И вот тут-то и вступил в дело танк Степана Никифоровича Стеценко! Он довернул башню и взялся за маховик вертикальной наводки. Спаренные стволы крупнокалиберных пулеметов «ДШК» поползли вверх. Максимальный угол вертикального наведения в 85 градусов обеспечивал неплохой обстрел верхних этажей дома. Наведя прицел, Стеценко нажал на спусковую педаль.
Загрохотали крупнокалиберные пулеметы, бронебойные и бронебойно-зажигательные пули со стальным сердечником ударили по укрывшимся на верхних этажах немецким пулеметчикам.
Бронебойно-зажигательная пуля Б-32 весом в 52 грамма на скорости более километра в секунду пробивает двадцатимиллиметровый лист брони на дистанции полкилометра! Что ей какие-то кирпичные стены?!
Так что в трупах немецких пулеметчиков оказывались не только весьма увесистые куски свинца, но и обломки кирпича засохшего раствора. Причем крупнокалиберная пуля раскалывала кирпич, и «шрапнель» из его осколков летела прямо в лицо немцам. А убойности кусков кирпича и осколков деформированных крупнокалиберных пуль хватало, чтобы выбить глаза и навсегда обезобразить «арийских красавцев».
Расправившись с пулеметчиками вермахта на верхних этажах домов, Степан Никифорович принялся за залегшую на улице пехоту. Завалы щебня и битого кирпича, которые сравнительно неплохо защищали от ружейно-пулеметного огня, против крупнокалиберных пуль оказались практически бесполезными. Ведь от кирпичей и камней винтовочные пули рикошетили, а еще более легкие пули пистолетов-пулеметов так и вообще раскалывали кирпичные обломки и теряли свою кинетическую энергию. А вот тяжелые пули калибра 12,7 миллиметра сохраняли достаточную убойность, чтобы не отрикошетить от каменных завалов. В итоге – и тут появилось некоторое количество трупов немецких солдат и офицеров, приправленных кирпичной крошкой.
Уцелевшие фрицы поспешили убраться с улицы.
– Юрок! Айда сюда, поможешь мне диски перезарядить, – крикнул гвардии лейтенант Стеценко своему механику-водителю.
В одиночку таскать тяжеленные патронные диски, и – в темпе, было очень тяжело. Но для лент на полсотни патронов каждая в небольшой башне легкого зенитного танка просто не было места. Правда, на Т-90 пулеметы устанавливались с новой, более совершенной системой подачи патронов, поэтому удалось повысить скорострельность «спарки» «ДШК».
Пока танк находился на позиции, механик-водитель «подрабатывал на полставки», как выражался сам Степан Никифорович, «вторым номером» пулеметного расчета. Вместе они быстро сменили отстрелянные диски и установили новые. Общий боекомплект двух пулеметов «ДШК» составлял 480 патронов в шестнадцати дисковых магазинах. Они уже израсходовали половину из них.
– Быстрей-быстрей! Поторапливайся, Юра. – Командир танка уже защелкнул барабан в подавателе левого пулемета.
– Не лезет, зараза! – Упрямый диск не хотел становиться в приемник патронов правого пулемета. Пришлось пристукнуть по нему прикладом «ППШ» из укладки боевого отделения танка. Громкий щелчок показал, что упрямый диск все же встал на штатное место.
– Хорошо, Юрка! Сейчас фрицы налетят, а мы их и встретим! Шуруй на свое место!
– Есть, командир!
Стеценко дернул за рычаг перезарядки, досылая патроны в стволы крупнокалиберных пулеметов. Теперь он был полностью готов к встрече.
Гитлеровцы действовали шаблонно: если с ходу не удалось взять укрепленный рубеж, они вызывали артиллерию или авиацию и ровняли обороняющихся бомбами или тяжелыми снарядами. И сейчас, скорее всего, следовало ждать «лаптежников».
