— Штурман?
— Так точно, у меня еще в школе способности к математике были…
— Что ж, будем знакомиться, — сказала молодая майор. — Меня зовут Татьяна Казаринова, я комполка. Заместитель по боевой подготовке — капитан Степанова Лидия Михайловна, комиссар — Потапов Семен Михайлович.
— Комсомолка? — спросил, внимательно поглядев на нее, комиссар с орденом Красного Знамени на выгоревшей от солнца гимнастерке.
— Да… Так точно! — Под его взглядом девушка невольно поежилась.
— Куда ее? — обратилась Татьяна к своим заместителям.
— Давай в первую эскадрилью к Романенко. У нее вчера тяжелый бой был — четверкой против восьми «Мессершмиттов». Двоих девчонок ранило, — ответила Лидия.
— Да помню, они еле из боя вышли, гвардейцы Шестакова помогли. Так, поставить на довольствие, выдать все необходимое.
За окном пел патефон, музыка доносилась приглушенно сквозь плащ-палатку, прикрывающую вход.
— Вот уже девчонки бесшабашные, — пробурчал себе под нос комиссар. — Музыку возле штаба завели… Демаскируют…
Неловко поднявшись со стула, он прихрамывая прошелся по блиндажу.
— Все, идите, старший сержант Сизова.
В блиндаже, где и жили летчицы первой эскадрильи, Юля познакомилась с капитаном Еленой Романенко.
— Леся, — просто представилась комэск, поправляя огненно-рыжую прядь волос, выбивающуюся из-под пилотки с летной эмблемой и голубым кантом. — Не люблю, когда меня Еленой называют. Мы сейчас в столовую все собираемся, там с девчатами и познакомишься, а пока — располагайся, вот твоя кровать, тумбочка. Давай помогу… Да не стесняйся ты, здесь все свои! — рассмеялась девушка-летчик.
За хозяйственными хлопотами незаметно пролетело время, девушки засобирались в столовую.
— Эй, Светка! Светлана!.. Ты в столовую идешь?
Разметавшая по подушке темно-русые волосы девушка повернулась к командиру эскадрильи.
— Да что-то не хочется, Леся…
— Хватит сохнуть по своему штрафнику! Не будешь есть — отстраню от полетов! — строго и даже чуточку бесцеремонно сказала комэск. — Пошли!
Вместе со всеми они пошли в блиндаж, над которым вился аппетитный дымок полевой кухни.
— Скажите, а вам, точнее — нам за боевые вылеты «наркомовские» сто граммов полагаются?
— Конечно! Что мы — хуже мужиков, что ли?! — ответила Леся Романенко.
Остальные летчицы со смехом поддержали своего командира. Одна только Светлана Григорьева оставалась задумчивой и немного грустной.
Трапеза прервалась совершенно неожиданно. Раздался знакомый гул заходящего на посадку «Яка». А потом — резкий треск и гнетущая тишина. В блиндаж вбежала девушка:
— Юлька Захарова там!.. Ой, девоньки…
Разбитый Як-1 беспомощно лежал, накренившись, на летном поле. Видимо, на пробеге летчица не смогла справиться с управлением, и истребитель развернуло поперек полосы, подломилась правая опора шасси. С первого взгляда было заметно, что самолету здорово досталось. Крылья и фюзеляж напоминали решето, из левого элерона и руля направления на киле вырваны огромные куски обшивки, словно их кто-то зубами трепал.
А в кабине — полно крови…
Молодую, совсем еще юную девушку осторожно вытащили из кабины и положили на широкую плоскость ее «яка».
— Товарищ… Капитан… Нас атаковали «мессеры», восемь… Люду сбили сразу, а я вот… Одного все же тоже свалила… — С каждым вздохом из юной девушки, которой едва девятнадцать исполнилось, уходила жизнь. Кровь из ран на груди пропитала гимнастерку. Врач пыталась остановить кровотечение, заталкивая на раны белым комом перевязочные пакеты. Белые бинты на глазах набухали алой кровью…
Голубое бескрайнее небо отразилось в широко раскрытых голубых глазах девушки.
Командир полка Татьяна Казаринова, комэск Елена Романенко и все, кто был, плакали над телом своей боевой подруги.
— Она же еще девчонка… В подвенечном платье похоронить бы… — глотая слезы, сказала Татьяна Казаринова.
— Суки!!! Под корень изведу! — прошипела рассерженной кошкой Елена Романенко.
* * *
На следующий день в шесть утра всех летчиков и штурманов собрали на предполетную подготовку, экипажам поставили боевую задачу. Штурманы стали колдовать над полетными картами, отмечая линию боевого соприкосновения, основные и второстепенные цели, расположение аэродромов и зенитных батарей немцев, рассчитывая маршрут, высоты и расход топлива.
— Остаешься на земле, учи матчасть! — сказала Елена Романенко Юлии Сизовой. И, предупреждая ее возмущенные протесты, произнесла: — Хватит нам одной такой потери, как вчера. Света…
— К вылету готова, товарищ капитан! — Сейчас в решительной летчице нельзя было узнать ту нежную, задумчивую девушку.
— По самолетам!
— Есть!
* * *
Едва успела первая эскадрилья 586-го истребительного авиаполка выйти в назначенный район патрулирования над Сталинградом, в район тракторного завода, как схватилась сразу с тремя девятками немецких пикировщиков.
Елена Романенко первая кинулась в атаку на прикрывающие «лаптежников» «Мессершмитты». И с первого же захода сшибла меткими очередями гитлеровского стервятника! Не отставала и Светлана, подбив еще один немецкий истребитель. А потом девушки «уделили внимание» пикировщикам, да так, что один из них взорвался огненным шаром в воздухе, а второй посыпался вниз грудой бесформенных обломков.
Остальные девушки-летчицы тоже мстили за убитых подруг. Еще несколько дымных хвостов по нисходящей траектории прочертили небосвод. И тут на помощь уже почти побежденным немцам пришло подкрепление.
Сразу две четверки «свежих» истребителей с крестами на крыльях набросились на краснозвездные «ястребки» девушек. Им совсем плохо пришлось, летчицы едва успевали уворачиваться от рвущих небо огненных трасс «Мессершмиттов».
— Я — «Чайка»! Я — «Чайка»! Просим помощи, нас атакуют в квадрате 27–12, прием! На помощь!!!
— Я — «Леопард», держитесь, девчата, мы будем рядом!
«Мессершмитт», преследовавший Як-1 лейтенанта Светланы Григорьевой, разлетелся на горящие обломки от длинной очереди, выпущенной летчиком-штрафником Александром Волиным. Увидев, что «мессеры» набросились на летчиц-истребителей, Александр, да и все пилоты звена просто осатанели! Ну, мрази гитлеровские, пожалеете еще, что на свет появились! Георгий Туманишвили орал какие-то убийственно-оскорбительные грузинские ругательства. И вел такую же убийственно-точную стрельбу! Два других летчика-штрафника тоже не отставали. В итоге «Мессершмиттов» разметали по небу, изрядно проредив их строй.
Считаные минуты после начала боя «Мессершмитты», а точнее, то, что от них осталось, улепетывали на форсаже.
