— Китай очень надеялся на пакистанскую трубу. Теперь, когда перспективы ее создания с каждым днем выглядят все мрачнее, каковы будут основные направления энергетической политики Китая?
— Китай прекрасно осознает, что энергетика одна из его ахиллесовых пят. Если потребление газа пока еще растет одновременно с добычей, то потребление нефти уже давно ушло в отрыв. А в том, что китайский рынок энергоносителей будет расти и дальше, сомнений почти нет. Ведь если экономический рост Китая составит менее шести-восьми процентов в год, то у него начнутся проблемы социального характера. И поэтому он будет всячески стимулировать этот рост, в том числе энергопотреблением. А учитывая, что мир продолжит прессовать Пекин в плане экологии (в его энергобалансе уголь составляет чуть менее 60 процентов), энергетическая стратегия Китая будет проста: надо искать любые воз-
можности влезть туда, где есть нефть и газ, и схватить, что можно. Не случайно китайцы начали фактически колониальный поход в Африку, приезжая туда с мешком денег и покупая местные правительства. Другое направление энергетической экспансии Китая — Южная Америка. Панамский канал уже принадлежит китайским бизнесменам, и Китай сейчас планирует расширить канал, чтобы через него могли проходить супертанкеры водоизмещением от 300 тысяч тонн. По плану Пекина эти танкеры будут возить в Китай нефть из Венесуэлы и других стран боливарианской революции.
Естественно, эти шаги Китая встречают противодействие Запада. Например, внимание к Судану, которым раньше никто не интересовался, было вызвано сочетанием двух факторов: найденной там нефтью и появлением вслед за этим китайцев. И после этого Европа и Штаты вдруг обнаружили, что в этой африканской стране вырезают людей и нужно срочно вмешаться в конфликт в Дарфуре. При этом Запад понимает, что самые уязвимые звенья китайской энергетической стратегии — транзитные пути. И вот практически ниоткуда появляются сомалийские пираты, и борьба с ними дает Штатам потенциальную возможность поставить под контроль танкерный путь с Ближнего Востока в Восточную Азию. Вообще я не особо удивлюсь, если в Малаккском проливе заведутся какие-нибудь пираты и флот США начнет с ними там активно бороться. А что касается Панамского канала, то где гарантии, что завтра там не высадится американский десант под знаменем борьбы с местной наркомафией?
— Из того что вы сейчас рассказали, получается, что сухопутные маршруты поставки энергоносителей в Китай выглядят гораздо более надежными. Прежде всего среднеазиатские маршруты. Однако из Средней Азии уже качают газ Россия и Иран, имеет на нее виды и Европа. Хватит ли в этом регионе запасов газа на всех? И что в такой ситуации делать России, которая активно пытается замкнуть на себя
весь среднеазиатский газ?
— Мы вообще не знаем, сколько газа там реально есть. Да, британская компания Gaffney, Cline & Associates провела в Туркмении аудит, но ее оценки вызывают массу вопросов. Результаты газового аудита в Туркмении подозрительно совпадают с данными, которые президент Туркмении Курбан- кули Бердымухаммедов без всякого аудита называл европейцам. Если им верить, в Туркмении вообще каждую неделю якобы по два Штокмана открывают.
В реальности же в серьезных отчетах типа BP Review я не вижу в числе крупнейших обладателей доказанных запасов газа ни Туркмению, ни Узбекистан, ни Казахстан. К тому же эти страны очень простые: обещают газ направо и налево даже сейчас, когда уже понятно, что баланс не бьется. В 2007 году Туркменистан потребил 22 миллиарда кубов и продал нам 40 миллиардов при общей добыче в 67 миллиардов. И он при этом еще имеет контракт на поставку газа в Иран и Китаю обещает еще 40 миллиардов. И это, кстати, очень опасно. Тот же проект в Китай планировалось реализовывать с новых месторождений, но теперь вдруг выясняется, что 17 миллиардов кубов для китайской трубы планируется взять с месторождения Малай, которое является ресурсной базой для сегодняшних поставок в Россию. И как они собираются теперь закрывать наш контракт?
Впрочем, эти ребята настолько непосредственные, что у них нет такого понятия, как контракт и договор. Помните, мы подписали в свое время контракт с Сапармуратом Ниязовым на поставку газа в течение двадцати пяти лет по зафиксированной цене. Когда цена на газ резко выросла, он назвал контракт декларацией и потребовал его пересмотреть. Ну и что с ним было делать? Обращаться в Стокгольмский арбитраж? Пришлось пересматривать контракт.
В итоге мы пришли к ситуации, когда в первом квартале 2009 года мы покупаем газ у Туркмении по 340 долларов за 1000 кубов. А цена на газ для Украины — 360 долларов. Получается, что мы уже не перепродаем туркменский газ, а лишь осуществляем его транзит, причем в убыток себе. Ведь 20 долларов не окупают транзитные затраты. А они еще хотят, чтобы мы на собственные деньги реконструировали среднеазиатскую трубопроводную систему!
Так что мы слишком увлеклись игрой в Центральной Азии и из-за этого даже откладывали ввод в строй наших собственных месторождений. И теперь встает вопрос: тратить деньги на трубу, будущее которой неопределенно, или вкладываться, например, в месторождения на полуострове Ямал? Тут, кстати, надо помнить, что «благодаря» двадцатилетней экономии на геологоразведке серьезному геологическому изучению подверглось не более 10 % восточных территорий России.
…Европа лихорадочно пытается искусственно бороться с увеличением спроса на газ. Иногда через внедрение фантастических проектов. Например, переход на галогеновые лампочки, что, по мнению авторов этого плана, сэкономит европейцам чуть ли не 11 миллиардов евро в год. Но в этом случае Европе придется переходить к жестким авторитарным решениям и, проще говоря, политически запрещать потреблять. Что для гедонистической европейской цивилизации, с ее пониманием прав человека, будет очень жестким выбором. Возьмем те же лампочки: обычные лампочки накаливания будут официально запрещены к продаже в Европе в 2012 году. А может, мне не нравится свечение галогеновой лампы? Может, оно мне кажется холодным? Может, я привык к вольфрамовой нити? В итоге я не удивлюсь, если вскоре в Европе появится «Партия вольфрамовых лампочек».
— А есть у Европы какие-то иные пути диверсификации газовых поставок кроме Ирана, России и Центральной Азии?
— Есть север Африки. Но, по оценкам европейцев, он даст к 2015 году дополнительно максимум 40 миллиардов кубов газа. Европу это не спасет и даже может принести ей дополнительную головную боль. В России мало об этом знают, но, например, транзитная история а-ля Россия — Украина там не редкость. Например, газопровод в Испанию из Алжира идет через Марокко, и Марокко этим пользуется.
Есть, конечно, еще вариант со сжиженным газом, но тут у Европы будет большая конкуренция в лице США и Восточной Азии.
— Получается, что любые сколько-нибудь значимые дополнительные нероссийские поставки газа — неважно, из Средней Азии или Ирана — пойдут через Турцию. Не является ли это угрозой для Европы?
— Я не раз объяснял это самим европейцам. Спрашивал, понимают ли они, какой фантастический козырь дают Турции? Естественно, Турция (и об этом ее лидеры говорят открыто)