«Так, заходить они будут, вероятнее, вдоль улицы, чтоб потом еще и ударить из пулеметов с бреющего», – прикинул Степан Никифорович, вращая маховики горизонтальной и вертикальной наводки башни. Любят эти гады «брить», ну да ничего – теперича мы их сами и побреем, и умоем… И в гробину осиновую положим!
Знакомый звук, вызывающий только страх и ненависть у защитников Сталинграда, пришел с закопченного неба совсем скоро. Шестерка пикировщиков кружилась над кварталом, примыкающим к Сталинградскому тракторному. Характерные силуэты с обратным изломом крыльев и нелепыми «лаптями» обтекателей шасси – старый солдат не ошибся, это действительно были «Юнкерсы-87». Вот один из них выполнил переворот через крыло и сорвался в крутое пике.
Степан Никифорович прищурился, глядя на перечеркнутое концентрическими кругами коллиматорного прицела небо «К-8Т». Крутанул маховики вертикальной и горизонтальной наводки, ловя в «паутину» пикирующий силуэт… Теперь упреждение – спаренные стволы «ДШК» послушно пошли вниз и в сторону… Огонь! Нажата спусковая педаль, пулеметы отзываются утробным ревом, выплевывая дымящиеся гильзы прямо под ноги.
Огненные трассы прошли чуть выше немецкого бомбардировщика, но и этого было достаточно: гитлеровский пилот подумал: «Zum Teufel! – К черту!» – и рванул бомбосбрасыватель, еще даже не наведя бомбовый прицел на цель. В итоге смертоносные оперенные «болванки» ухнули в стороне, не нанеся защитникам Сталинградского тракторного завода никакого ущерба. Видя такое поведение ведущего, и остальные «лаптежники» отбомбились как попало. Лишь бы не попасть под смертоносные свинцовые плети невесть откуда взявшейся русской зенитки.
А Степан Никифорович Стеценко все стрелял, расцвечивая хмурое серое небо яркими нитями смертоносной паутины трассеров. Ловил мечущиеся крылатые тени в перекрестье концентрического прицела и жал педаль спуска. Надежные «ДШК» отдавали грохотом при каждой очереди.
Но вот один из «Юнкерсов-87» решил все же уничтожить русскую зенитку. Он снизился на бреющий, проскочив обстреливаемую из пулеметов зону. Очереди двух крупнокалиберных пулеметов прошли над кабиной Ju-87B. Стеценко едва успел развернуть башню зенитного танка навстречу приближающейся крылатой смерти. Его, гвардии лейтенанта Стеценко – персональной смерти.
Кроме запаса бомб пикирующий бомбардировщик «Юнкерс» Ju-87B был вооружен еще и пулеметами. И сейчас два его 7,92-миллиметровых пулемета MG-17 в крыльях плевались огнем и свинцом. Пыльные дорожки попаданий быстро побежали к танку, взвизгнули, рикошетя, о броню пули, выбили кирпичную крошку из уцелевшей стены дома.
Это была самая настоящая лобовая атака! И что с того, что танк стоял на месте – противостояние воли двух солдат было куда важнее внешней формы. Степан Никифорович буквально слился с пулеметами, стал частью раскаленного металла крупнокалиберной машины смерти. Взгляд сквозь концентрическую сетку прицела ловил каждое колебание крыльев приближающегося с бешеной скоростью немецкого пикировщика. А руки будто сами вращали маховики вертикальной и горизонтальной наводки башни Т-90, отрабатывая упреждение.
Время будто застыло: атакующий «Юнкерс-87» было видно в мельчайших подробностях. Ярко-желтый кок винта, такого же цвета капот, серые разводы камуфляжа на крыльях и фюзеляже. Даже искаженное гримасой злобы и страха лицо пилота в лобовом стекле кабины! Пляшущее на дульных срезах крыльевых пулеметов пламя.
И тут советский зенитчик-танкист ударил! Короткая сдвоенная очередь пропорола брюхо гитлеровского стервятника, тяжелые 12,7-миллиметровые пули вгрызлись в податливый тонкий дюраль и тонкую механическую начинку стальной птицы апокалипсиса. Эти же пули заплескали изнутри стекла кабины красным.
