Двое хулиганов ударились в бегство, и один из полицейских помчался за ними. Трех других прижали к стене и обыскали.
– Слава богу! – пыхтя, вымолвил Эйдриан.
– К стене, – сказал ему сержант.
– Простите?
– К стене.
– Но это за мной они гнались.
– Ты что, плохо слышишь?
Эйдриан, принимая требуемую позу, уперся руками в стену и расставил пошире ноги.
– А это что?
– Что именно? – спросил Эйдриан. Он видел только кирпичную стену.
– Вот это, – ответил полицейский, разворачивая Эйдриана к себе и показывая ему конверт.
– А, это письмо. К моему другу. Частное.
– Письмо?
– Ну да, письмо.
Полицейский надорвал конверт и вытащил из него полиэтиленовый пакетик с белым порошком.
– Занятное письмецо.
– Что это? – спросил Эйдриан. Полицейский открыл пакетик, окунул в порошок палец.
– А это, цветочек ты мой, – облизывая палец, ответил он, – по меньшей мере два года. Два года, без проблем.
Стол, два стула, скрипучая дверь, сигаретный дым, окно отсутствует, поблескивающая желтая краска, далекий рокот Кингз-роуд, немигающие карие глаза сержанта-детектива Кантера из группы по борьбе с распространением наркотиков.
– Послушай, ты говоришь, что он не твой. Ты нес его другу. Сам никогда ничем таким не пользовался. Ты даже не знал, что в конверте. И честно, Хьюго, я тебе верю. Однако если ты не назовешь нам имя своего друга, то, с сожалением должен тебе сообщить, окажешься в бадье с горячим дерьмом – и без какого ни на есть спасательного пояса.
– Но я не могу, правда не могу. Это его погубит.
– А в противном случае тебе самому ничего хорошего не светит, так?
Эйдриан сжал руками голову. Кантер был дружелюбен, улыбчив, равнодушен и цепок.
– Понимаешь, я должен подумать о том, какое тебе предъявить обвинение. Из чего я могу выбирать? У нас имеется хранение. Постой-ка… сколько его там? Семь граммов Чарли… ситуация, пожалуй что, щекотливая. Для единоличного использования многовато. Впрочем, это первое твое нарушение, ты еще молод. Думаю, можно рассчитывать на шесть месяцев в ИУ.
– ИУ?
– Исправительное учреждение, Хьюго. Хорошего мало, зато кончится все быстро. Короткая крутая встряска. Имеется также хранение с целью передачи. Тут тебя ждут два года, не сходя с места. Ну и наконец, нам следует подумать о торговле. В этом случае они просто выбросят ключ от твоей камеры.
– Но…
– Вся штука в том, Хьюго, что передо мной проблема, а ты можешь помочь мне справиться с ней. Ты уже сказал, что сам его не принимаешь, стало быть, обвинить тебя в хранении я, собственно говоря, не могу, так? Если сам ты им нос не пудришь, значит, собирался толкнуть его кому-то другому. Так говорит нам здравый смысл.
– Но он же мне не заплатил! Я просто посыльный, я даже не знал, что там.
– М-м, – сержант Кантер заглянул в свои заметки, – у тебя приличная сумма на счету в почтовой конторе, верно? Откуда взялись эти деньги?
– Они мои! Я… я экономил. А с наркотиками я никогда никаких дел не имел, честное слово!
– Да, но я просматриваю мои заметки и вижу в них только одно имя: «Хьюго Хэрни, задержанный за хранение четверти унции боливийской пыли наилучшего качества". Больше у меня никого в списке обвиняемых нет. Один Хьюго Хэрни. А мне совсем не помешало бы имя человека, у которого ты это забрал, и имя твоего друга, не так ли?
Эйдриан покачал головой. Сержант-детектив похлопал его по плечу.
– Он твой любовник? Эйдриан покраснел.
– Просто… друг.
– Ага. Понятно. Ну да. Сколько тебе лет, Хьюго?
– На той неделе исполнится восемнадцать.
– Да ладно. Знаешь, будет лучше, если я узнаю его имя. Он совращает симпатичного, хорошо воспитанного паренька и посылает его за своим кокаином. Сынок, да суд, глядя на тебя, попросту обольется вот такими слезами. Испытательный срок и всяческое сочувствие.
Эйдриан смотрел в стол.
– Тот, другой, – сказал он. – Человек, у которого я это получил. Я назову его имя.
– Ну что же, уже начало.
– Только он не должен об этом узнать. Эйдриану вдруг явилось видение обрушившейся на него кары в духе «Крестного отца». Его, настучавшего на другого человека, превращают в тюрьме в отбивную, а родители получают бумажный пакет с двумя дохлыми рыбами.
– Я хочу сказать, он ведь не узнает об этом, правда? Мне не придется давать против него показания или еще что?
– Хьюго, старина, успокойся. Если он торговец, мы устроим за ним слежку и возьмем его с поличным. Твоего имени никто и упоминать-то не станет.
Сержант Кантер наклонился вперед, мягко поднял пальцем подбородок Эйдриана и заглянул ему в глаза.
– Даю слово, Хьюго. Можешь мне поверить. Эйдриан кивнул.
– Но тебе лучше начать говорить побыстрее. Твой дружок того и гляди удивится, куда это ты запропал. Нам же не нужно, чтобы он взял да и звякнул своему другу торговцу, верно?
– Нет.
– Нет. Торговец соскочит с этого дела, как дерьмо с лопаты, а имя Хьюго Хэрни так и останется единственным в моем списке.
– Он… мой друг не хватится меня до вечера.
– Ага, и где же он работает?
– Послушайте, я же сказал. Я буду говорить только о другом человеке.
– Мой карандаш наготове, Хьюго.
Когда Эйдриан подписал показания, ему принесли чашку чая. Прочесть показания зашел инспектор. Закончив чтение, он поднял на Эйдриана глаза.
– Похоже, тебе повезло, Хэрни. Зак человек для нас не чужой. Около шести футов, говоришь?
– Ну, я сказал, что он ростом примерно с сержанта Кантера.
– Гвоздь в левом ухе?
– В левом, тут я совершенно уверен.
– Угу. Мы этого ублюдка пару месяцев назад потеряли из виду. Если он там, где ты говоришь, считай, что ты оказал нам услугу.
– О, хорошо. Всегда рад помочь, чем могу. Инспектор рассмеялся.
– Предъяви ему обвинение, Джон, и составь резюме. Хранение.
– Что за резюме? – спросил Эйдриан, когда инспектор ушел.
– Для солиситора.
– О. А я думал… ну, знаете, бесплатная юридическая помощь. Разве вы ее не предоставляете?
– Юноше вроде тебя… твои родители наверняка захотят сами найти тебе адвоката.
– Родители?
– Ну да. Какой у них адрес?
– Я… я предпочел бы не сообщать об этом родителям. Понимаете, они не знают, где я, им и так пришлось напереживаться из-за меня.
