В первой же атаке было сбито три «Юнкерса-87», еще два задымили и стали снижаться. Молниеносный «соколиный удар» разбил строй немецких бомбардировщиков, они стали хаотично метаться по небу, в панике избавляясь от своего бомбового груза. Смертоносные чушки падали в разлившиеся притоки и рукава Кубани, вздымая огромные, но абсолютно бесполезные фонтаны.
А ударная группа истребителей «нырнула» под разбившийся строй уцелевших бомбардировщиков.
Александр Волин потянул ручку управления на себя и резко отклонил ее в сторону, резко нажав педаль руля поворота. Верткий легкокрылый Як-9 выполнил боевой разворот. На тело летчика свинцовыми объятиями легла тяжесть перегрузки, к горлу подступил противный ком. Но краснозвездный истребитель с набором высоты развернулся на сто восемьдесят градусов, заходя в заднюю полусферу гитлеровским пикировщикам.
Маневр командира повторили и остальные пять истребителей.
— Я — «Леопард», заходим в атаку! Ведомый, прикрывай!
— Вас понял, командир, прикрываю!
Навстречу стремительным Як-9 ударило несколько разрозненных сверкающих цепочек очередей. Это хвостовые стрелки «лаптежников» попытались отогнать советские истребители.
Комэск Волин «дал» правую ногу, и послушный самолет тут же отозвался скольжением на крыло. Сверкающая лента трассирующей очереди хвостового стрелка «Юнкерса-87» прошла стороной. Слишком большой была дистанция.
Як-9 продолжал свое стремительное сближение с неуклюжим немецким пикировщиком, еще пара очередей прошла над истребителем, прежде чем силуэт Ju-87D3 вписался в прицельную сетку, а его крылья не стали вылезать за концентрические кольца. Ответная стрельба капитана Волина была более результативна. Короткая очередь вдребезги разнесла хвостовое оперение «Юнкерса». Пикирующий бомбардировщик свалился на крыло и закрутился в штопоре.
— Я — «Данко», прием, «худые» пикируют сверху! — раздался в эфире голос лейтенанта Павла Лазарева. — Вступаю в бой!
«Мессеры» спикировали, как только сумели справиться с растерянностью, вызванной неожиданной атакой советских истребителей.
И теперь замполит со своей четверкой Як-7Б преградил путь десятке Bf-109G4. С первой же атаки лейтенанту Лазареву удалось подбить истребитель противника, а добивали его уже вместе со своим ведомым, летчиком-штрафником Евгением Смысловым.
Но оставшиеся немецкие пилоты не растерялись, видимо, все еще надеясь на свое численное превосходство, и на высоте закрутилась смертельная карусель боя на виражах.
— Я — «Второй», прием! «Леопард», у тебя на хвосте «мессеры»!
Часть «Мессершмиттов-109» прорвалась к атакующей группе капитана Волина.
— Понял, Березкин, уход «горкой» с разворотом!
— Выполняю!
Пара истребителей слитно выполнила маневр уклонения: сначала истребители пошли вверх, а на высшей точке «горки» выполнили разворот и уже сами зашли в хвост «мессерам».
Но немецкие летчики заложили крутой вираж, а потом переворотом через крыло на пикировании оторвались от погони. Огненные трассы наших истребителей прошли у них за хвостами.
— Ч-черт! — выругался сквозь зубы Александр Волин. — Березкин, за ними!
— Вас понял!
— Я — «Третий», я — «Третий», меня атакуют! У меня «мессеры» на хвосте, не могу сбросить!
Истребитель Ивана Мартыненко отчаянно виражил, пытаясь уйти от пары «сто девятых». Огненные трассы Bf-109G4 мелькали по обе стороны от кабины Як-9, вот одна из них зацепила крыло, пробив правую плоскость самолета цепочкой рваных пробоин. Буквально на ладонь в сторону — и все, взорвался бы бензобак.
— Ведомый, Женька, прикрой!
Но истребитель Евгения Омельченко вдруг нырнул вниз, прячась за капотом ведущего, а потом и вовсе отвалил в сторону, оставляя за собой шлейф жирного черного дыма.
— Я — «Леопард», иду на помощь — держись! — Комэск свалил свой истребитель на крыло, пикируя с максимально возможной скоростью.
Дистанция до пары «мессеров» была еще большая, но Александр Волин начал стрелять, стремясь отогнать стервятников от легкой добычи. Но двое «худых» маневрировали и продолжали клевать истребитель бывшего ведомого.
В воздухе образовалась своеобразная карусель: сначала летел, уворачиваясь от огня двух гитлеровских истребителей, Як-9 Ивана Мартыненко, потом атакующая пара «мессеров», а за ними — снова пара «як-девятых», бьющая «фрицев».
— Березкин, бей гадов!
Александр Волин полосовал очередями небо, пытаясь удержать в прицеле «худой» вытянутый силуэт истребителя противника. Рядом лупил из пушки и пулеметов его ведомый. Гитлеровские летчики все же не выдержали стремительной атаки и отвалили в сторону.
«Як-девятый» Ивана Мартыненко раскачивался из стороны в сторону, за ним тянулся грязно-черный хвост копоти. Обшивка крыльев была разодрана, словно когтями. На фюзеляже за кабиной и в хвостовом оперении зияли пробоины. Но Як-9 каким-то чудом продолжал держаться в воздухе, хотя было видно, что летчик изо всех сил удерживает поврежденную машину от фатального сваливания в штопор.
— Ваня, живой? — тревожно запросил по рации своего бывшего ведомого командир эскадрильи.
— Живой… Зацепили, сволочи.
— Иди на вынужденную.
— Попробую дотянуть до нашего аэродрома.
— Тяни. А что случилось с твоим ведомым?
— А черт его знает… Когда «мессеры» атаковали, Омельченко вдруг нырнул вниз, а потом задымил и со снижением пошел в сторону нашего аэродрома.
— Понял тебя! — Александра Волина кольнуло нехорошее предчувствие. А вслед за ним пришла горечь подозрения. Уж слишком непонятным и неадекватным был маневр Евгения Омельченко. Ну ладно, вернемся на аэродром — разберемся. Но горький осадок на душе остался. — Я — «Леопард», прием, третья пара, Максимов, Гамбаров — прикрываете Ивана Мартыненко. Я с ведомым присоединяюсь к звену замполита. «Данко», как понял?
— Я — «Данко», понял вас, прием. Веду бой с восьмеркой «мессеров».
— Погоди, сейчас тебе поможем.
Командир эскадрильи штрафников быстро окинул взглядом воздушное пространство, фиксируя каждую деталь.
«Лаптежники» окончательно разбрелись кто куда, теперь они либо будут вынуждены вернуться, либо станут легкой добычей наших истребителей или зенитчиков. Вверху крутилась в ближнем маневренном воздушном бою четверка Як-7Б замполита Павла Лазарева.
— Ведомый, прикрывай!
— Вас понял.
Пара Як-9 стремительно врезалась в самую гущу воздушной схватки. Гитлеровские летчики, увидев, что расклад изменился не в их пользу, переворотом через крыло на пикировании вышли из боя.
— «Тигр», я — «Леопард», прием. Задание выполнил, удар бомбардировщиков по нашим войскам сорван. Несколько «лаптежников» сбито, — доложил командир штрафной эскадрильи на командный пункт дивизии. — У нас — один подбитый истребитель, тянет под прикрытием пары к своему аэродрому. Как поняли меня, прием, «Тигр»?
