираемся до пяти лет.

— Молодцы какие! — хвалит Марва. Женщина опускает малыша на подстилку, он принимается ползать — в год он даже не пытается привстать. Мама дает ему жевать грязные палки прямо с земли. У него кривые ножки, вздутый живот и большая голова — явные признаки рахита. Но целительница Марва, у которой, к слову, медицинское образование, говорит:

— Посмотрите, какие здоровые здесь собрались дети! Не надо допускать детские болезни. И потому их нельзя лечить лекарствами, иначе потом пойдут лейкозы. А как сейчас кормят в детских садах? Там еда абсолютно болезнетворная!

Я оглядываю женщин вокруг. Их руки и ступни от ходьбы босиком и жизни на природе в кошмарном состоянии, ногти и губы поражены грибком. Они спят на полу, некоторые живут в лесу.

От обилия сладких фруктов — это единственное, что я ем уже второй день, — у меня ломят зубы. Я не выдерживаю и варю на хозяйской кухне овощной суп из всего, что там есть.

Ко мне подбегает худая восьмилетняя Дашка:

— Зачем ты варишь еду, ведь есть же фрукты?!

— Слушай, от вареной пищи еще никто не умирал, а фруктами невозможно наесться.

— А я уже месяц ем только фрукты…

В кухню входит ее истощенная мать. Даша начинает клянчить у нее молоко, которое привез кто-то из несыроедных гостей.

— Нет, молоко выпьет Алеся. Правда, Алеся? — в голосе Дашкиной мамы звучат стальные нотки.

Но я молоко пить отказываюсь — в надежде, что Дашка ночью его найдет.


Одно из крупнейших поселений анастасийцев, — «Родное» находится под Владимиром, вблизи деревни Ильино. Деревни здесь вымирающие, по дороге изредка встречаются смахивающие на алкашей местные. У анастасийцев здесь пятьсот гектаров полей с названиями «Мирное», «Ладное», «Заветное», «Солнечное» и т. д.

Дом бабы Любы тонет в тумане на опушке леса и кажется покосившейся от старости избушкой на курьих ножках. Бабе Любе за шестьдесят, но выглядит она на пятьдесят: подтянутая, шустрая, с конским хвостом медных волос.

— Когда сюда приехала, не могла просеку покосить — за сердце хваталась. Сейчас гимнастику по утрам делаю, в пруду купаюсь, пока льдом не затянется, сто пятьдесят метров просеки скашиваю зараз! — бодрится пенсионерка.

В доме кровать с пологом от комаров, книжные полки, забитые пособиями по садоводству, гостевая кровать, подобранная на мусорке, кресло — вся мебель досталась хозяйке бесплатно: помогли кто чем. Подрабатывает пенсионерка домработницей в соседнем поселке. У Любы два сына и внуки, но родные ее не навещают:

— Секта у тебя, говорят.

— Так секта и есть. Вы же верите, что Анастасия реальна.

— А как же? Нереальна, что ли? Может, и Мегре (автор книг про Анастасию. — «РР») нереален? И дети его?

Каменную печку сложил один из гостей.

— Кто гостит у меня, тот дом мне и строит, — объясняет Люба, перебирая корзину белых грибов. — У меня в бане сейчас сыроед живет. Приблудился как-то, теперь как сын. Баню строит. Гречку на ночь замачивает, по утрам ест. До него один жил — веранду пытался построить, но я так и не дождалась.

Строители все попадаются какие-то никуда не годные: у недостроенной веранды без крыши кривые стены и щелястые рамы, туалет тоже халтурный: окошко на уровне задницы. В поселке вообще нет профессионалов, люди бросили в городе свою недоделанную жизнь в надежде, что доделают ее здесь. Но от себя не убежишь: ухоженных хозяйств мало.

У семьи Чернышевых дети спят пока в будущей бане, на двухъярусной кровати навалены учебники. Две девочки на домашнем обучении. Их кровать — единственная мебель в этом помещении с низким потолком, в центре которого сложены кирпичи: отец строит каменку. Он очень увлечен этим процессом. У него черная ваххабитская борода. У ног его ластятся коты, на крыльце подвывает пес.

Официально «Родное» не зарегистрировано как населенный пункт, хотя по размерам превосходит Ильино раз в двадцать. Поселенцы боролись за право строить дома на землях сельхозназначения и, по их словам, выиграли около пятидесяти судов. Школа в Ильине должна была закрыться как малокомплектная, но в «Родном» подросли дети, рожденные на собственном гектаре, и теперь они составляют половину учеников. На роды приглашают акушерку — специалистку по домашним родам, но обойтись без осложнений получается не всегда.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация