Выправка, совместная тренировка нескольких групп, проводившаяся в Сомюре, славилась среди кавалеристов, и молодежь много о ней слышала еще до приезда.
— Вам надлежит пройти маршрут по компасу, — объявил лейтенант, собрав вокруг себя курсантов.
Он дал указания, наметил азимут.
— Никаких карт. Я буду ждать вас с машиной в конце вашего маршрута. Учтите, если забредете черт знает куда, в Сомюр пойдете пешком. Параллельно друг другу, с интервалом в двести метров, отправятся две группы. Главными назначаю Ламбрея и Бруара де Шампемона. Выполняйте!
Бруар и Шарль-Арман подозвали к себе товарищей из своей комнаты и стали выбирать из соседей.
— Курпье! — крикнули они одновременно. Бебе направился к группе Ламбрея. Остался один Ракло, который и достался Бруару.
4
43° 5. Группа Ламбрея уже часа два шла по этому азимуту. Поначалу все казалось легко. Солнце пригревало, в лесу было светло. Все не спеша передвигались от одного дерева к другому. Чем не прогулка? Инструктора рядом нет, можно хохмить, можно курить.
— Для выправки в самый раз, — сказал кто-то. — А Сен-Тьерри на свежем воздухе не такой уж и рыжий.
Но лес становился все гуще, деревья перестали отличаться друг от друга, и командир группы начал выстраивать перед собой линейных, чтобы держать направление.
А потом отряд забрел в заросли колючего кустарника и можжевельника, где дорогу надо было пробивать прикладами. Линейным пришлось держать карабины на вытянутых руках, привязав к штыкам платки. Все были с головы до ног покрыты царапинами, колючки проникали даже через обмотки. Ежеминутно чьи-то вражеские руки хватали за ноги, не давая и шагу ступить. Гийаде уже пару раз падал. Все трудились как проклятые, лица побагровели от напряжения. Солнце стояло высоко. Постепенно добродушные шутки сменились ворчанием, упреками и руганью.
— Нет, и кому пришло в голову послать нас в этот чертов угол! Сен-Тьерри просто спятил! Сам небось едет на машине!
— Сен-Тьерри еще курсантом прошел все эти маршруты, а мы теперь так беспардонно перемываем ему косточки.
— Таков Сомюр, старина. Стоит кому-то сделать какое-нибудь паскудство, как все будут его пятьдесят лет повторять. Это называется традицией.
— Да, но Сен-Тьерри — кадровый офицер! — воскликнул Гийаде.
— А тебя никто и не заставляет быть офицером запаса.
— Ладно, старина, но если бы я знал…
— Эй, вы! Идите-ка ворчать куда подальше!
Шарль-Арман нервничал. Он сверялся с компасом каждые двадцать шагов: 43° 5… 43° 5…
— Занятие для пехтуры. Юрто, иди вперед! — крикнул он. — Да иди же вперед, черт возьми! Чуть левее пихточки. Так… Нет! Левее… леве-е! Слишком забрал. Вернись обратно. Не шевелись! Ага… Курпье! Да где его черти носят? Курпье!
— Я свалился в канаву, — подал голос Курпье, — никак не вылезти.
С той же стороны раздался смех.
— Смотрите под ноги, я сижу там же! — закричал Монсиньяк.
Монсиньяк не имел привычки жаловаться, и на любую неприятность реагировал взрывом хохота.
Шарль-Арман услышал шушуканье у себя за спиной:
— Наверное, Ламбрей ошибся, так не может быть. Мы идем больше десяти часов и давно должны были встретиться с лейтенантом.
— Эй, старина Лервье! — закричал Шарль-Арман со злостью, которая выдавала беспокойство. — У тебя есть компас? Если ты такой умный, выпутывайся сам. Мальвинье, иди вперед! Тебя, по крайней мере, видно.
— Ладно, ладно, — обиделся Лервье-Марэ. — Ты уже час крутишься на одном месте. Когда это до тебя наконец дойдет, в самый раз будет отправиться в Школу пешком.
— Я больше не могу, — простонал Мальвинье.
Вскоре колонна добралась до какой-то тропинки. Лервье-Марэ, Гийаде и Мальвинье настаивали на том, чтобы идти по тропе, поскольку она всегда приведет к жилью. Ламбрей упрямился, но в конце концов убедился в том, что ошибся, и его беспокоило, удастся ли восстановить авторитет.
— Нет, — вмешался молчавший до сих пор Стефаник. — Мы шли правильно. Надо идти как раньше.
Стефаник был единственным, не выказывавшим ни малейших признаков усталости и сохранявшим абсолютное спокойствие.
— Только мне кажется, — добавил он тихо, — что ты, Ламбрей, уж больно напрягаешься, а в результате все получается слишком медленно. Давай я пойду вперед с компасом, а ты будешь меня поправлять, если что не так.
Отряд снова ринулся напролом через кустарник. Сирил шагал впереди, прокладывая дорогу остальным, раздвигая кусты, предостерегая об опасностях и точно выбирая нужное дерево среди сотни похожих. Он шел, ни разу не замедлив легкого, размашистого шага, и Шарль-Арман только дважды проверил направление.
Позади двигалась колонна. Солнце палило нещадно, все притихли, даже думать перестали. От чрезмерных усилий стучало в ушах, и курсанты безоговорочно доверились своему ведущему, который был старше и потому опытнее.
Лес тем временем становился все светлее, а местность ровнее.
— Похоже, мы правильно идем! — крикнул Сирил.
Наконец между деревьями появилась дорога, потом все увидели грузовик и офицера рядом с ним.
— Мы пришли! Браво, Ламбрей! Браво, Сирил! — раздались радостные крики.
Все зашагали веселее, почувствовав, что они у цели.
— Я уверен, что Бруар еще не добрался!
Конечно, отныне только это и было важно. Чтобы подойти в принятом порядке, Шарль-Арман перестроил группу.
— Монсиньяк! — позвал он. — Эй, Монсиньяк!
— Вот он я! — откликнулся Монсиньяк, который по пояс провалился в очередной предательский ручей.
Еле дыша, с исцарапанными руками и лицами, в изодранных обмотках, с хохочущим, насквозь промокшим Монсиньяком, группа Ламбрея, чеканя шаг, пересекла лужайку и гордо предстала перед лейтенантом Сен-Тьерри.
— Неплохо. В принципе, вы должны были выйти вот здесь, — сказал тот, указывая на огромный дуб. — Отклонение: сто метров на семь километров. Очень даже неплохо. Кто давал ориентир в конце?
— Стефаник, господин лейтенант, — ответил Шарль-Арман.
— Хорошо. Вы не устали?
— Нет, господин лейтенант, — с трудом выдохнули курсанты.
— Ладно, идите отдыхайте, — сказал Сен-Тьерри, вставив в глаз монокль, чтобы скрыть улыбку.
Группа Бруара появилась десятью минутами позже, с отклонением в триста метров.
— Позор! Ай-яй-яй! — толкали друг друга локтями курсанты из первой группы.
Последним, отстав шагов на сорок, весь мокрый, с болтающимся ремешком от каски, из лесу вышел малыш Ракло. Его встретили дружным хохотом.
