Книга Сладострастие бытия, страница 4. Автор книги Морис Дрюон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сладострастие бытия»

Cтраница 4

– Я завещаю,– произносила она,– подаренную мне кайзером диадему с бриллиантами принцессе Долабелле, она знает почему. Мое ожерелье, мои жемчуга, браслеты, перстни, броши, а также все другие мои украшения я завещаю передать моей верной подруге Жанне Бласто, с тем чтобы она носила их в память обо мне. Исключение составляет изумрудный гарнитур, доставшийся мне от семейства Торвомани, родственников моего отца по второму его браку: этот гарнитур я завещаю моей сводной сестре Франке...

«Очень любопытно,– подумал нотариус,– очень любопытно».

– Синьора графиня,– сказал он вслух,– простите, что я вас перебью, но...

– Что такое?

– Все эти драгоценности еще у вас? – мягко поинтересовался он.

Лукреция Санциани на мгновение подняла к нему свое крупное лицо, на котором было написано трагическое выражение. Слышала ли она его?

«Может быть, она из тех старух, которые прикидываются бедными и умирают на набитой деньгами кровати? Примеров тому немало...» Но тут он услышал:

– Я завещаю «Ка Леони», «Дом львов» в Венеции...

– Какой «Ка Леони»?

– Существует только один с таким названием.

– Тот огромный одноэтажный дворец на Большом канале, который так и не был достроен? Но помилуйте, синьора графиня, я слышал, что вы некогда снимали этот дворец, однако я всегда был уверен в том, что он никогда вам не принадлежал.

– Я там жила,– высокомерно ответила она.

– Согласен. Но я немного знаю Венецию, и, если сведения мои верны, его нынешней владелицей является некая американка...

На сей раз она посмотрела ему в глаза.

– Я не знаю, что с ним потом произошло,– произнесла она.– Обговорите это с моими доверенными лицами... Я завещаю,– повторила она,– «Ка Леони» герцогине де Сальвимонте...

Нотариус подался вперед.

– Как вы сказали? – прошептал он.

Ведь он лично три года назад занимался делом о разделе наследства покойной герцогини де Сальвимонте, вышедшей второй раз замуж в весьма преклонном возрасте за молодого барона Шудлера. Эта свадьба наделала очень много шума...

– А как давно, графиня, вы составили это завещание? – спросил он.

– Вчера.

Она посмотрела на него как-то странно, одновременно настойчиво и рассеянно. Глаза у нее были фантастически огромными, темными, удлиненными к вискам; такие глаза можно видеть на полотнах некоторых сиенских мастеров. Глаза эти были когда-то восхитительны, они и ныне хранили будоражащий блеск былых побед. Смущенный нотариус потупил взор и умолк.

Оглашение необычайного завещания продолжилось. Вилла в Тоскане, замок в Иль-де-Франс, богатые серебряные изделия, вся обстановка квартиры в Лондоне, бесценные полотна мастеров, среди которых были картины Сассетты, «Благовещение» Верроккьо, два этюда Перуджино к фреске «Сивиллы» в Колледже дель Камбио, греческие мраморные статуи, «мои борзые Отелло, Фальстаф, Ариэль и Пак», коллекция античных инталий,– все это было распределено между представителями высшего света, проживавшими в трех столицах, между известными некогда артистами, малоизвестными друзьями и даже поставщиками. Интересно, за какие давно оказанные услуги дарила она какому-то парикмахеру с улицы Мира дорожный несессер, некоей цветочнице из Монте-Карло – шесть кресел в стиле Людовика XV?

И сколько этих иллюзорных наследников уже лежали в могилах?

«Делать нечего,– подумал нотариус.– Никакие доводы не смогут оторвать эту женщину от распределения между живыми и умершими друзьями того, чем она когда-то владела или же просто пользовалась».

И завещала она не свои богатства, а свою жизнь.

Нотариус, решив больше не перебивать ее, стал незаметно тянуть вперед руку, чтобы как бы невзначай отодвинуть подальше от себя эту перчатку, видеть которую с каждой минутой ему становилось все невыносимее. Правда ли, что в Китае людей отравляли мелко нарубленными тигриными усами?

– Вы меня слушаете? – вдруг спросила она.

Он мгновенно отдернул руку.

– Да, и очень внимательно.

– Я завещаю моему дорогому Эдуарду Вильнеру рабочий стол Байрона и оставляю ему также все книжки из моей библиотеки, за исключением его собственных произведений. Я завещаю...

И тут нотариус поймал себя на такой мысли: «А действительно ли я улаживал дело о наследстве этой Сальвимонте? Ну и ну! Это, выходит, заразно?»

Но мог ли он, в конце концов, утверждать, что эта Сальвимонте действительно умерла, что это не приснилось или не привиделось ему наяву или он придумал это только что? Он внезапно почувствовал некоторое недомогание, какой-то непонятный страх, вызванный сомнением в реальности прожитых лет. Это было абсурдно! Ему пришлось упрекнуть себя в слабости. «Герцогиня вторично вышла замуж незадолго до начала войны. Скончалась она во Франции в 1941 году. Поэтому борьба за ее наследство смогла начаться только в сорок пятом... Мне надо всего-то вызвать старшего клерка и попросить его принести это досье...»

Склонясь над своими листками бумаги, Лукреция Санциани продолжала перечислять свои сокровища. Прямые, светлые, почти белые волосы выбились из-под сказочного головного убора, естественно сделанного из шкуры пантеры, точно так же как и перчатки и оторочка платья. Он снова услышал:

– Я завещаю итальянскому государству все портреты, рисунки, бюсты и статуи, меня изображающие; они должны быть собраны и выставлены или в галерее Уффици, или же в галерее Боргезе, за исключением статуи скульптора Тиберио Борелли, которую надлежит установить на моей могиле.

Нотариус заерзал в кресле. Решительно, он чувствовал себя не совсем хорошо. Ему уже надоело присутствие этой женщины, которая принимала его за партнера в своей безумной игре. Она принесла в комнату какое-то колдовство. С ее появлением здесь мебель, вещи, лепнина над дверью, ворсинки ковра, ангелочки на мраморной чернильнице – все приобрело какую-то непонятную и странную враждебность.

Да и потом, ему не нравилось, как она на него смотрела; вот и сейчас она взглянула на него так же; ему ужасно не хотелось встречаться взглядом с этими расширенными зрачками, с этими двумя черными колодцами, зияющими на крупном лице, еще неплохо сохранившем свои формы.

«Никто ничего не знает,– подумал он.– Есть существа, которые приносят несчастье, это несомненно. Но как узнать их? Вот является к вам женщина, которую до этого вы не знали, и один только облик ее сеет в вашей душе панику и заставляет вас заслушать составленное ею какое-то бредовое завещание. Почему? Естественно, потому, что вы нотариус. Но почему именно сегодня, а не вчера или на следующей неделе? Никому не известно, в каком обличье расхаживает смерть, стуча в двери домов, так же как не известно, кого она выбирает для передачи своих посланий».

Нотариус потрогал через шелковую рубашку висевшие на шее на тонкой цепочке медальоны и потер слегка заплывшую жиром грудь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация